Признавался, что начал поглядывать на ребятишек во дворе и хочет также гулять с малышом, а позже, когда он подрастет, отдадим его в спортивную секцию – на хоккей, бокс или волейбол. Сына хотел. Назара. Я втайне мечтала о девочке. Сначала нянька, потом лялька, как говорила мама Игоря, когда я делилась с ней своими мыслями. Хоть в чем-то она меня поддерживала.

И вот теперь, когда наша мечта исполнилась, я очень хочу увидеть выражение лица любимого, когда он узнает, что станет папой. Даже слабость и неважное самочувствие отошли на второй план. Сейчас, прямо сию минуту, хочется сообщить мужу радостную весть. Но не по телефону.

В голове прокручиваются варианты реакции Игоря. Упадет на колени и будет целовать мой животик или подхватит на руки и будет кружить по залу? А может быть уложит на кровать и будет исполнять все мои прихоти? Мужчины ведь считают беременность болезнью. Улыбаюсь своим мыслям. Одна картинка лучше и приятнее другой.

Смотрю на часы, что висят напротив. До конца смены еще три часа.

– Иди уже домой, Катерина, а еще лучше – к врачу, – заметив мой блаженный взгляд, разрешает грымза. – Такси вызвать?

– Спасибо, Маргарита Павловна, – растрогано благодарю.

Зря девочки ее грымзой называют. Добрая она, на самом деле, только вид делает, что строгая. И ведь ни разу не ругала никого просто так, всегда за дело.

План обрадовать Игоря был прост. Попросила водителя остановиться возле аптеки, накупила разных тестов, чтоб наверняка. Сначала проверю, потом, за праздничным ужином, сообщу. Ждать Нового года терпения не хватит, я себя знаю, сказать хочется прямо сейчас. И не только любимому, но и всем-всем-всем! Таксист только что-то не особо разговорчив, поэтому с ним мимо. И все равно не смотря на слабость, душа поет и пляшет в такт мерцаниям гирлянд в витринах магазинов.

Еду и представляю тот миг, когда доктор мне скажет пол ребеночка. Я хочу из этого события тоже сделать праздник. Например, в огромную коробку спрятать красные или синие воздушные шары. Или испечь торт с голубым или розовым кремом внутри. Или на снимок узи прицепить характерного цвета бантик. А еще можно подговорить девчонок с работы, чтобы в коробочку набрали карамелек с розовой или голубой начинкой. Через несколько недель любой вариант станет реальностью. От предвкушения губы растягиваются шире и шире. Восхитительное чувство – осознавать, что скоро стану мамой.

Поднимаюсь на свой этаж. Роюсь в сумочке, ищу ключи с улыбкой до ушей, потому что пальцы вместо связки металла без конца натыкаются на тесты. Я больше не сомневаюсь. Уверенна, что все они покажут две полоски, от того в груди словно розы распускаются. Огромные, алые, белые, розовые -невероятно нежные и красивые. Это же счастье, подарок небес – во мне зародилась жизнь! Маленькое зернышко – символ любви двух человек, созданных друг для друга.

Ключи наконец находятся, а вот в замочную скважину почему-то нужный не вставляется.

– Что за черт? – бормочу, разглядывая связку. – Да нет, ключ тот.

Просто изнутри кто-то закрылся, не вытащив ключ.

Кроме мужа некому.

Почему Игорь дома? Обычно он приходит ближе к семи, а сейчас только четыре. Приболел? Стараясь не нервничать, давлю на кнопку звонка. Прислоняюсь ухом к дверному полотну, прислушиваюсь. Ничего не слышу. Давлю снова и снова.

Достаю телефон, набираю мужа. По ту сторону двери слышу его рингтон. Начинаю паниковать.

– Игорь! Игорь, открой! – долблю со всей силы по металлу, представляя одну картину страшнее другой.

Упал, ударился, лежит без сознания – самое вероятное. Только не это! Не переживу!

Судорожно вспоминаю номер МЧС. Пальцы дрожат, набирают не те цифры, в глазах пелена из слез. Только бы любимый был жив!

Игорь жив!

В этом я убеждаюсь, когда с той стороны проворачивается ключ и дверь открывается. Мой любимый муж цел и невредим, только в глазах недоумение и непонятная растерянность. Из одежды наспех натянутые спортивные брюки и тапки, волосы взъерошены.

– Господи, Игорь, как ты меня напугал! Я чуть МЧС не вызвала!

С невероятным облегчением кидаюсь ему на чуть влажную грудь. Обнимаю за талию, глажу ладонями мокрую спину, прижимаюсь залитым слезами лицом к его груди. Живой!

– Ты в душе был? Поэтому не слышал, да? А я дура, напридумывала себе бог весть что.

Меня все еще телепает от пережитой эмоциональной встряски. Наверное, это первые признаки перестройки гормонов. Сквозь слезы прорывается смех – накатывает отходняк. Вот это я нафантазировала!

– Котенок, ты почему так рано?

Мне кажется, в голосе мужа я слышу нервные нотки. Игорь гладит меня по спине поверх пуховика. Мы так и стоим на лестничной площадке с распахнутой настежь дверью.

– Неважно себя почувствовала, отпустили пораньше. Идем домой?

Хочу выпутаться из мужеских объятий, чтобы зайти в квартиру.

– Кать… – Игорь держит меня. – Сгоняй в магазин, а? Я хлеб съел, на ужин нет больше.

– Позже, милый. Устала очень.

– Ну Катя, – настойчиво повторяет муж.

Не понимаю, почему он не пускает меня внутрь. Всматриваюсь ему в глаза. Они у него серо-голубые, напоминают замерзший лед на озере.

Не может быть!

– Ты не один? – вдруг доходит до меня.

В голове генерируется неприятная картинка. Упорно отмахиваюсь от нее, не веря, даже в ее возможность.

– Не надо, Котенок, ну зачем? – морщится Игорь под моим не верящим в предательство взглядом, что только подтверждает мою догадку.

Отодвинув мужа в сторону, иду внутрь прямо в обуви.

В нашу спальню.

Наша кровать расправлена, наше постельное белье скомканное, на полу чужие капроновые чулки.

За дверью девушка с огненно-рыжими волосами тянет вниз по бедрам узкое красное платье. Щеки алые, глаза зеленые перепуганные. От белизны ее ляжек наступает временная слепота, словно я на галогеновый фонарь посмотрела.

Вот и все.

А Игорь говорил, что любит меня.

– Игорь, – оборачиваюсь к мужу. Голос срывается, – как ты мог?

– Ой, не начинай, а? Че такого-то? – морщась как от зубной боли, муж холодно цедит сквозь зубы.

Рыжая тенью проскальзывает позади меня, несется к входной двери, словно боится, что я выдергаю ее патлы. А мне даже смотреть на нее противно, не то что касаться. И воздухом дышать одним, и в одной квартире находиться.

Провожаем ее взглядами. Она, схватив с вешалки черную короткую шубку и сапоги (и как я сразу не заметила чужие вещи), босиком скрывается за дверью, оставив нас один на один.

– Че такого? – возвращаю Игорю его вопрос. – Че такого?! Ты мой муж! – с геометрической прогрессией на меня накатывает истерика. – Ты говорил что любишь! Детей хотел!

– И хочу. Только это, – поразительно равнодушно кивает на закрытую дверь, – ничего не значит.

– Супер, Игорь! Ты даже не пытаешься оправдаться! Для тебя это так естественно? С ней, – взмахиваю рукой в сторону закрытой двери, – со мной, наверняка еще с кем-то? Я права?

Боже! Смотрю на человека перед собой, словно прозрев. Я не узнаю в нем того, кого любила со школьного возраста. Он же чужой!

Только на миг представив, как Игорь совал свое "достоинство" в меня после какой-то… прошмандовки, как снова накатила тошнота. Зажав рот, сдерживая позывы, смотрю на мужа. Не хочу ему говорить о ребенке. Не хочу! Не могу!

Разворачиваюсь и бросаюсь вон из дома.

Слезы застилают глаза, душат, давят. Ноги помнят количество ступенек, повороты на пролетах. Сами несут из дома, где я считала себя самой счастливой и любимой целых два года.

Мороз обжигает щеки. Хватаю ртом холодный воздух, заполняю им легкие. Как вместе с выдохом выпустить из груди разрывающую боль? Как отключить показ увиденных картинок и крик внутреннего голоса, который вопит о том, что я слепая дура?

Сколько раз Игорь мне изменял? Как мог после в глаза смотреть, любимой называть? Наверняка смеялся над моей глупостью и наивностью.