Но мне было все равно — взяли и прекрасно, для выходца из очередного практически полностью ушедшего под землю промышленного города-муравейника контракт с поверхностью был чудом. Именно подписав контракт, я впервые побывал на поверхности и увидел Солнце. И именно это Солнце мне сейчас и снилось. Такое желтое и теплое, при этом ни капли не похожее на холодный свет ламп и фонарей, что освещали улицы и дома муравейника. Эх, Прокопьев-Кузнецк, ведь с того момента я больше никогда и не был в своем родном городе, не видел свою семью вживую... Да и городом его назвать тяжело — один сплошной гигантский завод по производству всего и вся, занимающий тысячи квадратных километров площади. Еще тогда, щурясь от Солнца и вдыхая воздух, наполненный запахами заповедной тайги, я понял, что сделал правильный выбор и «домой» точно больше не вернусь. Мир слишком огромный, чтобы прожить целую жизнь взаперти за бетонными стенами, работая при этом оператором гидравлического пресса.

И я был не один такой!

Нас были тысячи парней и девчонок от шестнадцати и старше, что впервые поднялись выше естественного уровня земли и увидели Солнце, вдохнули естественного воздуха, не прошедшего через долгие циклы очистки и ионизации.

А бесконечное зеленое море заповедника, тянущееся за горизонт? Настоящие деревья, растущие в земле, а не в кадках! И животные — вокруг было огромное количество животных, от мелких насекомых до огромных птиц, что величественно парили в высоте. Птиц, которые облюбовали стены города и свили на его уступах гнезда. Конечно, о жизни за стенами нам рассказывали и раньше, даже показывали галограммы, но они не идут ни в какое сравнение с реальностью! И эта реальность стала для меня на тот момент главным аргументом того, что я сделал правильный выбор. Ну и что с того, что из всех знакомых, завербовавшихся вместе со мной, первый год пережило от силы треть, а до развала корпорации дожила всего жалкая сотня? За все нужно платить, особенно за свободу! Особенно за возможность сбежать из места, где твоя жизнь уже расписана еще до твоего рождения и занесена в центральный компьютер города? А стоять всю жизнь за пультом пресса, как делали это мой отец и его отец, я точно не хотел!

— Рота! Подъем!

Странно, мне снился сон про то, как мне когда-то снился сон про то, как я покинул свой родной город. Правда, в то время мне это снилось практически каждую ночь, даже тогда, когда инструкторы особо сильно лютовали и некоторых из нас приходилось буквально тащить да койки, настолько они были вымотаны. И я не был исключением — жизнь в замкнутом пространстве не подразумевает многокилометровых кроссов. Да и Солнце оказалось не очень хорошим — вон как жарит целый день и портит кожу, а кондиционер только в казарме и только ночью. Но все же, тот, самый первый, вид, который я увидел, впервые покинув муравейник, будит мучить меня еще не одну ночь, оттеснив на задний план даже Лерку Шеплеву, мою одноклассницу и первую любовь...

— Свиная отрыжка! Ублюдки! — мерный и можно даже сказать размеренный крик дневального сменился ревом раненого кабана, имевшего звание инструктор-сержант. Ну и добавился звук переворачиваемых им кроватей, что проделывалось вместе с лежащими на них новобранцами. Слишком много у сержанта было аугментики, вместо рук — протезы, усиление скелета и отсутствие одной стопы, также замененной протезом. Но если руки были с виду нормальные и всего лишь чуть бледные, то вот правая стопа была выполнена в виде армейского ботинка и не о какой анатомической копии ноги речи тут даже идти не могло. И вот сейчас именно этим ботинком он и пинал кровати, что стояли ближе всего к проходу.

— Никчемные твари! Подъем! — я еще не открыл глаза, но даже сквозь десятилетия прекрасно помню, как краснело лицо сержанта Кутца в такие моменты. А еще я помню, что у меня есть пару десятков секунд, пока он не доберется до моего ряда, самого последнего в казарме, а это значит, что можно поспать!

Сон.

Как мне его тогда не хватало...

И как мне его не хватает сейчас, организм только начал восстанавливаться после морской лихорадки, а меня кто-то вновь пытается разбудить!

— У вас есть две секунды, чтобы построиться! — кричит красный как рак инструктор. А это, между прочим, любимое упражнение сержанта, но мы-то не первый день здесь, поэтому все спят в форме и не снимая ботинок

— Раз! — шорох откидываемых одеял и скрип кроватей, с которых курсанты буквально перемещаются на взлетку. Причем перемещение мгновенное — вот только ты спал, а сейчас уже стоишь в строю, не сделав при этом ни шага. Прыгать как сайгак — первое, чему мы тут научились.

На счет «Два» быстро оправиться и обычно на этом все заканчивается — сержант остывает и нас ждут мыльно-рыльные процедуры.

— Эй! Боец! Не спать! — но сегодня все идет не по плану — сержант остановился прямо напротив меня и кричит мне в лицо. А я ведь не сплю и все хорошо вижу и слышу!

— Глаза открой! На меня смотри! — инструктор хватает меня за подбородок, но хватка какая-то слишком слабая, он своими руками показательно куски бетона обратно в песок превращал!

Что-то здесь не так!

— Да проснись же ты, Сербо! — голос больше не похож на Кутца, да и не звали меня тогда Сербо, тогда я был Мальком, так как был самым младшим во всей учебной роте.

Хлобысь! — сержант пробивает мне пощечину, от которой мне должно было как минимум свернуть шею или как максимум оторвать голову. А тут ничего — лишь легкий хлопок по щеке.

— Давай, приходи в себя уже! Ритуал готов!

Теперь уже голос точно не принадлежит Кутцу, а сознание подсказывает, что меня зовет Рико, мой капо или правильно капореджиме, глава солдат по-итальянски, капитан то есть. А я у него солдат, так что ничего в принципе не поменялось за прошедшие годы и жизни.

— Очнулся? — в трюме вновь светло, пушечный порт горит намного ярче, чем Солнце из моего сна.

— Да...

— Сам встать сможешь?

— Сейчас попробую!

И у меня получается — ноги трясутся, пальцы цепляются за выступы на корпусе корабля, но я поднимаюсь с тюка и даже делаю два шага в сторону рисунка на полу, который уже готов и ждет только меня.

Но дальше — падаю.

— Чертова качка! — у меня кроме этой фразы вырывается еще много чего, причем на самых разных языках. Но нецензурная лексика мне сейчас не поможет перебороть качку, хотя, Рико я похоже впечатлил — тот аж застыл от моих слов.

— Мы на корабле, Сербо, мог бы уже и привыкнуть! Тут так всегда! — капо подхватывает меня под руку и поднимает.

Вторая попытка и опять эта чертова качка! Не сказать, что сильная, но на ногах все же не устоять! А ведь потом, после ритуала, еще хуже будет — опять энергия воды! Вещь для меня пока непонятная, но однозначно рабочая — силы восстанавливает и даже немного лечит тело. Правда, штормит после таких процедур!

Чертова магия! Здесь есть чертова магия! Как я про это мог забыть? Чертовы видения!

И кто бы вообще мог подумать, что тут есть магия? Что вообще есть то, что в нашей культуре именовалось «магией»? Хотя, о чем это я? Ведь у нас была «Сила» или «Прана», вещь очень похожая на магию по своей паронормальной природе, но не имеющая с ней ничего общего, уж я бы точно смог почувствовать... Все же дорос до статуса «Ратник»! Но наша Сила внутри, а эта местная магия снаружи. Сила идет из тела человека, магия приходит извне. Маг засасывает ее как пылесос из окружающего нас эфира. Вот что мне удалось вспомнить про магию, пока пытался на четвереньках добраться до рисунка на полу. Многое мне про магию рассказывала маменька, точнее не мне, а Богдану, да вот только воспоминания обрывочны и полностью несистемные, да парой так сильно скачут с первое на десятое, что голову сломаешь, пытаясь понять, что же это сейчас было?

Вот, взять к примеру магию бедняков — ритуалы. Нам, дворянам, до такого опускаться как минимум зазорно, как собственно и другим магам, но ведь работает же! Главное знать правильную последовательность действий. И Рико ее знает — это как-никак наследие его «рода». Или правильнее сказать преступного клана, который из столетия в столетие собирал и аккумулировал все эти знания по крупицам, создавая вот этот шедевр лекарской мысли.