Идентификация всегда уходит от нас в темноту. Мы сидим в темноте и теряемся в фильме. Мы тонем в темноте, как тонем в темноте секса, любви. Ты создаешь персонаж. Даешь ему имя. Другие соглашаются участвовать в выдумке, будто ты – персонаж с этим именем, если ты соглашаешься участвовать в выдумке, будто они – персонажи, которые они выбрали. Персонаж – это ты. Персонаж – это не ты. И Бог живет в лужах дороги, проложенной сквозь густые сибирские леса.

Неудачные дубли. Мы все божьи неудачные дубли. Целая коробка неудачных дублей стояла у меня в кабинете, и я попросил одного сукиного сына уничтожить их, когда меня выгнали из страны Эдгар Гувер и эта свора жалких фашиствующих кретинов. Но он их сохранил. И я ему за это благодарен, потому что, в итоге, неудачные дубли – все, что остается от нас.

Фильм хрупкий, как любовь. И, как любовь, со временем он вырождается и становится взрывоопасным. Так что осторожность необходима. Или ты разобьешь яйца.

Фокус в том, чтобы не помнить, что ты – кто-то еще. Ты сбиваешься с толку и думаешь, будто вспоминаешь, что однажды был Наполеоном, или Достоевским, или девушкой по имени Минни, отец которой запирал ее в чулане. Нет. Я – не кто-то еще. Я – он. Я – Бродяга. И я еще и Чарли. Когда один из нас смотрит в зеркало, от видит другого, который смотрит на него. Потому что такова цена, которую приходится платить за то, что что ты – первый: тебе всегда приходится быть и вторым. Я – они оба. Один – всегда оба. Бог и дьявол. Это двойной сеанс.

(Свет, падающий на Чарли, меркнет и гаснет полностью).

ЧАРЛИ – знакомый нам персонаж, в дерби и с усами. Может, не сразу, но становится ясно, что персонаж этот – молодая женщина.

АНАСТАСИЯ – хорошо одетая, очень красивая русская женщина.

По первому впечатлению – мы в кабинете в каком-то старом здании. Старый письменный стол со стулом, старый кожаный диван, перед ним деревянный журнальный столик. Еще один стул. А может, это бутафорская в старом театре или съемочная площадка старого фильма.

(В темноте потрескивание пленки, которая движется в старом кинопроекторе, звучит «Океанская волна/The Oceana Roll» с заезженной пластинки. Мерцающий свет, словно мы смотрим немое кино, падает на ЧАРЛИ, человека в знакомом наряде Бродяги, с усами. Трость и дерби рядом. Чарли репетирует какой-то танец, может это неудачный дубль, а может, отснятый кусок, вырезанный при монтаже. Потом, из темноты в глубине сцены, слышится голос).

АНАСТАСИЯ. Фамилия? (Мерцание и музыка уходят. Мы видим, что ЧАРЛИ сидит на полу у дивана, и имитирует «танец с булочками» на журнальном столике. Из теней выходит АНАСТАСИЯ, красивая, хорошо одетая, уверенная в себе, с блокнотом и ручкой в руках, пристально смотрит на ЧАРЛИ). Фамилия?

ЧАРЛИ. Минуточку. Я работаю.

АНАСТАСИЯ. Пожалуйста, ваша фамилия.

ЧАРЛИ. Мою фамилию знают все.

АНАСТАСИЯ. Я – нет.

ЧАРЛИ. Чаплин.

АНАСТАСИЯ. Можете произнести по буквам?

ЧАРЛИ. Да.

АНАСТАСИЯ. Так, пожалуйста, произнесите.

ЧАРЛИ. Нет.

АНАСТАСИЯ. А ваше имя?

ЧАРЛИ. Чарльз.

АНАСТАСИЯ. Вы верите, что вас зовут Чарльз Чаплин?

ЧАРЛИ. Разве идентификация – вопрос веры?

АНАСТАСИЯ. Так вы верите?

ЧАРЛИ (глядя в темноту зрительного зала). Не думаю, что я раньше здесь играл. Там зрители, в темноте? Вроде бы я слышал рычание. Надеюсь, там нет чертова льва. Мне потребовалось тридцать семь дублей, чтобы сцена в клетке получилась, как должно, и всякий раз я думал, что он меня сожрет. Мой вам совет, никогда не работайте с животными.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.