Рыжий в закрытом чате коротко отписался, чтобы его ждали после биологии: какие-то тёрки с опекуншей типа разметки будущих планов и подведения текущих итогов.

Нужное дело, чё.

— Погоди, я с тобой. — Ана покладисто повесила за спину оба рюкзака. — От греха подальше, — добавила она тихим шёпотом. — На всякий пожарный. Ты ж не против?

— Эй, тогда и я с вами! — Японка решительно присоединилась к ним. — Я сейчас вообще беззащитная, меня любая скотина обидеть может. Как оказалось.

Было непонятно, шутила она или нет, но прозвучало по-любому прикольно.

— А ведь вроде как чего-то не хватает, — задумчиво уронила Мартинес, шагая в сторону главного выхода между Эрнандес и Хамасаки.

— Его? — Миру по своей титульной привычке вежливости и такту предпочитала полную ясность.

— Моя ж ты деликатная радость, — с хмурым выражением лица, которое не вязалось с текстом, ответила латиноамериканка. — Его, родимого, его. Эхх.

— Мы же команда? К чему нужна деликатность? — без тени эмоций на лице отмахнулась японка. — К тому же, вы же не титульные.

— И чё?

— Ну кому нужен такт со вторым сортом?

— Она шутит! — Мартинес поторопилась сказать до того, как баскетболистка сбросит рюкзаки на пол и начнет возражать. — Ты чё, не видишь?!

— У меня сейчас другие расширения работают, — проворчала Ана. — Миру, хотя бы предупреждай на будущее, что ли? А то с такими шутками...

— Можно однажды чрезмерно потратиться на стоматолога. — Абсолютно серьёзно выдала Айя.

— Тебя глаза выдают, — Хамасаки лениво скользнула взглядом по отпрыску Эскобар. — В них чёртики прыгают. Тебя тоже, — дальше она посмотрела на Эрнандес. — Ты, когда на самом деле агрессивная, совсем с другим гликемическим индексом на людей бросаешься.

— Оп-па. Подробности будут?! — спортсменка оживилась.

— Мне тоже интересно! — вторая латиноамериканка, не стесняясь, подвесила по ходу движения разноцветный кубик мощного аналитического приложения. — Миру, чё за херня? Поделишься? Нафига сахар в крови мониторить? Как оно с планами связано?

— Это не только сахар, — после небольшой паузы ответила титульная. — Это гораздо больший объём параметров. Сахар у тебя просто ярким маркером является — индивидуальные особенности организма. — Затем она снова замолчала.

— Сейчас ущипну.

— Только попробуй... Да нечего там рассказывать. Наше расширение, есть в открытом доступе. За деньги, правда.

— Чем уникально? Пока неясна роль гликемического индекса.

— Разница с вашим в том, что вы пользуетесь уже их готовой шкалой.

— А вы?

— А я свою сперва настраиваю на конкретного человека. Получается, вы оперируете анализом-прогнозом, а у меня — ретроспекция на основании твоего же анамнеза.

— Херасе, ты неленивая, — Эрнандес уважительно присвистнула. — Это же калибровать год. Сколько времени настройка занимает? На каждого ж индивидуально надо.

— За тобой наблюдала полдня в фоновом режиме через сканер того же расширения. Повезло на том этапе, когда ты Юнь месить начала — ты очень ярко переживала.

— Хе-хе, такие эмоции не подделаешь, — быстро сопоставила Мартинес. — А у меня?

— По тебе в процессе, но достоверность тоже больше девяти десятых. Вот подерёшься с кем-нибудь на убой — буду и тебя точно предсказывать.

— Погоди. А почему именно гликемический индекс? Не норадреналин, не мозги?

— Ты меня слушаешь? Индивидуальная настройка. Когда наша спортсменка, — японка на ходу ущипнула баскетболистку за ягодицу, — разбиралась с Сяовэнь, зашкалили индивидуальные маркеры. Приложуха самым достоверным посчитала именно её сахар.

— Вы сумасшедшие, — Ана, чуть вздрогнув от щипка, сделала свой парадоксальный вывод. — Это знаешь, как вместо посадки картошки года полтора движение воды в почве изучать!.. Ну, по мне — именно так.

— Точность и безошибочность требуют времени и дополнительной работы, — равнодушно пожала плечами Хамасаки. — Если вам нормально с тридцатипроцентной погрешностью — ну классно, чё. Рада за вас. А мне ненормально, особенно если мы в одной команде.

— Нам тогда нужно каким-то образом функции перераспределить, — неожиданно выдала Эрнандес. — Если ты — сканер гораздо лучше нас, то надо одну программку на троих растянуть.

— Без проблем. — Японка первой шагнула из-за угла и чуть не врезалась в пару русских. — О, Рыжий, хай. А мы как раз за тобой топаем.

Её невозмутимости во внутреннем чате тут же позавидовала Мартинес:

"Ты реально такая флегма или успела подготовиться?!".

"У меня от природы эмоциональные пики ниже твоих. Предполагаю, особенности национального менталитета. У нас вообще так, как ты, никто себя не ведёт" — Миру явно что-то прикинула про себя, потому что поторопилась добавить, — "😘! Но тебя не портит! Ты очень гармоничная именно такая, какая ты есть".

"А то 😌".

Седьков со своим соотечественником явно ссорился, чтобы сказать мягко. Конфликт, было похоже, прямо сейчас перерастал во что-то более серьёзное, нежели просто словесная перепалка.

"У меня нет русского переводчика. Вы понимаете, о чём они? 🙋‍♀️🙋‍♀️🙋‍♀️" — Эрнандес выбросила SOS.

Хамасаки молча и мгновенно направила перевод из личного канала в общий чат.

"Экая ты предусмотрительная 🤨. Ты себе когда русский язык поставить успела? У меня его, если что, тоже нет" — неделикатно намекнула Мартинес.

"Так у вас и матери в опекунши русских не записывались", — в реале японка опять равнодушно пожала плечами. — "А я с ним сейчас фактической роднёй оказалась".

Латиноамериканки многозначительно переглянулись: пожалуй, не стоит сейчас говорить, что у Рыжего тоже есть родня — любимая мамочка на кровати в соседней комнате.

Миру всё равно там ночевать не будет — глядишь, минус один культурный шок. Всё профит.

— ... Быстро гони пароли от всех своих расширений! Что там у тебя стоит? А ну, дай сюда! — соотечественник Виктора из параллели на год младше по-хозяйски потянулся к концентратору Седькова.

Явно чтобы установить тактильный контакт и войти в меню никак не с гостевым допуском.

"СТОЙ!" — первой на бросок Эрнандес почему-то среагировала Миру. — "НЕ ВЗДУМАЙ! 😡".

"РЕЙТИНГ!" — к японке присоединилась Мартинес. — "С ума сошла 😯?! Если сам не справится, тогда 😑! Но он справится 😑".

"Я на автомате 😕" — сделала виноватое лицо баскетболистка. — "Когда моё трогают, очень не люблю".

"Похоже, все психические травмы за предыдущую биографию Рыжего получила Эрнандес" — невозмутимо прокомментировала Хамасаки.

Седьков тем временем сделал шаг назад и развернулся, пропуская пятерню соотечественника мимо.

— Больной? — он не злился, не нервничал, а искренне недоумевал. — А в попу тебе не дунуть?!

"Прикольная фраза. Надо запомнить, по-испански будет ещё веселее" — Мартинес сделала знак подругам.

Трое одноклассниц полукругом отделили спорящих от остальной части коридора.

— Бл*дям лучше не лезть! — зло бросил в сторону малолетка, разворачиваясь, пробуксовывая скользкими подошвами по полу и бросаясь на Рыжего повторно.

Виктор, недолго думая, изобразил подобие волны, в которой участвовало всё тело. Правый кулак встретился с подбородком земляка:

— За длинный язык.

Вопреки всем ожиданиям, второй русский остался на ногах — только спружинил ногами и отпрыгнул на полшага.

"Хренасе. Если это ди..." — Мартинес не успела дописать.

Её и Эрнандес выгнуло дугой, мышцы свело судорогой.

Находившиеся в радиусе пары метров и притормозившие ради зрелища старшеклассники тоже дёрнулись, как паралитики: кто-то замер на цыпочках, семеня по полу; кто-то уткнулся в стену руками и лбом в рефлекторной попытке не упасть.

"Виктор, это вирус!" — Миру была единственной из старшей школы, кто сориентировался быстро и успел за долю секунды сразу несколько дел. — "Руби его быстро!".