Луиза сказала, что я могу взять любые книжки, какие захочу. Но это показалось мне неправильным. Неправильно что-то тут трогать. Я с ужасом осознал, что Марго никогда не уснет больше в этой постели, никогда не сядет за стол, не переберет стопки книг. Ее мать права: эта комната – саркофаг.

– Почему вы не хотели, чтобы Марго съехала от вас? – спросил я.

– Так она тебе говорила? Будто я удерживала ее дома? – сказала Луиза недоверчиво. – Марго могла уехать в университет на Западном побережье, но она ни в какую не хотела покидать дом.

– И она не говорила о том, чтобы переехать, скажем, в Японию?

– Порой я гадала, моя ли она дочь. Я покинула Гаити в восьмидесятых и никогда даже не задумалась о возвращении домой. Сыну – он родился до Марго – не терпелось смыться отсюда. Он теперь живет в Окленде. Но Марго, она не съехала, даже когда я стала настаивать, чтобы она нашла себе жилье. – Луиза рассмеялась. Смех был приятным. – Япония? И не мечтай. Она лишний раз и квартал-то наш не покидала. Вся в отца. Он решил остаться на Гаити, не уехал с семьей.

Мы вернулись в кухню. Она подлила мне горячего чаю в кружку – я уже почти забыл, что держу ее в руках.

– Откуда ты родом, Лукас?

– Мой папа из Вьетнама. Мама китаянка, но ее семья живет здесь уже давно.

– А отец приехал после вьетнамской войны?

– В самом ее конце. Думаю, можно сказать, что я уже из второго поколения, хотя не уверен, касается ли это таких, как я.

– Не волнуйся, – сказала Луиза. – Это просто… слова. У них есть значения, но смысла в них немного.

И тут она сообщила, зачем пригласила меня.

– Хочу попросить тебя об услуге. Не мог бы ты выключить фейсбук Марго? Я постоянно проверяю фейсбук в своем телефоне, но понятия не имею, как сделать так, чтобы ее профиль…

Она вернула чайник на плиту.

– Было бы лучше, если бы страница моей покойной дочери не всплывала всякий раз, как я собираю урожай на «Ферме» и пытаюсь не думать о ней.

Игру эту я не видел, но Марго вечно жаловалась, что мать крепко подсела на популярную стратегию про ферму. Сидела в ней часами. Когда Марго злилась на мать, то говорила ей: «Ты ведь знаешь, кто раньше вкалывал на плантациях?»

Запах чая успокаивал. Я сделал глоток. Слишком горячий.

– Не уверен, что знаю, как это сделать. Можно мне взять ноутбук Марго?

– Зачем?

– Может, там сохранен пароль.

Это была правда. Но интересовало меня и кое-что другое, что я не смог бы объяснить Луизе.

Она подумала немного.

– Не знаю, Лукас, это кажется слишком… личным. Ты ведь компьютерщик? Уверена, ты справишься.

Казалось, проще согласиться, чем объяснить, что я не хакер и не смогу взломать самую крупную социальную сеть в мире. Луиза поцеловала меня в лоб и поблагодарила.

– О, кажется, я забыл в комнате Марго свой телефон, – сказал я. Это была ложь.

Луиза махнула рукой в сторону коридора – мол, иди. Я быстро вернулся в спальню. Ноутбук лежал на столе. Я схватил его, неловко сунул под куртку и направился к двери. Луиза ничего не заметила.

В поезде до Куинса я подумал о том, что сделал, и тут же пожалел об этом. Вопросы о Марго не давали мне покоя, и, возможно, в ноутбуке содержались ответы. Но все же как-то слишком использовать для этого компьютер покойной лучшей подруги. Пялиться на тот же экран. Стучать по тем же клавишам. Я представил, каким виноватым я бы себя чувствовал, смотря порно в том же ноутбуке, в котором и она, возможно, смотрела порно. Дома я никак не мог решить, куда его приткнуть, и в итоге придавил им опасно накренившуюся стопку почты на столе, в душе надеясь, что к утру ноутбук исчезнет.

Спать я не мог, все думал о Марго. Обстоятельства ее смерти не укладывались у меня в голове. Мне сказали, что ее сбила машина поздно вечером, когда она выходила из бара. Нелепая, абсурдная смерть. Но мне не верилось. Мы с Марго напивались сотни раз. И никогда она не выходила на проезжую часть. Она бы не погибла так бессмысленно. Только не она.

Тут что-то не так. Доказательств у меня не было, но я подозревал связь ее гибели с «Нимбусом». Марго напакостила компании, и, возможно, ей отомстили. Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы украли данные их пользователей. Мы договорились, что уничтожим файл и никогда не вспомним об этом. Но я полагал, что Марго этого не сделала. Единственный способ проверить – порыться в ее компьютере. Ответы должны быть там.

Я все еще не спал, когда после двух часов ночи ввалился сосед по квартире, пьяный, и тут же врубил музыку – это означало, что заканчивается действие наркоты, которой он закинулся в клубе. Стена между нашими комнатами содрогалась от басов, а я все натыкался взглядом на ноутбук Марго на другом конце комнаты.

В три часа музыка за стеной по-прежнему ревела, я выбрался из постели, подошел к столу и открыл компьютер. Меня трясло и бросало в пот. Я отчаянно боялся того, что собирался сделать, но не менее отчаянно хотел найти ответ, объяснение, почему Марго больше нет рядом. Я включил компьютер и ждал, пока пробудившийся экран освещал комнату невероятно ярким голубым светом. Если до этого я был сонным, то теперь полностью проснулся.

Наконец компьютер загрузился, появилось окошко входа. Разумеется, требовался пароль.

Я понятия не имел, какой пароль у Марго. Не особо хорошо соображая, я для начала попробовал ее имя. Потом фамилию. Потом имя и фамилию вместе, точно кто-то – и уж тем более Марго – может быть настолько тупым, чтобы использовать собственное имя в качестве пароля.

В приступе безумного самообольщения я ввел свое имя, будто я был ключом к разгадке всех тайн ее жизни. Тоже не помогло.

Мы с Марго познакомились в «Нимбусе». Но лишь спустя несколько месяцев обнаружили, что общались уже многие годы. В начале 2000-х мы оба входили закрытое онлайн-сообщество, которое занималось распространением пиратского контента. Конечно, это звучит не слишком-то круто, но в то время PORK значил для меня все. Требовалось приглашение, после которого тебя в течение недели проверяли – не стукач ли ты.

Если удавалось войти, ты обнаруживал, что PORK – это всего лишь обычный форум. Но правила там были строгие, модераторы свирепствовали, и самое главное – там царил дух избранности и веры в высшую цель. Подростком я чувствовал себя на форуме более желанным гостем, чем в реальной жизни. В сообществе тебя знали только по выпендрежному юзернейму и еще более выпендрежной аватарке. Твоя ценность для PORK определялась тем, что ты говорил и как себя вел, а не тем, каким тебя видели сверстники. В Сети я был не пухлым и прыщавым китайско-вьетнамским подростком, незаметным, даже невидимым в коридорах школы. В PORK я обрел голос.

Меня приняли, потому что я смог скопировать и залить несколько альбомов из отцовской коллекции CD, по большей части сборники вьетнамских баллад – столь необычное приобретение, что админы тут же заинтересовались. Музыка – унылое дерьмо, но эксклюзив тут был главной валютой.

На форуме требовалось быстро усвоить здешний этикет, или тебе крышка. Все сообщества – в реальной жизни или в виртуальной – функционируют примерно одинаково. Есть правила и иерархия. Я зарегистрировался как «поллюции_лукаса», мне, четырнадцатилетке, ник этот показался крутым. На аватарке – фото японского актера из гангстерского фильма 1960-х, чтобы выглядеть подкованным в чем-то известном только в узких кругах. Марго жила там под именем «афронавт3000». В то время это было все, что я о ней знал. На ее аватарке – фото бразильской писательницы и модели. Интригующе, но я понимал, что аватарка и афронавт3000 в настоящей жизни могут не иметь ничего общего.

Я знал одно: афронавт3000 внушала робость и почтение всем в сообществе PORK. Она разбиралась в «сити-попе» – стиле японской музыки конца 70-х – начала 80-х.

Никогда не забуду, как она описывала этот стиль: