Когда утомленный бесконечными военными кампаниями и проблемами правления Карл V отрекся от престола в пользу своего сына Филиппа II, Сервантесу исполнилось лишь 9 лет, но проблемы, которые предстояло решать Испании при новом правителе, продолжали усугубляться. Жизнь будущего великого писателя и его творчество окажутся тесно переплетенными с судьбами его родины до конца его дней.
Правление Филиппа II началось с дьявольски чудовищного сожжения группы еретиков в городе Вальядолиде, которое изуверски называлось «аутодафе», то есть «актом веры». Новый король был глубоко верующим человеком и считал, что любая форма ереси должна подвергаться самому жестокому наказанию, чтобы служить наглядным примером всем, кто мог бы соблазниться на отступничество. Простого ложного доноса было достаточно для отправления обвиняемого на костер. Угроза такой произвольной расправы над невинными людьми создавала среди населения постоянную атмосферу смертельного страха, заставляя верующих как можно убедительнее и даже преувеличенно ревностно соблюдать все религиозные ритуалы и церковные распоряжения. Однако крайняя и публично демонстрируемая набожность короля не смущала его, когда он легко прибегал к использованию религии как средству своей внутренней и внешней политики, в том числе и в акциях против самого Рима. Семья Сервантеса и он сам жили вместе со всеми испанцами в этой подавляющей обстановке духовного напряжения и преследования, приспосабливаясь к ней для самосохранения как искренние католики и потомственные дворяне-идальго.
Вплоть до 1561 года у испанского двора не было постоянного места пребывания. По повелению королей оно менялось время от времени, перемещаясь из одного города в другой со всеми своими придворными людьми и службами. Такими временными столицами страны в разные годы бывали, например, Сеговия, Барселона, Гранада, Толедо и Вальядолид. Однако в 1561 г. Филипп II решил положить конец такому дворовому кочевничеству и выбрать постоянную столицу Испании. Его выбор остановился на тогда небольшом и захолустном Мадриде. Этот городок находился в самом центре объединенной страны и являлся сердцем довольно унылых и малонаселенных пространств Кастилии. Однако сама эта незначительность Мадрида давала королю возможность сделать из него новую крупную столицу, которая могла бы олицетворять собой его центральный абсолютистский режим и носить на себе печать его собственного плана достойного эпицентра, отвечающего масштабам и богатству испанской монархии. Недалеко от Мадрида Филипп II вскоре начнет строить и самый грандиозный памятник своему правлению – дворец Эскориаль, который по его замыслу будет одновременно служить местом захоронения испанских королевских семей. Сервантес окажется в числе тех, кто в течение некоторого времени будет сопровождать переезды кочевого двора, а затем и окажется вместе с ним в Мадриде.
Другим крупным событием в жизни Испании того периода стал королевский эдикт о преследовании мориеков Андалузии. Этим именем в стране называли тех арабов, которые после поражения Гренадского халифата не ушли со своими соплеменниками в Северную Африку, а решили остаться в Испании, перейдя в христианство. Мориски по-прежнему носили свою традиционную одежду и говорили на арабском языке, хотя, вероятно, что под покровом католичества они продолжали исповедовать мусульманство. Карл V в свое время неоднократно пытался покончить с этими арабскими «вольностями», но всякий раз морискам удавалось откупиться от преследований крупными суммами денег. В отличие от своего отца Филипп II не поддался на такие предложения, хотя очень остро нуждался в средствах, и в 1567 г. запретил все проявления мусульманства, обрушив на мориеков всю мощь репрессий своей государственной машины.
Им было запрещено носить арабскую одежду, их женщинам больше не разрешалось появляться с закрытым лицом, им предписывалось оставлять свои дома не запертыми на замок, а пользование их традиционными горячими ваннами объявлялось вне закона. Самым жестоким наказанием для этой очень деятельной части населения было требование говорить только на кастильском языке и не признавать никакой веры, кроме христианской.
Наказания за неисполнение положений этого эдикта были настолько жестокими, что очень скоро вызвали восстания морисков по всей Андалузии, которая в течение целых двух лет оставалась ареной кровавой религиозной борьбы и преследований. Сопротивление морисков было в итоге подавлено, все население Гренады было целиком и полностью депортировано в другие области Испании, а процветавшая и богатая до того времени Андалузия, потеряв самую активную часть своих жителей, превратилась в сельскохозяйственную пустыню. Как и остальные католики страны, перед лицом таких кровавых королевских репрессий, Сервантес и его семья стали их незавидными сторонниками.
Вскоре после разгрома морисков в истории Испании, всей Европы и всего христианского мира произошло огромной важности событие: в октябре 1571 г. в ходе крупнейшего морского сражения под Лепанто объединенные флотилии Венеции и Рима во главе с военно-морскими силами Филиппа II нанесли сокрушительное поражение большой эскадре Турции. Эта историческая победа явилась поворотным пунктом в длительном противостоянии мусульман и христиан в районах Средиземноморья, что позволило остановить продолжение наступательных операций Османской империи против южных и восточных границ Европы. В этом эпохальном сражении довелось участвовать и самому Сервантесу вместе с его младшим братом Родриго, в ходе которого будущий великий писатель проявил подлинный военный героизм, получил тяжелое ранение и потерял способность пользоваться левой рукой. О своем участии в этой исторической битве Сервантес будет неоднократно вспоминать на страницах будущих произведений.
В начале 1580-х гг. Испания стала особенно активно подвергаться нападениям со стороны Англии на ее флотилии как на морских просторах, так и в своих собственных гаванях. Особенно унизительным для Филиппа II стал рейд под командованием Дрейка на испанские корабли в порте Кадиса, где король давно и упорно готовил свою Непобедимую армаду для вторжения в Англию. В 1588 г. эта огромная флотилия отправилась к берегам «коварного» Альбиона. Однако более маневренные английские суда и умелое использование Дрейком морских течений привели к сокрушительному поражению Армады с тяжелой потерей свыше половины всех ее кораблей и более двух третей их экипажей. Мигель Сервантес в отличие от другого своего выдающегося современника Лопе де Вега не принимал непосредственного участия в этой военной экспедиции, но он внес свой посильный вклад в ее подготовку, работая довольно продолжительное время в качестве представителя властей по сбору средств на ее организацию и в силу сложившихся обстоятельств даже перенес тюремное заключение.
После этой разгромной авантюры уже ослабевавшие позиции Испании в европейской и мировой политике стали стремительно расшатываться, чему в немалой степени содействовала упрямая непродуманная политика самого Филиппа II, который растратил невероятные богатства своей империи на бесконечные кровопролитные войны на разных параллелях и меридианах земного шара. Этот король, униженный в военных поражениях, погрязший в огромных международных долгах и совершенно разбитый тяжелыми болезнями, ушел в другой мир в 1598 г, оставив своему сыну Филиппу III пошатнувшийся трон, ослабевшую империю и обедневшую, если не считать разбогатевшую элиту, Испанию. Несмотря на возросшую урбанизацию и первые шаги к капитализму, основное население страны продолжало трудную бедную жизнь, которая мало отличалась от скудного Средневековья. Сервантес и его семья оказались в числе того большинства испанцев, которые влачили жалкое существование в тяготах и нуждах каждодневной жизни.
При Филиппе III положение страны и большинства ее населения продолжало ухудшаться: целый ряд военных поражений и плохое развитие экономики неуклонно вели Испанию в разряд второстепенных европейских государств. Ее когда-то объединяющая, инициативная и главная движущая сила в лице Кастилии, казалось, себя исчерпала. Она все больше сосредоточивалась на себе самой, варилась в собственном соку, забывая о других провинциях Испании, что содействовало пробуждению сепаратизма в Стране Басков и Каталонии. Повсеместный разгул религиозного фанатизма являлся тормозом морального, политического, экономического и социального прогресса, что, скорее, напоминало о жизни в тогда еще только уходившее в историю Средневековье.
