Несколько лет назад

Канун Нового года. Через три часа мой самолет в Германию. Бой курантов я встречу через два дня в другой стране.

Еду в такси по сверкающему новогодней иллюминацией городу в сторону аэропорта. На улице светло как днем. Молодежь гуляет. Настроение праздничное, несмотря на приближающийся к тридцати градусам мороз. Мне кажется, через стекло авто я слышу счастливый смех людей.

Дорога почти пустая. Словно угадывая мои мысли водитель, пухлый мужичок в кепке набекрень, поясняет:

– Город пустой, потому что все сейчас в торговых центрах закупаются. Туда вообще не подъехать, все забито. Мы с моей вчера в десять вечера поехали за продуктами к празднику, представляете, на кассе сорок минут простояли.

– Понятно.

– У вас когда самолет?

– В 23.15.

– У, еще куча времени.

– Да, можете не торопиться.

Таксист по моим односложным ответам понимает, что собеседник из меня так себе и замолкает. Словно чувствует, что мне нужно, и едет медленно, давая возможность попрощаться с городом. Здесь мне делать больше нечего. Квартира сдана агентству, с друзьями попрощался заранее, родных больше нет.

А что есть?

Есть выгодное предложение поработать по контракту на немцев. Условия приятные, грех было отказываться, поэтому долго не думая, согласился. И теперь лечу в другую страну, чтобы начать новый виток в жизни. Надеюсь успешный.

На высокой скорости, громко газуя, нас обгоняет серая иномарка. Странно юлит на асфальте.

– Пьяный, что ли? – ругается таксист, вовремя крутанув руль вправо. – Жить надоело, мать его за ногу.

Хватаюсь за ручку над головой, адреналин выплескивается в кровь, бодрит.

Водитель иномарки действительно будто пьян, и как назло ни одного патруля в поле видимости. Повезло, что не задел нашу машину. Не хотелось бы задерживаться из-за ДТП, иначе рискую опоздать на самолет.

Иномарка скрывается из виду. Возникшее было напряжение отпускает.

По радио Дискотека Авария задорной песней поздравляет с Новым годом, навязывая мотив. Мне кажется, пройдет еще лет пятьдесят, а эту песню все равно будут крутить в праздники.

Впереди крутой поворот налево, освещенный неяркими желтыми фонарями.

– Твою мать! – вырывается громкое ругательство из таксиста.

– Черт! – одновременно с ним.

На обочине, снеся металлическое ограждение, верх дном лежит та самая серая иномарка. Все-таки долихачился водила.

– Тормози!

Не раздумывая, выскакиваю из машины.

– Вызывай скорую, – кричу назад, а сам бегу к серому куску железа. Мороз обжигает щеки.

Пытаюсь открыть дверь со стороны водителя. Без помощи это сложно, вокруг ни души, а таксист все еще в своей машине.

– Эй, живой? – кричу, дергая проклятую дверь. Пальцы прилипают к замерзшей ручке, перчаток нет.

Дверь не поддается, и пассажирскую тоже заклинило.

Оббегаю машину с другой стороны и о чудо. Без усилий открываю переднюю пассажирскую. Там девушка без сознания. Она в вязаной розовой шапке с помпоном, черном пуховике, ремнем пристегнута.

– Сейчас, сейчас, потерпи, вытащу, – уговариваю девушку, пытаюсь отстегнуть ее ремень.

Пока пальцы нащупывают замок, глаза выхватывают водителя. Ему повезло меньше. У него разбита голова, и он тоже без сознания. Шапки нет, кожаная куртка расстегнута. Возможно и ребрами приложился.

– Какого черта подушки у тебя не сработали, брат?

Девушка со стоном падает мне в руки, когда ремень я все-таки отстегиваю. Сзади слышу вой сирены. Скорая.

– Все будет хорошо, – прижимаю девушку к своей груди, быстрым шагом унося от машины в сторону дороги, к карете скорой помощи. Скользко, а потому страшно уронить хрупкую ношу. – Сейчас тебе помогут, Новый год встретишь как новенькая. Теперь будет у тебя два дня рождения, да, маленькая?

Мне необходимо говорить с пострадавшей, иначе, кажется, с ней случится что-то непоправимое. Ее бледное лицо совсем рядом с моим, неровное горячее дыхание бьет в шею. Пахнет сладкой карамелью. Черные длинные волосы выбились из-под шапки и колышатся в такт шагам.

– Все, мы уже пришли, теперь не страшно.

Мужчина в синей медицинской фуфайке уже распахнул задние двери скорой, вытащил носилки. Осторожно кладу на них девушку. Задерживаюсь рядом, рассматриваю пока есть возможность.

Хорошенькая. Черные соболиные брови, густые ресницы, аккуратный носик и пухлые губы с розовой помадой. Лет двадцать на вид. Трогаю ее щеку пальцами – холодная. Скольжу взглядом по фигуре. Руки лежат вдоль тела, на безымянном пальце обручальное кольцо. Значит, муж финты на дороге показывал? А ты, маленькая, поощряла или умоляла не лихачить?

– Вы родственник? – спрашивает мужчина, вкатывая носилки в салон.

– Нет, я в такси мимо проезжал. Там мужчина остался, – спохватываюсь.

Оглядываюсь. Возле иномарки уже группа спасателей, ГАИ и еще одна скорая.

– Едем, – кричит врач водителю, оттесняя меня, чтобы закрыть двери.

– В какую больницу повезете девушку?

– В первую травматологическую, – на ходу бросает мне мужчина и скрывается внутри.

Включая сирену, скорая исчезает.

Ко мне спешит сотрудник ДПС. Представляется, спрашивает что да как. Рассказываю все, что видел. Такси приходится вызвать другое, моего водилу еще допрашивают. Показываю билеты на рейс и меня отпускают. Напоследок спрашиваю про водителя иномарки. Живой. Пьяный.

Спустя несколько минут с места ДТП отъезжает вторая скорая.

Из Гамбурга дозвониться до регистратуры первой травматологической оказывается просто нереально. Приходится звонить другу и попросить узнать состояние пострадавшей в ДТП девушке. Не выходит она у меня из головы, хоть ты тресни. И запах ее карамельный преследует.

Ромка передает сухую информацию. Та девушка, Екатерина Вербина, жива, легкое сотрясение, беременность в порядке. Муж ее жив, состояние средней тяжести, стабильное.

За девушку рад, за ее мужа почему-то не очень.

Наши дни

Из воспоминаний меня вытаскивает телефонный звонок. Открываю отдохнувшие от монитора глаза, смотрю в экран мобильного. Там высвечивается номер Киры. Чую, неспроста звонит.

Принимаю звонок.

– Слушаю.

– Глебушка, привет!

Точно что-то надо. По подозрительно ласковым ноткам в голосе чувствую.

– Здравствуй, Кира.

– Ты на работе? Я заскочу?

– Давай.

Предыдущая наша встреча закончилась тем, что меня нарядили в камуфляж и заставили позировать в течение получаса перед камерой фотографа. А потом, через неделю, торжественно вручили рекламный журнал с моей физиономией на фоне магазина спецодежды.

Как?! Как меня угораздило согласиться на съемки до сих пор не понимаю. Наверное, был под гипнозом. В принципе, так и говорю парням, что стебут меня с этой рекламой уже две недели.

Клятвенно обещаю себе, что больше ни на какие уговоры и провокации не поведусь. Хватит с меня. Что, не нашлось больше мужиков во всем городе, желающих лицезреть свою мордень в рекламе? Не поверю.

Это все Кира. Вцепилась клещом, напела о моей фотогеничности, усыпила бдительность. Чертовка.

Размахивая сумочкой, взбудораженная Кира влетает в кабинет как раз в тот момент, когда я наливаю кипяток в две чашки с растворимым кофе.

– Как знал, на тебя приготовил, – принимаю легкий поцелуй в щеку от девушки.

Не девушки конечно. Кира старше меня на пять лет, но я помню ее с детства и она всегда для меня молодая красивая девчонка, только чуть взрослее. Кира – старшая сестра моего закадычного друга детства Романа Вертинского. Помню, как она играла с нами, шпендиками, в прятки. Мы с Ромкой спрячемся под кроватью, сидим как мышки, не дыша, и смотрим, как голые ступни девчонки ходят по комнате туда-сюда. А потом она резко приседает и кричит "Нашла!", а мы визжим в два голоса от неожиданности и ржем как кони.