Когда я садилась за стол Трофим смотрел на меня тепло и даже слегка обнимал и целовал то в щечку, то в висок. И постоянно этим смущал меня.

А мужчины, как нарочно, не оставляли такое внимание ко мне незамеченным. Обязательно подбадривали Трофима и смущали меня еще больше.

Ну а я периодически опять то садилась за стол, то шла осмотреть всего ли хватает гостям.

Вот так очередной раз я отправилась принести еще пирожков на дальний край стола. Забрала оттуда пустое блюдо и отнесла на кухню.

Потом перемою всю оставшуюся грязную посуду, когда гости уйдут.

На кухне положила на чистое блюдо пирожки и отнесла на ту часть стола. Благо посуды у Трофима хватало. Подготовился, видно, заранее к большому количеству людей.

А когда собиралась отойти один из мужчин окликнул меня. Я подошла к нему поближе и он попросил меня принести еще сметаны для блинов. Я кинула и пошла выполнять его просьбу. Принесла и постаила перед ним крынку со сметаной.

— Спасибо, красавица! — поблагодарил он

Я ему в ответ только улыбнулась. Чуть отошла от стола и оглянулась, чтобы еще раз посмотреть, чего на столе не хватает.

Вроде все есть.

И я отправилась на свое место за столом.

Муж уже достаточно выпил, потому что его взгляд был немного мутноват, речь слегка заплетающаяся.

Я села. Он опять обнял меня за плечи, но как-то грубовато у него получилось в этот раз.

— О чем ты разговаривала с Олегом? — спросил он меня на ушко

— С кем? Я ни с кем не разговаривала — удивилась я

И правда же ни с кем не разговаривала.

Он глянул на меня и глаза сузил, словно я его обманываю и он об этом знает.

— Прекращай парням глазки строить! — зло шепнули мне на ушко опять.

— Трофим никому ничего я не строю! — возмущенно шепнула я

— Я слежу!

Посмотрела на него и просто закатила глаза.

Ну что говорить пьяному мужчине. У него свое мнение и спорить с ним, судя по всему, бесполезно.

Вот и не буду. Пойду лучше тогда посуду помою, а они тут пусть сидят.

— Пойду посуду помою — тихо сказала Трофиму

— Вот и правильно! Лучше хозяйством займись! — поддержал мое решение муж.

И я ушла на кухню мыть посуду.

Мужчины разговаривали все громче и громче. Они смеялись вспоминая смешные моменты на службе, подсмеивались друг над другом, обсуждали какие-то свои дела.

А я мыла посуду и за этой монотонной работой вспоминала свой дом, родных, подружек и вообще селян.

Наши мужики тоже, когда выпьют, начинали громко говорить, говорить перебивая друг друга.

Зачастую и песню хоровую затянут, могут поспорить кто правильно поет, а кто нет.

А бывает, что некоторые застолья и в драку перетекали.

Мой папа тоже мог медовушки выпить, но он всегда предпочитал вернуться домой и лечь спать. Поэтому мама всегда была за папу спокойна — папа всегда ночевал дома.

— Варюшка, я домой пришел, родная! Я тут выпил с мужиками немного. Можно я спать пойду?

— Иди, пьянушка моя! — смеялась мама

— Не ругайся, роднуля! — шел обниматься к маме папа

— Не ругаюсь я — обнимала его мама — Пойдем провожу тебя в кроватку.

— Проводи — вздыхал папа

Вот так было всегда. И разговор, почти слово в слово повторялся всегда.

Я всегда улыбалась глядя на эту сцену.

Хотя в селе у нас некоторые жены своих мужей после посиделок и со скалкой встречали, а то и искать по селу ходили. Потому что некоторые мужья могли и в загул уйти на несколько дней. А были и такие, которые жен гоняли.

В общем село как село у нас. Люди разные, но вообще-то народ у нас был дружный. Помогали друг другу и в беде не бросали.

Я так ушла в свои воспоминания, что очень испугалась, когда услышала:

— Хозяюшка, а дай, пожалуйста, ложку! — мужской голос раздался за спиной

— Ох напугали! — выдохнула я и крутанулась на звук.

Мужчина оказался от меня в нескольких шагах

— Прости, хозяюшка — улыбнулся он мне виновато.

Я вытерла руки полотенцем и пошла к полочке, где лежали приборы. Достала ложку и протянула ему.

В этот момент в дверях появился мой муж. Взгляд у него был злой.

Гость его не видел, он взял ложку и сказал:

— Спасибо, хозяюшка

Развернулся, чтобы уйти и столкнулся с Трофимом. Выходя из кухни он потрепал по плечу мужа и сказал

— Везунчик ты, Трофим, такую жену отхватил!

Трофим дернул плечем и сбросил его руку. Тот хмыкнул и ушел с кухни, а Трофим уставился на меня и спросил:

— Что здесь происходит?

— Посуду мою — честно сказала я

— Посуду?

Он подошел ко мне ближе и схватил меня за запястье и потащил вон из кухни. А потом прямиком на лестницу и на второй этаж в спальню.

Я растерялась и не понимала, что это с Трофимом происходит. С чего это он так завелся?

Я еле успевала переставлять ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

Трофим притащил меня в спальню и пинком ноги закрыл дверь. Резко развернул меня к себе лицом, схватил за плечи и так тряхнул, что я подумала, что голова оторвется. А держали меня так крепко, что мне было больно в этих тисках. Точно синяки останутся.

— Трофим, мне больно! — мявкнула я

— Больно?! — и меня сжали еще сильнее и опять тряхнули — Я просил не строить мужикам глазки?

И столько злости в его голосе, что я действительно испугалась

— Никому я глазки не строила! — ну ведь обидно, когда тебя обвиняют в том, что не делал.

— Не строила? Не строила?! А что они вокруг тебя вьются?!

— Да никто не вьется вокруг меня!

— Я что слепой? Ты думаешь, что я ничего не увижу? — рык и опять встрях.

— Трофим, больно! Пусти!

— Отпустить? Да пожалуйста!

И он оттолкнул меня с силой. Я упала на кровать, но как-то неудачно. Я сильно стукнулась. Очень сильно. И даже не поняла чем, потому что боль пронзила все тело и даже голова закружилась и в глазах потемнело. Я с шипением сползла на пол и свернулась калачиком. Слезы сами брызнули из глаз.

А Трофим развернулся и ушел хлопнув дверью.

Полежала пока боль немного утихла. А потом оперлась спиной о кровать, кое как села, подтянула ноги к животу и обняла их руками. Лбом уперлась в коленки и окончательно разревелась.

Было больно, непонятно и обидно.

Немного придя в себя и когда боль чуть отпустила поднялась и, как древняя бабка, прошаркала в умывальную комнату. Умылась, переоделась и легла в кровать. Свернулась калачиком и закрыла глаза.

Сон не шел, а вот слух обострился.

Я лежала и прислушивалась к шуму внизу. Громкие разговоры, смех, песни и даже топот ног. Видно некоторые танцевали под пение своих соратников. И все это сопровождалось громкими хлопанием в ладоши и залихватскими песнопениями. Потом топот и хлоплки стихли и полилась многоголосая песня.

Ничего удивительного. Свадьба же… Моя свадьба…

А мне опять стало обидно и горько. И опять полились слезы.

Внизу еще какое-то время пошумели, а потом стало тихо и раздались шаги по лестнице.

Такие тяжелые.

7

Я постаралась притвориться спящей глубоко и беспробудно.

Дверь открылась, муж тяжело ввалился в комнату. Он и не думал вести себя тихо. Стал раздеваться и забрался в кровать.

Он упал на спину. Лежала я свернутым калачиком спиной к мужу и старалась дышать через раз, чтобы не привлекать к себе его внимание. Я решила, что он сейчас уснет, но мои надежды не оправдались. Муж повернулся ко мне ли подтянул меня к себе.

Я постаралась чуть упереться.

— Не вырвешься, птичка моя! — пьяно хмыкнули мне в затылок

Потом меня силой развернули и положили на спину. Сам Трофим навис надо мной. Закинул на меня ногу и уперся коленкой между моих ног. Я попыталась сжать ноги покрепче.

— Хм — хмыкнули мне в лицо и усилили нажим.

А еще он впился в мои губы. Именно впился. По своему это тоже был наш первый, такой злой и наказывающий меня за что-то, поцелуй.

Он пах пьяным от медовухи мужиком. Он был грубым, болезненным для моих губ и самолюбия. Потому что вырваться у меня не было никакой возможности. И вместе с этим жутким поцелуем мои ноги раздвинули и просто взяли меня силой.