– Не тошнит, а голова болит. Но последнее время у меня часто головные боли. Это не связано с этой аварией.

– Мигрени? – Вик  посмотрел мне в глаза и посветил в зрачки маленьким фонариком. Интересно, он действительно меня не узнает?

– Можно сказать и так. Мое лекарство взорвалось вместе с машиной…

– Так что насчет мигреней? Как давно они у Вас? – теперь он трогал мои скулы, затылок.

– Недавно… я только месяц назад вышла из комы, у меня полная амнезия. Семь лет жизни как не бывало.

Виктор бросил на меня испытующий взгляд. Казалось, он очень сильно удивлен.

– Кома из-за чего? Что послужило катализатором такого состояния?

– Авария… по крайней мере, мне так сказали.

В этот момент я еще верила в это.

– Я могу попросить связаться с Вашей семьей. Они наверняка Вас ищут.

Я отрицательно качнула головой, а Виктор ощупал мои ключицы.

– Так, Вы говорите, травма головы, верно?

– Да… мне делали трепанацию черепа.

Он захохотал, и я дернулась от неожиданности:

– Простите, кто Вам сказал подобную чушь?

– Моя… моя тетя, она врач и…

– Бред. У Вас не было никакой трепанации, никогда, это я Вам как нейрохирург говорю.  Я не чувствую никаких повреждений, никаких шрамов, неровностей.

Теперь я уже смотрела прямо ему в глаза. Он шутит?

– Не поняла.

– Что Вы не поняли? Со всей серьезностью Вам заявляю. У Вас не было ни одной операции но голове. Ни одной или…

– Или что? – спросила я.

– Или же на Вас все зажило, как в фантастическом триллере. Завтра сделаем МРТ головы. И я Вам точно скажу, была операция или нет, если Вы сомневаетесь в моих словах.

Дверь кабинета распахнулась. Зашла медсестра. Она в удивлении охнула:

– Виктор Андреевич! Вы! Вы вернулись? Я думала Вы сегодня на свадьбе Вашей сестры и…

В этот момент мне стало неловко. Более того, я почувствовала себя виноватой.

– Свадьба подождет, – усмехнулся он, – Вот, девушка по дороге в аварию попала.

Медсестра едва удостоила меня взглядом, а вот на доктора смотрела, раскрыв рот в благоговейном восхищении.

– Пациенты Вас преследуют, – улыбнулась она, и я подумала, что между ними что-то было, ну, или она сохнет по нему, притом давно. Я еще не определилась, насколько мне самой нравится Вик сейчас. Безусловно, я выросла из детских чувств, и он изменился.

– Размести Марианну в этой палате, хорошо? Открой на нее карточку.

Вик отвел медсестру в сторону:

– Но как? В этой палате…

– Настя, я сказал, чтобы в эту палату – значит в эту.

– Но Фаина…

– Я сам с ней поговорю. Оставь это мне.

– Хорошо, завтра ею займется доктор Ветрова. Я запишу для нее сообщение. Она делает утренний обход.

– Я лично буду заниматься этой пациенткой. Не нужно Ветрову или еще кого-то.

– Виктор Андреевич, завтра у Вас сложная операция и три пациента. Вы не успеете и…

– Отдай двоих Ветровой.  Освободи место.

Медсестра обреченно кивнула.

– Хорошо. Я все поняла. Вам кофе сделать?

– Да, Настенька, сделай.

Когда медсестра ушла, я посмотрела на доктора и тихо сказала:

– Спасибо, Виктор, ты спас мне жизнь.

Прозвучало банально. Потому что эти слова он слышал не один раз. Я успела рассмотреть дипломы и благодарности на стене. Судя по всему, я сейчас нахожусь в кабинете знаменитого нейрохирурга Лазарева. Завотделением частной клиники нейрохирургии. От удивления его брови приподнялись.

– Мы знакомы?

– Знакомы. Марианна Воронова. Я училась вместе с твоей сестрой.

Он несколько секунд смотрел на меня, а потом усмехнулся. Вот это не изменилось, его улыбка. Она осталась все той же мальчишеской, задорной, в сочетании с искорками в зеленых глазах. Мне когда-то нравилось, как он улыбается.

– Невероятно. Мышка-Мари… О, боже…

– Мышка? – я приподнялась на локтях.

– Да… мы называли тебя мышкой… – он смотрел на меня и улыбался, – Ты изменилась… черт, я бы ни за что не узнал тебя.

– А я тебя узнала, еще там, на дороге.

Через несколько минут медсестра принесла кофе, но мы даже ее не заметили. Вик громко смеялся, когда я рассказывала ему, как МЫ называли его между собой. Он сидел рядом на постели в своих дурацких очках, и я вдруг поняла, что нравится он мне по-прежнему. Как и раньше.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась. Я вскрикнула от неожиданности. В палату ворвался Николас вместе с отцом. За ними следом забежала Настя.

– Я не знала, Владислав Самуилович. У нее не было документов и…

В этот момент Ник повернулся к ней, и все мое тело покрылось мурашками. Я увидела, как загорелись его глаза. Или это игра света? Радужки стали ярко-красными на мгновение:

– Выйди вон отсюда.

Медсестра побледнела и попятилась к двери.

– Что вы себе позволяете? – Вик направился к моим родственникам, – Освободите помещение и ожидайте в вестибюле. Если вы ко мне, то я освобожусь через десять минут. Вы не видите, я с пациенткой?

Николас посмотрел на Вика, и я почувствовала, как моя кровь леденеет. Более мрачного и тяжелого взгляда я еще никогда не видела.

– Мы пришли к ней.

Я натянула одеяло по самые уши. Отец первым нарушил тишину, он посмотрел на Виктора.

– Думаю Вам лучше рассказать, что здесь происходит, прямо сейчас. Ваша пациентка – моя дочь, и мы искали ее четыре часа. Никто не удосужился нам сообщить, где она, Виктор Андреевич.

– Это недоразумение. Пройдемте в мой кабинет, я все объясню.

– Объясняй здесь и сейчас, – Николас сложил руки на груди, и я снова подумала о том, сколько в нем дикой энергии, мрачной, жестокой.  Почему-то рядом с ним Вик показался каким-то слабым и жалким. А еще я чувствовала запах страха. Виктор знал, с кем он говорит. Я в этом не сомневалась. Он боялся.

– Ваша дочь попала в аварию, ее машина перевернулась на трассе в нескольких километрах отсюда. Я привез ее в больницу, и при ней не было никаких документов. Мы провели необходимые анализы и…

– Стоп. Остановитесь. Пройдемте в Ваш кабинет, – отец пошел к двери, он даже не обернулся ко мне. Виктор последовал за ним, а Ник… он остался со мной. Мне стало тесно и неуютно. Словно стены палаты начали давить на меня, или его энергетика настолько пульсировала в воздухе, что стало душно. Я снова поразилась, насколько яркая у него внешность. Он затмевал всех. Рядом с ним даже отец, которого я считала эталоном мужской красоты, становился самым обычным мужчиной.

– Ты цела?

Я кивнула и задержала дыхание. Мне казалось, что он зол на меня больше, чем папа. Странное чувство, что я должна объясняться именно с ним, а не с отцом, подняло волну протеста.

– Зачем отключила телефон? Мы искали тебя несколько часов.

– Я его выкинула, – ответила заносчиво и нагло посмотрела в темно-синие глаза, – Хотела хоть ненадолго избавиться от контроля, которым вы меня окружили.

– У нас особенная семья, Марианна. Мы можем найти любого рано или поздно. Так что если в следующий раз захочешь исчезнуть, сообщи об этом. Мы просто оставим тебя в покое. Прятаться и скрываться бесполезно.

– Вы следили за мной. Вы прослушивали мой телефон. За мной постоянно следовали люди отца. Как вы смели? Как отец мог так со мной поступать, словно я его собственность, а не взрослый человек, имеющий право на личную жизнь.

Во мне клокотал гнев и обида, и я намеревалась вытрусить из них правду.

– Это не твой отец, – Николас смотрел прямо мне в глаза.

– Тогда кто, черт возьми?

– Это я. Я приказал следить за тобой. Ради твоего же блага.

Я поежилась от звука его голоса, но сдаваться не собиралась. Меня бесило, что он разговаривал со мной, как с нашкодившим ребенком.

– А кто ты такой, чтобы отдавать такие приказы? Кто такой, чтобы судить о том, что хорошо для меня, а что нет? Я вообще тебя не знаю. Насколько я помню, семь лет назад в нашем доме твое имя произносили шепотом, и желанным гостем ты точно не был.