– Я тоже, – кивнула Берта. – Читать… у меня зубы сводит от того, что они здесь читают.

– Не очень понимаю, как может технически выглядеть сведение зубов, но читают дрянь, – согласился Ит. – И, главное, ничего другого же нет! Не осталось! Ты в библиотеке была, и не раз, вот скажи, там хоть что-то стоящее есть?

– Любовные романы в разделе 21 плюс, и это в городской, – ответила Берта. – Ты же знаешь, зачем спросил?

– Это был риторический вопрос, – Ит подошел в двери, прислушался. – Соседи, чтоб их. Так вот, о чем я. Дело не только и не столько в чтении, малыш. Проблема серьезней, чем он думает.

– Ты о чём? – не поняла Берта.

– Да о том, что ни не люди – хорошо, это он понял, и слегка осознал глубину различий, но он не понял главного. Ты догадалась, чего именно он боится?

– Если честно, нет, – Берта покачала головой.

– Берсерк, – объяснил Ит. – Он боится, что братья в какой-то момент слетят с катушек. И небезосновательно он этого боится, я тоже боюсь. Но вот о другом он не догадывается. Или делает вид, что не догадывается.

– Так о чём?

– Да о том, что они – гермо, дорогая, пусть и частично, – вздохнул Ит. – А это, как ты понимаешь, не только берсерком характеризуется. А много чем ещё. Помимо улетевшей крыши и агрессии.

– Ах, вот ты о чём, – Берта помрачнела. – Да… вообще да, ты прав. Берсерка я тоже боюсь, – призналась она. – Особенно в свете Комара и его бандитов. Добром это не кончится.

– Ну, Пятый с Лином до этого так и не дошли, – напомнил Ит.

– У них много лет гормональный фон подавляли, – возразила Берта. – У этих нет.

– Да, у этих нет, – согласился с женой Ит. – Вот чего. На днях свяжусь с Пятым, кое-что спрошу. Надеюсь, не получится как в прошлый раз.

– Это когда они аргов гоняли, а ты вызывать стал? – Берта усмехнулась. – Да, немного несвоевременно тогда это получилось, что правда, то правда.

– В общем, попробую, – подытожил Ит. – Действовать страшно, но придётся.

– А я бы вообще ничего не делала, – заметила Берта. – Пусть бы они прожили… просто так. Как есть. Это всё-таки лучше, чем то, что предлагает гений.

– Не факт, – покачал головой Ит. – Так, ладно. Чего у нас на обед?

– Пока что у нас на обед только чай, потому что гений нас заболтал, и мы не сходили в магазин.

– Собирайся, пойдём, – велел Ит. – Хочу супа с клёцками.

– Верно мыслишь, – Берта встала. – Только суп будет вегетарианский, потому что варить бульон некогда и не из чего.

Слух о том, что директор изволили уехать, разлетелся по детдому с быстротой поистине феноменальной. Причиной тому стала попытка Лаврентьича отобрать у Комара модные штаны, но завхозу быстро доказали, что не он тут власть, а те, кого больше, и кто наглее, и после кирпича, прилетевшего с крыши, и разбившегося у ног ошалевшего завхоза на мелкие осколки, Лаврентьич с мыслью вернуть обратно имущество расстался. Мяч у мальков он, конечно, отобрал, а вот братья Фламма изрядно удивили, потому что успели обменять майки на сигареты, а сигареты надежно спрятать. Ни угрозы, ни увещевания не помогли: братья молчали, как партизаны, и не сказали в результате вообще ничего. К их счастью, дело обошлось парой затрещин от Лаврентьича, но это было всё, потому что директор оставил несколько указаний, и всем велено было исполнять, иначе Фрол Савельич обозлится.

Указания были не ахти какие сложные: мойка окон в столовой, мелкий ремонт коек в паре спален, разборка архива в библиотеке, починка разваливающихся качелей (то-то радости будет малькам), обрезка кустов во дворе, и помывка стен в учебном крыле. Фрол Савельич на следующее утро после того, как директор уехал, собрал воспитанников на линейку, и принялся раздавать задания, от которых отвертеться не удалось даже Комарову и его банде – сопящим от злости Комару, Ковриге, и Зоту вручили тряпки, и отправили мыть коридор.

– Так, – Фрол Савельич оглядел притихших воспитанников. – Младшая группа… младшая группа у нас пойдёт мыть столовую. Но не окна. Окна будут мыть… эээ… Артёмов, Коржиков, Фильченко. Копейкин, Петров, оба Фламма – в библиотеку. Остальные – стричь кусты.

– Фрол Савельич, а чем стричь-то? – робко спросил кто-то из дальнего ряда.

– Руками, – отрезал Фрол Савельич. – Ломать будете, руками. Но аккуратно. Лаврентьич, проследи. И качели сделай.

– А как я прослежу-то? – принялся отнекиваться завхоз. – Я при качелях, а они в это время того… а я…

– Качели рядом с кустами, – рявкнул замдиректора. – Еще препираться мне вздумал! Вот так и проследи.

– А толстые ветки как? – спросил кто-то ещё.

– Лаврентьич, есть у тебя секатор? Есть же, я видел, – Фрол Савельич на секунду задумался. – Только держи при себе, а иначе сопрут. Так, дальше что у нас?

– Ремонт коек, – напомнила Берта.

– Да, спасибо, Роберта Михайловна, – кивнул замдиректора. – Педагоги, кто может сделать?

– Я не педагог, но могу, – ответил Ит. – Если будут болты, конечно. И пружины запасные, на замену.

– Лаврентьич, что на счет болтов и пружин? – повернулся к завхозу замдиректора.

– Ну, это… поищу, – Лаврентьич замялся. – Но чего-то болтов-то не привезли… но я поищу…

«Пустил налево, – тут же понял Ит. – Или Маруся на базаре продала. Ладно, придумаю что-нибудь. Вот только гайки где взять?»

– Лаврентьич, а гайки хоть есть? – спросил Ит. – И плашки? А то без ничего я не починю.

– Есть лерки, есть, – закивал тут же завхоз. – Найду. И гайки найду, только старые они, маслом их надо будет…

«Понятно, – Ит усмехнулся. – Хорошие новые гайки ты продал, а старые набрал на заводе. Молодец. Хочешь жить, умей вертеться».

– Ну, тогда ладно, – ободряюще улыбнулся Ит.

– Всем за работу, – приказал Фрол Савельич. – И, дети, – он зло прищурился. – Если вы, дети, что-то поломаете или испортите, останетесь без ужина. И без завтрака. Комаров, ты понял? Попробуй мне только…

К разбору завала в дальней части библиотеки подошли творчески – для начала кучи пыльных книг просто свалили на пол, вытащив со стеллажей, на которых они лежали в полнейшем беспорядке. Библиотекарша, старенькая, слепенькая Леокадия Петровна, летом наведывалась на своё рабочее место трижды в неделю, и сверяла обычно исключительно ту часть библиотечного зала, в которой стояли учебники, в дальнюю же часть зала она, кажется, за несколько лет просто ни разу даже не заходила. По крайней мере, её в этой дальней части никто ни разу не видел. Обычно она сидела за своим столом рядом с входом, подсказывала ученикам, где что лежит, и вписывала в формуляры то, что требовалось, но не более. На состояние книг ей было плевать. Как, впрочем, и всем другим в Масловке. В результате учебники, старые, истасканные, имели вид настолько непрезентабельный, что их порой противно было взять в руки. Новые книги замдиректора почти не заказывал, справедливо считая, что для будущих лесорубов и замесчиков сойдёт и так. Никто не возражал.

– Фу, пылища, – поморщился Пол, когда их маленькая команда освободила, наконец, последний стеллаж. – А воняет…

– Мыши, – сообщил очевидное Петров. Он был на год младше братьев, тоже хлюпик, и (это было самое скверное) Петров носил очки – для Масловки штука вообще запредельная. Из-за этих очков Петрову прилетало едва ли не чаще, чем братьям.

– Точно, мыши, – покивал Копейкин. – Небось, давно всё тут сожрали уже, чего тут разбирать?

Копейкин был увалень, лентяй, и в принципе человек недалекий. Ростом и шириной плеч мироздание его не обидело, и, будь он позлее и поактивнее, Комар бы точно зазвал Копейку в свою банду, но для банды парень оказался слишком флегматичен и ленив. Ходит куда-то, делать что-то, бить кого-то? Вот ещё. Да ни за что на свете. Пусть кто хочет, делает, чего хочет, а Гриша лучше поваляется или посидит, где тихо. В тенечке – летом, в тепле – зимой. Если с едой, так и вообще хорошо. Когда Комар с год назад попытался завербовать Копейку, он получил от рассердившегося потенциального соратника промеж глаз – одного раза Комару хватило, чтобы, во-первых, никуда Копейку больше не звать, и, во-вторых, чтобы не привлекать этого ленивого силача к игре в крысу.