Литмир - Электронная Библиотека
A
A

«Русский традик, – подумал я. – След далёкой экспедиции, прямо как у того говнаря. Северный олдскул, хули уж там».

В поездах очень часто можно встретить людей с портаками. А в этот раз, похоже, они все ехали в одном вагоне.

Однажды мне «повезло» ехать с гастерами. Там весь вагон был не пришей пизде рукав, контингент подобрался такой, что ёбнуться можно. А правильнее будет сказать не «подобрался», а «подобосрался».

Тогда, я помню, мне досталось нижнее боковое место в середине вагона, я ехал на север, домой. Напротив меня в купе сидели: с виду приличный молодой человек, дедушка, бабушка с маленькой собачкой и огромных размеров какой-то коммерс, который в таких же огромных баулах, как он сам, вёз, судя по всему, товар на реализацию в деревню. Они сразу же все дружно познакомились и выяснили, кто и куда едет.

А потом вдруг безумие началось ещё до отправления – гастеры залезли в вагон уже пьяные в жопу, все разделись и продолжили керогазить. Жирный коммерс сначала пристально разглядывал меня, а потом вдруг произнёс вслух, глядя мне в глаза: «А кого бы мне позвать на помощь, чтобы помогли багаж закинуть на верхние полки?»

«Охуел, что ли, быдло?» – ответил я ему взглядом и, продолжая на него смотреть, демонстративно надел наушники и включил музло в плеере.

Вообще-то, я тогда ехал домой в очень плохом настроении. Мне хотелось плакать, уткнувшись лицом в подушку, никого не видеть и не слышать. И я не мог представить даже того, кто бы смог мне помочь и утешить меня. По правде сказать, мог, но старался этого не делать. Да, да, всё дело в тёлках, невзаимная любовь и всё такое.

Как только поезд тронулся, молодой человек, который с виду был приличным, вдруг достал бухач и принялся жёстко кирять без закуси, запрыгнув на свою верхнюю полку. Дед тоже залез на свою верхнюю полку и начал сморкаться в постельное бельё так, что не спасала даже музация. Бабка достала собачью еду и начала пихать её в собачью морду, собака нюхала хавку, лизала её, а потом отворачивала рожу. А бабка говорила: «Как хочешь, я сама съем!» – и засовывала собачью жратву в свой, надо думать, поганый рот, который, надо думать, даже жидким мылом уже не отмыть. СУКА!

стоит ли упоминать, что моя мёртвая бабуля и с этой задачей бы справилась? а-ха-ха. ладно, ладно, шутю. чё вы как педики-то? разгрузитесь!

Коммерс достал хавчик и съел пиздец как до хуя говна, а потом неебически отрыгнул на весь вагон, так что я непроизвольно повернул голову на блевотный звук. Он сидел, гладил себя по пузу и смотрел куда-то в пустоту, и по его невозмутимому ебачу складывалось ощущение, что он рыгнул, потому что так надо, это правильно, будто без этой отрыжки жрачка в пузе не усвоится. Мне похуй, меня не отвратил этот звук, я сам тот ещё обрыган, просто – и я в этом уверен – он наверняка кого-то отвратил. Того, о ком пузатый коммерс думать и не собирался.

Гастеры буянили, бродили по вагону и не могли найти свои места. Это были граждане из ближнего зарубежья. Я сидел скромно у окна, слушал музлоту и хотел изобрести машину времени, чтобы отправиться в будущее. Во-первых, чтобы поскорее закончился этот кошмар, а во-вторых, чтобы я поскорее перенёсся туда, где я уже не буду в такой печали и вылечусь временем. Впрочем, позиции можно и поменять местами.

Был поздний вечер, я уронил голову на руки и непроизвольно закемарил… БАХ! Я проснулся и не понял, что произошло. В вагоне было темно, передо мной маячил колдырь из соседней страны и лез ко мне под стол. Тут я почувствовал, что кто-то держит меня за ногу, я брыкнул ею и ударил кого-то, заглянул под стол и увидел ещё одного колдыря…

А оказалось, что этот колдырь плёлся по вагону, споткнулся, наверное, упал и ударил меня своей головой. А второй колдырь начал его поднимать. Тут проснулся я и… охуел малясик.

Так вот, к чему я всё это: утром в наш вагон зашёл пахан этих гастеров (их было около десяти человек), самый настоящий пахан. Я такое видел впервые: его руки были полностью покрыты синеусьем, а на ребре правого плеча (если так можно сказать), на трицепсе, из-под футболки торчал большой мягкий знак, а на предплечье, с локтя до кисти, слово МЕНТАМ. И я подумал, что у него там была надпиздь СДАТЬ МЕНТАМ, потом двоеточие и перечень уже на ладони: морёный, копчёный, солёный, перхоть.

Я тогда так дал под седло, что свой рукавок непроизвольно накрыл простынёй, потому что надо мной ехал один из гастеров, а бугор, или кем он там был, шёл прямо к нему. Рядом с бугром, как и полагается, шёл его помощник с номером шесть на футболке. На левой руке у него не было пальца или даже двух. Быть может, он являлся страстным поклонником японской культуры? И они все встали возле меня и начали тереть о делах.

Испугавшись, я сначала тихо перданул, судорожно пытаясь втянуть свой бздо ноздрями, чтобы его больше никто не учуял и чтобы какой-нибудь фарт-фетишист ненароком на него не дрочканул. А потом понял, что они меня не заметили, осмелел, расслабился и перданул громко, давая насладиться своим бздо всем фарт-фетишистам в округе. Даже хотел пошутить над их бугром (не бугром фарт-фетишистов, конечно) типа:

– Дядя, а у вас там «сдать ментам» написано, да?

Но сразу же вспомнил, что мягкий знак ещё есть на конце слова «смерть», да и с уркой тоже шутить, знаете. Что у урки на уме – то у урки на ноже… Или на жиганской пике. У урок-то весь юмор через еблю в жопу строится: поза «арбалет» – натянул и улетел. О чём с ними можно разговаривать?

И сейчас я ехал, вспоминая тот кошмар, и понимал, что в плацкартных и общих вагонах это не редкость, а тенденция: неебический смрад, зэки с наколками, бухие уроды, синющие дембеля, блюющие и ссущие вахтовики, сморкающиеся старпёры, обрыганы и прочий сброд.

Я бодрствовал и слушал музыку. А мимо меня проходили люди туда и сюда. Все уже проснулись. Кто-то начал завтрикать, кто-то уже пожрал и сходил выкинул мусор, пройдя мимо меня. Кто-то в толчок, кто-то покурить, кто-то мудак, кто-то ещё мудак, а кто-то тупая пизда, а кто-то жирная тупая пизда, и все, блядь, мимо меня!

Конечно, блядь, они будут пиздовать мимо меня, я же еду возле двери, которая ведёт к толчку, мусорке и тамбуру. Но, блядь, очень интересно – кто ж вам всем в жопы-то навтыкал игл, что вы не можете спокойно сидеть на своих местах? Это новая услуга, что ли, которая входит в стоимость билета, – игла в жопу, чтобы наматывать кросс до толчка и обратно, чтобы не было скучно?

Едет бабушка на боковушке, открывает сумку и достаёт оттуда еду – стандартный дорожный паёк из того, что не испортится в пути (наверное, такие продаются в магазинах под названием «поездатая еда» или «ездатая хавка», я не знаю): огурчики, помидорчики, колбасочка, картошечка, варёные яички и курочка, завёрнутая в фольгушечку.

АААА! СУЧЕЧКА, БЛЯДЕЧКА, НАХУЮШЕЧКА!

«Бабка, ты что, ёбнулась? – начал я говорить ей про себя. – Да я в жизни не поверю, что ты дома столько жрёшь. Так нахуй же ты столько с собой взяла в поезд?»

Столько разной жратвы из разных углов воняет так, будто в школьной столовой толстый повар объелся халявной едой, умер и сгнил. И в такие моменты о соседях никто не думает – все жрут. А от мерзких запахов, смешанных друг с другом, кажется, что они жрут говно и жрут как свиньи.

Очень часто, когда я еду один, меня постоянно кормят всякие бабы. Меня это сильно раздражает, я отказываюсь, а они чуть ли не в ёбач мне суют свои протухшие бутерброды, приговаривая: «Ешь, ешь. А как тебя зовут? Докуда едешь?»

Они берут до хуя, а со жрачкой же таскаться западло и выбрасывать жалко, и они сами стараются всё заточить в пути, а что не лезет – скармливают соседям. И возникает вопрос: да на хуя ж ты столько берёшь с собой жратвы, тупая ты пизда, если сама не можешь всё съесть?

И эта бабка обязательно свою жрачку либо сейчас предложит кому-нибудь, либо приедет на место и там скормит вонючим псам. Сама-то она вряд ли всё это съест.

3
{"b":"795058","o":1}