- Пожалуй. - Согласился Виктор Степанович и утешительно дотронувшись до её плеча, двинулся дальше. Женщина перевела взгляд обратно к лежащему на асфальте переломанному телу и замерла, обдумывая что-то.

  Умиротворённость. Именно так можно было охарактеризовать происходящее с душами вокруг. Лично, Виктор Степанович ничуть не был озабочен случившимся. Да и никто, из новоявленных душ, не рыдал в голос над своим телом, не причитал заламывая руки и, - что немаловажно для него персонально, - не бросался на Виктора Степановича с упрёками о его виновности в произошедшем. Не выскакивали из-под земли бесы и не цепляли его вилами бросая на сковороду за грехи, которые были в его жизни. Пронизывающее, бесконечное чувство спокойствия поселилось в "душе", которой он стал в буквальном смысле. Но, заговорившая с ним женщина справедливо спросила: "А что дальше?"

  Но у Виктора Степановича не было ответов, как и не было их и у христианства, в которое он верил всю свою жизнь, не ортодоксально, но всё же. Он так и ходил бы как другие неприкаянные, безразлично наблюдая чужое горе - как вдруг, произошло нечто необъяснимое. Не с ним, но вокруг. Мир потерял привычный вид и оптически рассинхронизировался, превратившись на несколько секунд в бифокальный сюр. Одновременно с изменениями, со всех сторон прозвучал звук громогласного горна, - такие знамения, он слышал только в фильмах и обычно ничего хорошего они не предвещали, - и Виктор Степанович стал озираться в поисках источника надвигающихся неприятностей.

  Обнаружил он их буквально рядом; на простирающемся вдоль обочины поле, появились стоящие на одинаковом расстоянии друг от друга три гигантские двери, в навершии каждой, медленно и величаво вращались уже виденные им на трупах религиозные символы: Православный крест, звезда Давида и магометанская звезда с полумесяцем. Более очевидного приглашения, Виктору Степановичу было бы трудно представить. Души организованно стали собираться вдоль обочины, показывая на артефакты руками и переговариваясь в пол голоса. Виктор Степанович тоже подошёл ближе и прислушался к разговорам.

  - ...очевидно нам нужно идти в эти двери, каждому в ту, религию которой он исповедует. - Мужчина лет тридцати, держал за руку юную девочку и говорил это молодой женщине, стоящей с ними рядом. - Только, не очень понятно, пропускают вместе или по одному?

  - Давид, только не оставляй нас тут одних. - Женщина посмотрела на него и тоже взяла за руку девочку.

  - Ну, что ты Сара, зайдём все вместе, а там будь, что будет. - Он с нежностью погладил по голове дочь и протянул руку жене.

  - ... "Смерть - это дверь. В которую войдёт каждый". Как это символично. - Прошептала встреченная им ранее женщина в платке.

  - "Ля иляха илляллах", сестра. - Сказал пожилой мужчина рядом с ней, и поднеся руки к лицу сделал сухое омовение. - Нам пора на встречу с всевышним...

  Души сбились в группы по вероисповеданию и гуськом двинулись каждый к своей двери. "Спаси и сохрани господь, душу мою грешную" - промолвил Виктор Степанович и осенив себя крестным знамением двинулся следом за уходящими христианами. Лишь одна молодая девушка не последовала за всеми. Она так и осталась стоять у обочины незамеченная остальными, провожая взглядом уходящих.

  Подходя к двери, которая отделяла мир живых и... толком уже и не разберёшь, что там за другой такой мир; Виктор Степанович остановился возле неё в благоговении, предполагая, что перед дверью образуется своеобразная очередь, но люди заходили без задержки кто по одному, а кто и семьями, не было никаких ограничений, а потому он стоял последним возле христианской двери и любопытство взяло верх. Он обошёл дверь вокруг и крайне поразился, когда она исчезла, превращаясь с торцов в настолько тонкую пластину, будто состояла из бумаги микронной толщины. Но когда он продолжал движение и смотрел на неё под углом или прямо, дверь вновь обретала объём и массивность, поражая мельчайшей структурной детализацией.

  На двери с одной стороны присутствовала массивная латунная ручка, поворачивая которую до него, заходили предшественники. Виктор Степанович оглянулся в последний раз на дорогу, - там эвакуаторы расчищали путь, а "скорые" включив мигалки увозили чудом выживших, - взялся за холодный металл и повернул рукоять. Раздался щелчок, и он потянул дверь на себя. Мягкий, не раздражающий глаза свет заструился из образовавшейся щели, за ним не было видно ничего и шагнув в это белесое марево, всё ещё сомневаясь, Виктор Степанович захлопнул за собой дверь изнутри.

  5

  Сделав несколько шагов вперёд, Виктор Степанович с удивлением резко остановился, услышав знакомый голос и последовавший за ним натужный кашель заядлого курильщика.

  - Проходи, проходи. Не стесняйся, как говориться. Присаживайся, не стой колом.

  Разливающийся вокруг свет стал тускнеть и проявившиеся очертания, открыли удивительную картину. Перед Виктором Степановичем развалившись в мягком кресле, цвета слоновой кости, сидел не кто иной, как Петрович... Сторож из гаражного кооператива.

  - Ну, что замер то? Привидение увидел? - Петрович видимо оценив собственный каламбур, разразился хриплым хохотом и припечатав себя рукой по коленке указал зажатой между пальцами беломориной, на стоявшее напротив идентичное кресло.

  - Но, как это возможно? Ты же... - Виктор Степанович медленно опустился в кресло и оглянувшись назад увидел дверь, через которую вошёл. Только с этой стороны она была белого цвета, остальное пространство вокруг скрывалось за клубящимся туманом, который бился о границу невидимого пузыря, в котором они находились.

  - Да, да, я тот самый Петрович, или немножко не тот самый... Не так важно, в сущности, кто я. Для меня важно кто ты, а точнее - кем ты стал, понимаешь? - Петрович смачно затянулся папироской и выпустил вверх клуб дыма. - Тысячи лет, я наблюдаю за вами и отбираю среди людей достойных, пытливых, смелых, не боящихся новых открытий, вершащих свою судьбу так, как видят сами. Но, их слишком и слишком мало. Большинство людей предпочитают использовать духовные костыли, вместо того, чтоб заглянуть за штору и увидеть бесконечность, которую я приготовил для них. Увы, но пройдя через эту дверь, - Петрович снова указал папиросой за спину Виктора Степановича, - ты сделал окончательный выбор.