– Глаза разбегаются. Рос, а какие ты возьмешь?

- Гвоздики. Красные гвоздики. Я вычитала, что их возлагают на могилы тем, кто был наставником для многих и заслужил почет и уважение.

Ее ответ не удивил казаха. Девушка всей душой обожала отца, всегда копировала его повадки. Мужчина был ее примером для подражания.

- Тогда с меня белые каллы. - Потрепал он сестру по голове.

- Ты их всегда покупаешь. И все наши это знают.

- Что поделать. Я не сильно разбираюсь в цветах.

Выбрав букет покрасивее, довольная парочка подошла к прилавку, дабы расплатиться за цветы. Но сколько бы они не нажимали на колокольчик, хозяин магазина так и не объявился.

- Они уснули там?! Алло! Хозяева! - кричал парень, потеряв терпение.

- Погоди ты. Может они вышли куда-нибудь. Давай просто оставим деньги и записку?

Желания стоять у прилавка не было совсем. Поэтому, прислушавшись к предложению России, они перечислили нужную сумму на счет магазина, написали пару слов хозяину, да со спокойной душой вышли из помещения.

«Любим тебя, гордимся тобой, и в памяти нашей всегда ты живой». Вроде и не первый раз приходишь сюда, а слезы все равно наворачиваются на глаза, отдаваясь печальным, горьким, сочувственным и ностальгическим настроем. Сегодняшний день, так и разгоняет пыль с очей. Каждый ли заслужил смерть? Или смерть приходит незаслуженно? Этаким вопросом порой приходилось отнекиваться, дескать, сохранять свою благосклонность. И сейчас, проигрышно возвышаясь над могилой отца родного, мысли скатывались в невиданный сосуд и смешивались воедино. Моменты, прожитые за спиной у Союза, вскользь проглатывались, застревая большим, крупным комком в горле который так и нарочито хотелось выплеснуть.

Время шло, тишина давила, чувства жгли… А внутри всё обливалось кровью. Не хотелось уходить с тяжестью на душе, ступор сам собою царствовал над молодой девушкой. Она вздрогнула от мимолётных, нежных, любящих прикосновений за плечи оголённые. Её крепко обняли, и не просто, а с пониманием чего она дорого ценила.

– Спасибо. - Улыбнулась та брату - Ты как всегда вовремя.

Русская заметила: как затянулся момент, зашелестела листва на деревьях, как пропелись птичьи возгласы.

– Что-то мы тут застоялись. - Тихо произнесла россиянка, выбираясь из сильных рук Казахстана. - Пойдём лучше ко мне, я тебя чаем итальянским напою.

– Тебе отказать невозможно. – Улыбнулся тот.

Дорога от кладбища до ближайшего телепорта занимала минимум полчаса дороги, а помня, какие там очереди на телепортацию, домой они вернутся лишь, когда стемнеет. Девушка уже пожалела, что не прислушалась к здравому смыслу и надела аккуратные замшевые полусапожки на каблуке.

Ноги болели невыносимо, а им еще спускаться с холма. Только выбора-то нет. Либо идешь и терпишь, либо ночуешь тут, среди склепов и памятников.

Шагаешь рядом с братом под руку, смотришь по сторонам, и мир кажется чуточку прекраснее. После смерти отца вся их семья распалась. Каждый пошел своей дорогой, думал только о своих проблемах и людях. Вначале они собирались пару раз в год, почтить память о Союзе, либо просто посидеть, как раньше, но спустя время и это прекратило свое существование. Лишь Беларусь, Казахстан и Украина не забывали о своей старшей сестре. Так что для России встреча с любимым братом приравнивалась к самому долгожданному празднику. Она не рассказала, что кроме предложенного ею чая, еще в духовке дожидается их приходу наивкуснейшая шарлотка, приготовленная по рецепту их покойной матушки.

- Что-то слишком тихо, ты так не думаешь? – нарушил тишину казах, обеспокоенно поглядывая по сторонам.

- Вот теперь, когда ты сказал об этом, я тоже заметила. Обычно тут людей валом.

А ведь действительно. Меж домов ни души. В дремучей тиши, без разговоров своих и всесторонних неловко получалось. Присутствовал запах свежей травы, оставалось сыро от ночного дождя, но в то же время ощущалось тепло от солнечных лучей. И, была завораживающая тишина. Ни гул машин, ни шум музыки, ни топот или трепет со стороны чужой, не мог заглушить их собственные вздохи и выдохи. Так как поодаль можно было слушать только шорох листвы и крикливый ор птиц.

Тишь и глушь. Оба не выдержали такой бессмыслицы, и сели на одну ближайшую закоптелую скамейку, которых на главных площадях разбросано было хоть отбавляй. Русская, вяло откинув голову на спинку, придерживаясь руками за уголки оборота, прикрыла глаза, собираясь с мыслями, приводя их в порядок. Парень же, сев по левую руку от нее, наоборот, вжался в себя, сгорбившись, как только возможно, подобно старческой личности.

- Рос, мы точно в нужном городе? Где весь шум? Где крики младенцев? Где звуки музыки? Что, черт возьми, тут случилось? - тот замолк на время, но потом продолжил. – Скорее всего, мы просто свернули не туда. Вот и забрели в один из городов-призраков.

- Мы шли правильной дорогой, Каз. У меня нет топографического кретинизма*.

- Тогда может просто вспышка какая-нибудь…. И-или люди сами переехали в центр. Не те условия для жизни.

И тут россиянка, не сдержавшись, рассмеялась в голосину. Да так, что на Казахстана чуть не повалилась. Смех её был не из деревенских, скорее, бархатный и спокойный, что иногда прибавляло издёвки и невиданной агрессии в её образ. Но это было далеко не так.

- Чего ж ты смеёшься?

Казах же, нахмурился и заметно побледнел, только когда та ненароком плюхнулась ему на плечо. Вспыхнул жар, загорели щёки, образ принял возбужденный вид. А это всё его делишки с чувством шалят, никак не угомонятся. Хватало лишь взгляда, как тот замирал подобно статуе, неряшливо улыбаясь ей в ответ в доказательстве своей отзывчивости. Часто, очень часто в образах замышленных фантазиях, во снах, в задумчивости своей он видел именно её – Россию. И видеть мог по-разному. Она всегда его вдохновляла и заманивала, как черная кошка; заметишь зверя красивого за уголком, мелькнёт у тебя пред глазом своей красотой – не сдержишься и побежишь за ней. И так же с русской. Парень не мог отстаивать своё внимание в стороне от неё и её девичьей красоты неземной. Именно из-за своей сущности прелестной, умственно богатой, образованной парень остался с ней.

- А как же не смеяться, когда ты такую глупость сморозил! – произнесла россиянка, вытирая с уголков глаз подступившие от хохота слезы. – Восемьдесят тысяч человек за один день решили: «А давайте-ка уедем отсюда. Хоть тут есть метро до центра, всевозможные магазины, телепорт, что стоит не в каждом городе, нам срочно нужно переехать!». И вспышки эпидемии быть не может. Недавно ж проверка тотальная была! Эх, братец. Вот иногда ты меня удивляешь.

- Тогда говори свои предположения. Ну же! Дай и мне посмеяться.

- Тише Каз. Давай не будем начинать спор. Не люблю я этого.

- Что делать будем?

Ситуация не из лучших. Пропажа жителей целого города приравнивалась к теракту. Здесь нельзя просто сидеть и гадать. Необходимо действовать.

- Нужна помощь. Звони нашим. Я наберу триста тринадцать*, а потом Александровичу, он главный на военной базе.

Пока девушка слушала гудки на голофоне, Казахстан подключился к общему чату всей советской семьи, дожидаясь ответа хоть от кого-нибудь. Он набирал снова и снова, однако никто так и не принял вызов.

- У меня пусто.

- Аналогично. – Подытожила Россия, выключая голо-экран. – Ни одна служба не ответила на мой вызов. Такого никогда не было. Брат, что-то мне это не нравится. Надо вернуться в Москву. И быстро.

- Тогда нам поможет телепорт.

Тут даже спорить не пришлось, казах абсолютно прав. Хоть телепорт вещь дорогая, однако, пожалеть в данной ситуации пару купюр оказалось бы полным идиотизмом.

Девять – семь – четыре – ноль – один. Русская знала эти координаты наизусть. Происходит что-то ужасное. Тишина уже просто угнетает, нет сил ее терпеть. Хочется вновь услышать этот гул мотора, ругань мужчин, музыку из салонов. Главное добраться до дома, а там уже и международная станция. Чем быстрее она отправит заявку остальным странам, тем скорее они отреагируют на ее проблему. Россиянка лишь раз взмахнула ресницами, а перед ней уже ее любимый город. Было лишь одно но. Он оказался абсолютно пустым.