Во время поглощения еды, мои мысли занимала плита: «на улице, абсолютно точно, лето, а Бари весь день топил печь, тогда почему здесь не жарко? Даже когда мы с Диларием заходили сюда днём – духоты не было. В чём секрет? Вытяжка?» Я осмотрела внимательно потолок, стены, но ничего такого не нашла. Пришлось и этот вопрос оставить, временно, без ответа.

После поздней трапезы я прибрала за собой. Пока мыла кружку сетовала на то, что в доме живут пять с половиной мужика, а водопровод и канализацию сделать не додумались. Приходиться мыть в ковшике и выливать воду на улицу. Хорошо у меня сейчас посуды мало, а если будет больше? Тут полдня только на мытьё уйдет: принеси, помой, вылей, принеси, сполосни, вылей, вытри. Надо им будет идею подать насчёт водопровода.

Спать легла на голых сундуках, положив под голову свой рюкзачок. Я очень сильно устала, но уснуть сразу, не получилось. В голове вертелись разные мысли по поводу моего теперешнего положения: «я, в миллиардах световых лет от своего дома, возможно, даже в другом измерении, точно неизвестно где и неизвестно с кем. Какой кошмар! Мне нужно прожить год с одними мужиками! Такого ужаса я даже представить себе не могла, ведь с детства меня окружали в основном женщины.

Родители развелись, когда я училась в средних классах и с тех пор мы жили вчетвером: я, сестра, бабушка и мама. У нас в хозяйстве разве что петух, да рыжий пёс Пупсик относились к мужскому полу, а больше никто. Бабушка всегда учила меня быть осторожной с мужчинами, опасаться их, они же могут обидеть, ни в коем случае не улыбаться незнакомцам, а то будут неприятности. Причем она никогда не говорила, в чем именно, могут заключаются неприятности. До всего приходилось доходить самой из рассказов девчонок, фильмов и книг. На дискотеки не ходила никогда – сидела дома, мне даже не позволили встретить с одноклассниками рассвет, когда мы закончили школу.

С мелкими бытовыми трудностями справлялись сами: побелить, замазать, покрасить, нарубить, прикрутить, прибить. Мама, благодаря посещению в годы студенчества курсов по радиотехнике, умела немного обращаться с электричеством: чинила вилки, меняла провода и даже как-то отремонтировала утюг. Если требовалась работа крупных масштабов: сложить печь, построить сарай, сделать навес, то помогали соседи или нанимали рабочих.

В школе с мальчиками тоже существовала проблема – дефицит. Видать, не все годы были урожайные на мужской пол. Про колледж, вообще, молчу: азы профессии учителя начальных классов на моём веку осваивали исключительно девочки. Мальчики являлись лишь временным явлением.

И вот, до 20 лет я крутилась преимущественно в женском обществе, избегая мужского внимания и тут, меня угораздило загреметь в совершенно противоположную среду, где одни мужчины и, судя по взглядам и отношению, совершенно определённо, женоненавистники и человекопрезиратели. Надо же было попасть сразу под все отрицательные пункты! Даже не знаю, что хуже, что я девушка или что человек? Но ничего не поделаешь, придётся привыкать им ко мне, а мне к ним».

Больше я ни о чем думать не могла, мои глаза закрылись сами собой.

Утром меня разбудил громкий стук дверь. Со сна мне почудилось, что я проспала пары и Валентина Дмитриевна пытается меня разбудить, но она никогда так сильно не стучала. Ей легче крикнуть, чем встать с насиженного дивана и подойти к двери. Стук продолжался. Я с трудом разлепила глаза. Тело ныло, так как оказалось, что сплю на чём-то твердом, в не знакомой комнате. Несколько секунд отчаянно пыталась вспомнить, что это за место. Сфокусировав взгляд на кучке ящиков, в памяти потихоньку начали всплывать события предыдущего дня.

– Настя, вставай! – раздался громкий голос Дилария.

Кусочки ментального паззла, наконец, собрались воедино, и я резко вскочила на ноги. Добежать до двери, не успела, она открылась сама собой, и в комнату влетел хозяин дома. По всей видимости, он устал ждать, когда я соизволю открыть и решил впуститься сам.

– О, уже оделась! Хорошо, – одобрительно мотнув головой, и глядя на меня, проговорил Диларий.

Я не стала его разочаровывать тем, что на самом деле так и спала, в одежде.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я.

– Нет. Просто пора на тренировку.

Он огляделся вокруг и удовлетворённо заметил:

– Неплохо получилось.

– Спасибо! Это только половина того, что я хочу сделать.

– Делай, только потом, после тренировки, – Диларий серьёзно на меня посмотрел.

– Но вы же сказали, что приступим, когда я буду готова, а я ещё не готова, – удивлённо заметила я.

– А, по-моему, готова. Комната прибрана, вещи разложишь потом. Так что вперёд! – скомандовал физрук, и мне ничего не оставалось, как скоренько обуться и идти за ним.

Выходя из комнаты, промелькнула мысль, что неплохо бы сообразить или найти какой-нибудь замок на дверь, а то шастают тут всякие личности ко мне без разрешения.

На улице только начинало светать, из чего я сделала вывод, что утро не просто раннее, а ультрараннее. В такое время мне не доводилось вставать никогда, разве что, если требовалось куда-то ехать, но такое случалось крайне редко. Дул предрассветный, свежий ветерок, заставляя ёжится от холода.

– Итак, – начал мой тренер. – Теперь каждое утро у тебя будет начинаться с пробежки. На первых порах будем бегать немного, но со временем увеличим норму.

«Нет, только не это! Бег. Ненавижу. Это, пожалуй, единственное из школьной программы по физкультуре, которое я не любила и не умела выполнять. Хотя, вру. Был ещё вис на перекладине и лазание по канату. Из-за своего веса, я никогда не могла подняться выше канатного узла или провисеть хотя бы секунду. Бег же, мне не давался во всех вариациях: ни по прямой на скорость, ни марафон, ни челночный, вообще, никакой».

Начало зарождаться ощущение, что Валеон отправил меня в ад, с виду милый, но, по сути, он самый. А, когда мне всё же с огромным трудом и постоянными подгонами Дилария удалось пробежать выделенную дистанцию, я убедилась в этом окончательно. Дыша, как паровоз и еле волоча ноги, доплелась до исходной точки и упала в траву. Если каждый день будет начинаться так, то я буду ненавидеть утро ещё больше, чем раньше.

– Куда легла? А, ну, вставай! Нельзя лежать после бега.

Диларий так жестоко вопил, что пришлось собрать свои многострадальные косточки и встать, походить, пока тело не остыло.

– Да. Случай запущенный. Ты что, никогда не бегала?

– Когда ходила в школу – бегала. Аж два раза в год, когда нужно было норматив по физ-ре сдать.

– И что, сдавала?

– С трудом.

– Должен сказать, что с того времени ничего не изменилось. Бегаешь – отвратительно и неправильно. Придётся тебя учить, иначе дальше дело не пойдёт.

– Может, лучше другие физические нагрузки попробуем? – сиплым после бега голосом сказала я.

– Например, какие? – Диларий удивлённо приподнял бровь.

– Ну, пресс качать. У меня это хорошо получается.

– Скажи–ка мне, Настя, – медленно и наставительно начал он. – Как тебе поможет пресс, когда твоя жизнь будет зависеть от того, насколько быстро ты бегаешь?

Я молчала.

– То-то же. А насчёт пресса не переживай и до него доберёмся, – уверенно проговорил «мучитель» и погнал меня вперёд.

Мы пробежали вместе ту же дистанцию под контролем Дилария, с рекомендациями и поправками. Что-то легче мне от этого не стало, хотя, на сей раз я бежала без остановки. Мужчина же, в отличие от меня, выглядел как огурчик, словно не бегал, а гулял. Даже дыхание не сбилось. Вот ведь зараза!

Потом Диларий отпустил меня ненадолго и сказал, что после завтрака тренировка продолжится. Мокрая как мыша и уставшая как собака, я вернулась в комнату. Умылась, постаралась привести себя в порядок, потом побежала на улицу досушивать шкуры. Не очень-то мне хотелось ещё одну ночь спать на голых, твёрдых сундуках. Затем отправилась на кухню, чтобы узнать, когда завтрак. Но судя по тому, что Бари уже начал готовить обед – время утренней трапезы уже прошло и меня опять никто не позвал. Гады! Домовика отвлекать не стала, сама нашла остатки завтрака, села в уголок и поела.