– Какое счастье, что мы оказались сегодня в том кафе, – сказала она. – Иначе у меня не было бы шанса исполнить своё самое заветное желание.

– Ты уже решила, что потребуешь у этой подозрительной вещицы?

– Мне больше нравится слово «волшебный», чем «подозрительный»… Да, я хочу попросить у медальона маленькие уши.

С этими словами сестра резко перевела взгляд с медальона на меня в ожидании моей реакции. Определённо, Наташа надеялась на то, что я поддержу её решение. Но, к её разочарованию, я повела иначе. Подхватившись с подоконника, я едва не закричала от возмущения. Остановило меня лишь то обстоятельство, что за стенкой давно спали родители, которых будить было крайне нежелательно.

– Что? – полушёпотом спросила я, выпучив свои большие круглые глаза. – Ты сейчас шутишь? Ты собралась просить маленькие уши? Зачем?

– Чтобы не быть похожей на обезьяну! – отрезала сестра.

– Тише, – я приложила указательный палец к губам и села на кровать рядом с сестрой. – Если ты напишешь это желание на бумажке, я не буду с тобой разговаривать до конца своих дней. Хотя нет, я поступлю по-другому, я не дам тебе написать про уши на бумажке. Буду ходить за тобой по пятам и следить, чтобы ты этого не сделала.

– И что же ты предлагаешь, – потупилась сестра, – быть несчастной всю жизнь?

– Твои уши делают тебя несчастной?

– Да.

– У тебя прекрасное лицо. Поверь, о такой внешности, как у тебя, мечтает не одна девочка. А уши… пусть они не самые маленькие в мире, но они идут тебе. Это твоя изюминка.

– Из-за этой изюминки Никита совсем не обращает на меня внимания. Когда мы подрастём, он найдёт девушку себе под стать, а я найду себе лопоухого парня. Но если я вскоре приду в «музыкалку» с нормальными ушами, возможно, всё будет так, как мне хочется.

– Но с чего ты взяла, что если у тебя будут маленькие уши, он влюбится в тебя?

– Я не знаю, – помотала головой сестра. – Я надеюсь на это всем сердцем. Никита хоть и сказал сегодня, что не считает мои уши такими уж большими, он явно…

Дальше я не помню, что говорила Наташа, ибо мою голову посетила следующая мысль: зачем просить у медальона приближение к своей мечте, если можно попросить исполнение мечты? Я смотрела на сестру и думала, какая же она глупая, раз сама не додумалась написать на бумажке о том, что хочет себе в женихи Никиту. Когда я озвучила свою идею, сестра удивлённо взглянула на меня и на минуту застыла в таком положении. Я думала, что после этого ступора она расцелует меня, скажет «спасибо», однако мои ожидания не оправдались. Нахмурившись, Наташа сказала:

– Ты с ума сошла. Так нельзя, это подло.

– Что же в этом подлого? В послании чёрным по белому написано, что ты можешь просить у медальона всё, что захочешь. Абсолютно любое желание.

– Это нечестно. Получается, я приворожу Никиту. Он влюбится в меня не сам, а при помощи волшебства, магии.

– Какая ты зануда, – фыркнула я и легла на свою кровать, собираясь уснуть. Однако мне совершенно не удавалось сомкнуть глаз, несмотря на приличную усталость, накопившуюся за день. Я чувствовала необыкновенную бодрость, словно несколько минут назад выпила ведро кофе. Я уже начала ненавидеть медальон, приносивший столько беспокойства и головной боли как мне, так и сестре. Наташа будто мысли мои прочитала, заявив:

– Уж лучше бы этого медальона не было у нас. Чувствую, он хорошенько потреплет нам нервы, а может, и поссорит нас.

Я открыла глаза и, уставившись в потолок, сказала:

– Последнего мы не допустим. А вот нервы мои уже на пределе. Но не из-за медальона, а из-за тебя. Просить ерунду – хорошо, а реально стоящее желание – плохо. Но я отныне не хочу вмешиваться в твои дела. Поступай, как знаешь, проси, что хочешь. Мне всё равно.

– Ладно, – решительно сказала сестра и, подхватившись с кровати, села за письменный стол. Она достала из медальона бумажку, развернула её и, взяв со стола ручку, принялась что-то писать. Моё любопытство заставило меня подбежать к сестре и посмотреть, что же она просит у медальона. «Хочу, чтобы Никита влюбился в меня», – прочитала я вслух и захлопала в ладоши. Я была бесконечно рада тому, что сестра послушала меня и загадала, как мне казалось, очень правильное желание.

– Теперь сверни бумажку аккуратно, вложи её в медальон и закрой его.

Сестра сделала всё, как я сказала, а потом взволнованно взглянула на меня и прошептала:

– Мне очень страшно. Надеюсь, моё желание не принесёт никому страданий.

– Перестань, – улыбнулась я, – всё будет хорошо.

Пожалуй, тот день был самым длинным за всю мою школьную жизнь. Даже уроки математики, которые заставляли трястись от страха, скрестив под партой пальцы и нашёптывая «хоть бы меня не вызвала к доске», текли чуть быстрее. Тот день был похож на старую почти сломанную карусель. Ты просишь её двигаться быстрее, а она всё стоит на месте и лишь время от времени балует тебя своим поскрипыванием. Часы ожидания всегда длятся дольше, чем хотелось бы, это не для кого не секрет. С самого утра я ждала того момента, когда мы с сестрой окажемся в музыкальной школе. Нам обеим было жутко интересно узнать, исполнил медальон желание, написанное вчера вечером на бумажке, или нет. Но, думаю, мне сильнее хотелось приблизить заветный час, чем самой мечтательнице. Подозреваю, что Наташа и вовсе была не готова предстать перед влюблённым в неё Никитой. Кому же нравится краснеть и бормотать что-то невнятное, находившись рядом с человеком, которого любишь. Я не сомневалась, что признайся Никита в любви моей застенчивой сестре, она так и сделает.

На одной из перемен мне стало очень скучно, а бегать по классу вместе с одноклассниками категорически не хотелось, ибо это занятие я считала глупым, а те, кто этим занимался, напоминали мне бешеных обезьян. Сидя за партой и жуя жвачку, я случайно бросила взгляд на мусорное ведро, стоящее у доски. Мне стало интересно, смогу ли я выплюнуть жвачку и попасть прямо в ведро. Учителя в классе не было, поэтому я не побоялась провести эксперимент, который кончился тем, что жвачка, вместо того, чтобы влететь в ведро, прилипла к доске, что меня очень позабавило. Прозвенел звонок на урок, и в класс вошла учительница русского языка, Виктория Игоревна, которую сразу же разозлил мой смех.

– Юля Антонова, встань из-за парты. – Учительница окинула меня презрительным взглядом. – Расскажи нам с ребятами, что тебя так повеселило. Нам тоже интересно.

Мне ни в коем случае нельзя было смотреть на доску, иначе все в классе догадались бы, что прилипшая к ней жвачка – моя проделка.

– Я забыла, с чего смеялась, – пожала плечами я, смотря учительнице прямо в глаза.

Видимо, у неё не было настроения пытать меня, потому что она приказала мне сесть, а сама стала записывать тему урока на доске. Маленькую жвачку она заметила лишь тогда, когда та оказалась на её красном пиджаке в области груди. Виктория Игоревна, выпучив глаза, взглянула на жвачку, а потом попыталась отклеить её от вещи, но всё было тщетно. Тогда она в гневе подняла голову на класс и строго спросила:

– Кто это сделал?

Мне было смешно и страшно одновременно. Все учителя знали меня как невоспитанную бунтарку, горе-ребёнка, поэтому было не исключено, что сейчас все подозрения падут на меня.

В классе стояла гробовая тишина, лишь с задних парт отрывками доносился чей-то смех, похожий на визг свиньи.

– Повторяю вопрос! – прорычала учительница. – Кто это сделал?

– Наверняка это дело рук Антоновой, – сказал Никита, белобрысый двоечник с синяком под глазом и бесконечными коростами на руках. – Я видел, как она жевала жвачку. Только она могла приклеить её к доске. – Одноклассник покосился на меня. – Урка! Как хорошо, что Наташа, твоя сестра, не такая, она добрая и милая, а ты… урка.

Не назови Никита имя сестры, я бы не побоялась учительницы и бросилась бы на него с кулаками, я осыпала бы его непристойными словами, а потом сводила бы о нём сплетни со всеми, с кем общалась в школе. То, что ненавистный одноклассник, который так и норовил напакостить мне, знал мою сестру, мне было известно. Она была одной из лучших учениц школы, её имя было знакомо многим. А так как мы ходили в школу и из школы вместе, все были в курсе, что она моя сестра. Но что меня страшно удивило и даже шокировало, так это то, что этот глупый грубиян так активно нахваливал Наташу. Добрая, милая… мягким голосом, мечтательно улыбаясь, он произносил эти нежные слова, каких раньше от него я не слышала, как впрочем, и все остальные ребята в классе. Они явно так же, как и я, не верили своим ушам.