Мне бы радоваться, что нас прервали, но, сука, никакой радости не испытываю. Внутри дерьмо закипает и слово «облом» вопит и портит весь кайф. И хочется на ком-то сорвать злость. Илона предоставила самый лучший шанс для этого.

– Ты где всю ночь шлялась? – встретил я ее упреками, влетая в ванную, куда она отправилась в первую очередь, чтобы принять душ. – Мыться собралась, красавица?

Что-то смыть с себя хочет. Наверняка этот витавший в воздухе мерзкий смрад алкоголя и сигарет, которым пропиталась на вечеринке. Вот только изображая праведный гнев ревнивого мужа, я на самом деле никакой ревности не испытывал, хотя должен был.

Не успел я задуматься о причинах собственного равнодушия, как Илона воплотила в жизнь утверждение, что лучшая защита – это нападение. Повернулась ко мне и начала вопить во всё горло, дергаясь как параноик:

– Ты спрашиваешь, где я шлялась? Может, лучше ты расскажешь, куда исчез? Что ваша семейка вообще себе позволяет? Игнорируете меня, как какую-то шваль подзаборную. С маменькой твоей должны были встретиться в салоне красоты, два часа ее прождала, отменила все свои дела. Это она не работает, а мне пришлось отложить съемки ради нее! Так еще и трубку не берет! А потом ты – почему не пришел на вечеринку?

– Ты что, забыла? У нас отец при смерти.

– Не забыла. Но что-то я тебя не наблюдаю у смертного одра, – проницательно заметила она, начиная раздеваться. – Что у вас такое происходит? Думаешь, не чувствую, что какая-то херня творится?

Ощущение неправильности ситуации не давало покоя. Я не хотел стоять здесь и ссориться с Илоной, не хотел видеть ее голую, в то время как на кухне сидела Тая, к которой так и тянулся, как будто боялся, что она исчезнет.

Хлопок входной двери показался оглушительным во время паузы, возникнувшей в разговоре с Илоной. Она дернулась и замерла, выключив воду и прислушиваясь.

– Что это? Кто здесь у тебя? Ты не один?!

Глаза округлились, Илона выглядела обиженной и ошеломленной, совершенно сбитой с толку. Но самое интересное, что я не желал ей ничего объяснять, было всё равно, если заподозрит в измене.

Испытывал лишь досаду, что она помешала нам с Таей, и злость на последнюю, что сбежала. Без спросу. Без моего разрешения. Сделала по-своему. А я не могу сейчас догнать ее и поймать за руку, вернуть обратно.

Это дурацкое, затмевающее всё чувство, что не хочу ее отпускать, а хочу постоянно держать рядом, – оно до одури бесило. Я не должен испытывать ничего подобного – не к ней, не к подстилке отца, не к продажной дряни.

Ненависть стянула все внутренности узлом, и я сжал кулаки, смотря на что-то кричащую Илону невидящим взглядом.

– … какую-то бабу в нашу квартиру! Ты совсем сбрендил? Кто она такая?

Вылетев из ванной, Илона бросилась к окну, выходящему во двор, чтобы высмотреть Таю, я поспешил следом, потому что тоже хотел узнать, куда ушла эта полоумная. Но мы ничего не увидели.

– Послушай, – проговорил я спокойно, падая на стул и потирая небритый подбородок ладонью. Внезапно навалилась усталость, напряжение начало уходить из оцепеневшего тела. – Банальная фраза, но скажу как есть: это не то, что ты думаешь. Если я захочу изменить, ты даже не узнаешь. А та девушка, что была у меня, она мне никто. Подчиненная из клуба.

– Подчиненная в пять утра? Еще и застолье! С вином! – взвизгнула Илона, обхватывая острые локти худыми руками, и я вдруг обратил внимание, какая она изможденная, тощая.

Ни груди, ни округлых форм, резкие скулы и тонкие ноги-палочки. Короткая юбчонка едва держится на выпирающих костях бедер, а живот аж впал, как будто она пленная концлагеря. Когда-то мне казалось это вполне нормальным, не замечал болезненной худобы, а сейчас задумался о том, сможет ли она родить мне ребенка…

– Не придумывай лишнего. Лучше скажи, ты вообще ела сегодня?

– Что за вопросы?

– Я хочу, чтобы моя будущая жена не становилась заложницей навязанных стандартов красоты.

– Же… жена?! Ты о чем, Суворов?! – пораженно прошептала Илона, сразу же позабыв о предмете нашего спора, и осторожно присела на краешек стула, заглянула мне в глаза и горько усмехнулась: – Не такого я ждала предложения, да и не думала о браке, честно говоря. Меня как бы… Всё и сейчас устраивает. Зачем нам сложности?

– Сложности? Ты так это называешь?

– Пойми, Макс, я еще слишком молода, карьера в разгаре. Мне и в голову не приходило, что ты о чем-то подобном думаешь. С чего ты вдруг решил жениться? Это очень неожиданно… Да и ты, наверное, о детях мечтаешь, а я не готова, понимаешь?

Она начала растерянно ковыряться в салате, тщательно прожевала несколько кусочков, запила вином и, поцеловав меня в щеку, ушла-таки в ванную. Проблеваться, как водится. Долбаные модели, даже поесть нормально не могут.

А я сидел и смотрел во тьму за окном, куда рвалась душа, куда ушла Тая, и думал, где я ошибся в жизни, и почему женщина, с которой живу, не хочет замуж, не хочет детей, а та, кого должен ненавидеть, вызывает такую бурю чувств. Хаос какой-то, самый настоящий.

Хаос. Вот во что превратилась моя жизнь в последние несколько недель. И это при том, что всегда старался придерживаться порядка. Незыблемого, ничем не нарушаемого. Так повелось с детства, так меня воспитывал отец.

И я, поначалу сопротивляющийся, как обычный пубертатный подросток, диктату главы семьи, в итоге усвоил втираемые мне догмы. Мне и моему старшему брату, который, надо сказать, относился к давлению на себя более благосклонно.

Разные мы с ним были.

Он покладистый, вдумчивый и спокойный, я же отличался резкостью принятия решений, склонностью бунтовать и идти наперекор, а ещё авантюризмом на грани злостного хулиганства. Эти свойства личности я не сам так обозначил. В детской комнате полиции их доводили до сведения моих обеспокоенных родителей. Психологи доводили, к которым меня таскали.

Но попытки найти корни моего асоциального поведения в семейной обстановке не заканчивались ничем. Ибо семья-то была идеальная, достойная, приличная.

А я… Ну что поделать, такой вот бракованный родился. Паршивая овца. В семье не без урода. Не знаю уж, что помогло, как я не оказался на нарах и как не разругался с предками в пух и прах, только, добавив им изрядную долю седых волос, резко повзрослел и обнаружил область, в которой можно с пользой применять свои способности. Отсутствие страха перед риском позволило затевать различные спорные предприятия и успешно воплощать задумки в реальность.

Отец на первых порах даже поддерживал – морально и финансово, явно довольный тем, что его сын не пошел-таки по кривой дорожке, а занялся бизнесом, не впутался в криминал и не загремел в тюрьму.

Хоть направление этого бизнеса отец находил несерьезным, рискованным и не имеющим никаких перспектив. Отец любил стабильность и нашел для себя весьма подходящую нишу – рынок недвижимости.

Что до меня, то данная отрасль казалась скучной и однообразной, не то что клубы, музыкальные лейблы, модельные агентства, фотостудии… Движуха, активные знакомства, постоянный драйв. Не без нервов, не буду врать.

Но я истинно наслаждался, когда варился во всем этом. Даже когда возвращался в свой холостяцкий лофт выжатый как лимон, когда доводили до трясучки какие-нибудь борзые типы или надоедали смазливые модельки. Даже тогда я не жалел, что сделал такой выбор.

Мне нравилась моя жизнь, но вот чего-то не хватало. Того, что и словами-то толком не обозначить, какая-то смутная потребность в близком человеке рядом, который поддержит, подскажет, который и в горе и радости, и так, чтобы на всю жизнь. Не близкий друг, а именно нужная, та самая единственная женщина.

Но это не Илона, вовсе не она. Тем более что сама не хочет замуж. А у меня на ее категорическое «нет» никаких эмоций, просто пустота – и ее ничем не заполнить.

И вот я встречаю девушку, из-за которой сердце бьется чаще и которую хочу до дрожи в теле, хочу до зуда в руках сжать в своих объятиях и целовать, пока не задохнусь.