Без намёков, без первых шагов.
Глаза начали закрываться, Люмин не помнила, когда в последний раз так сильно хотела спать, но голову отворачивать не стала, лишь медленно закрывала золотые глаза, в которых видела Кадзуху, он словно таял, испарялся, будто здесь его вовсе не было.
Иллюзия. Обман.
Под действием алкоголя та и не знала, взаправду это всё, или же очередные галлюцинации, которые терзали изнутри.
Люмин так не хотела, чтобы это был сон, поэтому протянула к нему руку, ведь, если это иллюзия, то, что тогда будет? Ничего. Рука попросту пройдёт насквозь.
Кадзуха удивился, когда та тянула руку к его щеке, он на миг застыл, будто вовсе забыл, как дышать.
Он почувствовал холодную как снег ладонь, она была так мягка и приятна, но до жути морозной, не думая о последствиях, тот приложил и свою ладонь, что горела огнём, в попытках согреть и поделиться теплом.
Девушка не могла особо соображать, но его щека была такой теплой, что не хотелось её убирать, а когда тот накрыл своей, то растаяла и обожглась таким сильным чувством тепла, только уже, в своей груди, в сердце горело пламя, способное расплавить любые препятствия.
— Знаешь… — тихо начал юноша.
Он и вправду был здесь…
А глаза по-прежнему закрывались, ладонь плавно расслабилась и уже хотела покинуть тепло его щеки, но он этого не допустил, крепче придерживая её.
— Когда ты смотришь на небо, то можешь разглядеть и мою звезду, на которой я живу, и услышишь, как моя звезда играет песню космоса. Я бы хотел увидеть и твою звезду, послушать её мелодию… — Кадзуха не сводил с неё глаз, и продолжил бы с наслаждением, но уловил звуки тихого сопения. — Лучше нам вернуться в лагерь, вижу, твой сон наконец нашёл тебя, Люмин.
========== С тобою я привык молчать ==========
Во сне можно было увидеть мечту, которая никогда не сможет стать реальностью. Она видела небо, где мерцали её желание, её спасение. И как бы она не пыталась вытягивать руки вверх, но так не удавалось достать до них.
Если бы ей дали всего одно желание, то та загадала бы стать звездой, путешествующей по бесконечному пространству.
Мысли, что окружили девушку этим вечером — странно тревожили.
Этот день был спокойным и даже весьма интересным, впервые за весь отдых Мона приготовила ужин, он оказался настолько вкусным что, кажется, у Люмин появилась соперница в таком разделе.
И как она верила, Кадзуха начал проявлять внимание. Было так непривычно, что поначалу девушка удивлённо хлопала ресницами, когда тот внезапно подошёл и пожелал доброго утра, а затем и вовсе спросил, как та себя чувствует. Конечно, после такого злоупотребления алкоголем у неё жутко болела голова, но ронин будто подготовился и протянул стакан, в котором был отварной чай, что помог избавиться от первого в жизни похмелья. Девушка была серьёзно шокирована подобной заботой, ведь юноше пришлось встать чуть раньше и сделать для неё чай.
Сейчас она сидела на колючей траве, глядя на огоньки и размышляя об этом.
Всё произошло слишком быстро, потому что сначала он даже не мог позволить себе поздороваться, как сегодня уже был разговорчив и обеспокоен здоровьем Люмин.
Неужели я так быстро его простила? — шёпотом проговорила она вслух.
Вспомнить досконально у неё не получалось, всё было как в тумане и непонятными обрывками.
Это совсем не то, что та хотела получить от их разговора.
Как бы она не пыталась забыть, не обращать внимание или вовсе перестать думать об этом… вопросы о произошедшем всё также мучили, как бы хорошо она не пряталась и не пыталась убежать.
В прочем, сейчас путешественница ждала его и, как ни странно, он опаздывает.
Ещё днём Кадзуха предложил встретиться этой ночью, как… в былые времена? Словно их настигла жуткая разлука, где, наконец, они смогут встретиться и провести время как тогда. Наступила необычная ностальгия, и она малость задумалась — а будет ли всё так, как было тогда?
От таких раздумий, девушка легла на холодную поверхность этой земли, запрокидывая руки за голову. На лице не было каких-либо эмоций, ни радости, ни печали. Нечто среднее. Наверное, потому что та ещё не до конца понимала всей сути почему, зачем и для чего.
Прошли первые двадцать минут, как она пришла на это место, на другой остров, будто специально подальше от остальных, и это немного тревожило, не уж-то серьёзный разговор? Или внезапное признание?
Люмин резко помотала головой и закрыла лицо руками, покрываясь еле заметными румянами. Но.. тогда на что ещё это было похоже?
Приятный шум волн успокаивал, в прочем, как и всегда. Ей нравились эти острова, они словно личный психолог, выслушивали, не перебивали, а в добавок дарили песню ночи, где шелест листьев и звон воды ласкал её слух.
Закрыв глаза она на миг перестала думать, наконец, погружаясь в этот вечер, в ожидании Кадзухи. Может он, действительно, что-то подготовил для неё? Это было так непредсказуемо, что та дрожала от интриги.
Или она просто забыла, что это вполне обыкновенный случай?
Это тоже стало правдой, и теперь ей стало не по себе.
Скрывать то, что каждая крохотная встреча буквально заставляет любить сильнее — была непреодолимой задачей. Она хотела просыпаться от его ласкового голоса, трогать его белые пряди и…
Внезапно она вспомнила, как той ночью положила свою ладонь прямо ему на щеку, лицо моментально стало красным как спелое яблоко. Но она была так мягка… теперь ей хотелось дотрагиваться до него постоянно, ощущать тепло его рук и щёк. А может, и вовсе обнять..
— Прошу прощения за ожидание, внезапно меня задержала Синь Янь, она попросила о помощи.
Этот голос…
Люмин была готова подпрыгнуть и громко закричать, это произошло так не вовремя, потому что уже оказалась вся в ярких румянах от воспоминаний, так ещё и он был так близко, что та совсем малость ощущала и даже слышала его спокойное дыхание.
— Опять… ты меня пугаешь! — она раздвинула пальцы у глаз, чтобы встретиться с алым закатом.
Он действительно был непозволительно рядом.
— Я не хотел, — Кадзуха присел на траву и посмотрел на небо. — Голова уже не так мучительно болит?
А та ещё не осмеливалась полностью открывать лицо, боялась, что он увидит эти чёртовы румяна.
— Н-нет! И хватит, пожалуйста, напоминать мне об этом, а то я тоже могу начать, — от таких заявлений Люмин перевернулась на другой бок спиной к нему, пытаясь прийти в себя, юноша так внезапно появился прямо перед ней, что успокоиться стало сложнее.
А он лишь слабо посмеялся.
— Небо сегодня как всегда завораживающее, может, присоединишься? Хех.
Люмин промолчала.
Через пару минут та смогла немного сконцентрироваться и позволила себе сесть рядом. От него приятно пахло осенью, и в глубине этой тишины, иногда она слышала тихое дыхание. По телу бегали мурашки…
Но взгляд всё равно смог выдать её.
Кадзухе понадобилось мгновение, чтобы увидеть в золотых глазах нечто странное.
— Если я вчера наговорила всяких глупостей… — или действий? — извини, я правда не хотела как-то задеть тебя, просто…
— Не думай об этом, всё хорошо.
Хотя от малейшего воспоминания о том, как держал её руку у своей щеки он тоже, покрывался холодным потоком и в груди пробегала сильная щекотка. Если бы ему только было дозволено, то держал бы её ладонь вечность, чтобы избавить от колючего холода.
— Но… разве ты ничего не помнишь? — задал он вопрос.
— Эм-м… ну, обрывками только, я сделала что-то плохое? — она действительно мало что помнила.
Кадзуха вздохнул, может, она вовсе и не помнила, как тот нёс её на руках?
И нужно ли это напоминать?
— Хм, а помнишь ли ты, как вернулась в лагерь? — решил пойти другим путём.
— Н-нет… — ладошки вспотели, у Люмин бегали глаза, волнение ощущалось так сильно, что от такой неловкости не сможет быстро отойти.
— Ну, тогда, может и к лучшему.
Его ехидная улыбка волновала больше всего. И почему он настолько жесток с ней? Её переполняло неловкими мыслями и единственным желанием было провалиться под землю!
