— Ты не виновата в том, что случилось в Питере! Запомни это…

— Какая разница? Главное, что через несколько часов мы с Арей будем у Ёлки. И это хоть немного успокоит её!

— Мое присутствие на пороге твоей тётки на хрен не сдалось?

— Заметь, Кос, ты сам говоришь про это…

— Но если ты меня слушать не хочешь, — Космоса сложно переубедить в том, что никто не будет хранить покой жены так, как делает это он, — не хочешь, Лиза! Моя Лиза…

Последнюю фразу Кос роняет вымученно, будто бы понимая, что проиграл. Но только в чём?!

— Я хочу понимания, — не спеша произносит Холмогорова, оставляя мужа в комнате одного, — и чтобы ты умерил свой пыл, Кос. Тогда мы действительно сможем поговорить.

— Прокляну к дьяволу этого Пчёлу! — не всегда помощники в деле с Лизой играли Космосу на руку. — Если он вздумает помогать тебе в обход меня!

— Витя тебе в чём виноват? — не стоило сомневаться, что Космос не спустит брату Елизаветы то, что не сделал сам. — Вечно он крайний, виноватый и битый!

— Он в курсах, за что и почему, — и лучше бы Пчёлкину на глаза Холмогорову не показываться, — если хорошо меня знает!

— Я не позволю тебе его осуждать!

— Сам знаю, как с этим гадом буду базарить!

— И в своих базарах не упоминай моё имя!

— Вот как ты обо мне думаешь, суженная?..

— А про это тебе лучше не заикаться!

— Да, мамаша, мы же переубиваем друг друга!

— Морально…

В полдень воскресенья Лиза вместе с дочкой покинула Москву, не произнеся для Космоса и слова. Только Арька слушала внушения отца, который до последнего хотел оставить наследницу дома, но по итогу довольствовал тем, что убеждал себя — его девчонки скоро будут с ним. Лиза сбавит обороты, возвращаясь к нему, потому что не может быть иначе. Если Арюшка привычно цепляется за ноги, как крошечный котёнок, то близок час, чтобы всё сложилось по-прежнему!

В первый раз, что ли, ругаться…

Воспользовавшись услугами Пчёлкина, как провожатого, Лиза явно догадывалась, что разозлит мужа, но Космос не собирался уступать первым. Хотя бы потому что его доводы о безопасности перемещений не лишены рационального зерна, а Лиза помчалась в неизвестную обстановку, сломя голову и прихватив с собой самое дорогое. Или не изменяла старой привычке: билет, самолёт, Ленинград. Но теперь с главной пассажиркой борта, на которую стоит посмотреть — и сердце не на месте. У обоих неугомонных родителей.

Стоп, машина! Может, Кос зря накаляет обстановку. Не такие Холмогоровы маститые птицы и желаемые мишени. Космос искренне убеждал себя в этом, пытаясь справиться со снедающей обидой, которая заставила утопить мрак в вине, а ближе к ночи в чем-то более крепком по выдержке. Чтобы утром проснуться с туманной головой и сожалением, что на другой половине кровати пусто, а вокруг подозрительно глухо.

И Лиза не звонит. Никакой отдачи от тугих телефонных проводов.

Значит, Космос Юрьевич, вы влипли!

Но коварный будильник подсказывает, что нужно опустить ступни на холодный паркет. Завернуть озябшую фигуру в махровый халат, небрежно брошенный на кресло, и, посмотрев на похмельную физиономию в зеркало, шагать навстречу муторному понедельнику.

Ведь уже одиннадцать. Кос везде опоздал.

Однако…

Наплевать!

***

В совещательном зале воцарилось гнетущее молчание. Вовсе не из-за того, что Космос снова на всех наорал, не найдя единого понимания по вопросам среднеазиатских поставок, а потому что настроение безнадежно испорчено с вечера субботы. Космическое бешенство, порождая цепную реакцию, распространилось на весь ближний круг «Бригады». То, что происходит сегодня — лишь пагубные последствия, с которыми следовало бороться любыми доступными методами. Но ни Пчёлкину, ни Филу, ни Белому не было известно, какими конкретно. И как утихомирить Космоса…

Взялся же однажды много лет назад вулкан на их головы!

Брат.

— Блять, Саня, слушай меня сюда! Я же говорю, что лишняя остановка у проверенных людей на границе с Казахстаном — бред! Хуйня полнейшая… — Холмогорова сложно заставить замолчать, а уж тем более, когда у него из-под носа уводят его сферу влияния. — Мы однажды все направления поделили. Никто против не был. Сейчас ты свои условия двигаешь! За каким лешим, скажи?

— С чего-то, блин, взял, что без дела остаёшься? — Белов не сомневался, что Космосу в любом случае найдется достойное применение. Если же он не сглупит. — Все пойдут моим путем, Кос, и это не обсуждается!

— И вообще, Косматый, тебе бы на воздух, — Фил осторожно вступает в беседу, которую срочно направляет по направлению к мирному разрешению, — мозги проветрить, курнуть и выдохнуть. Что ты с нами-то раздухарился, как петух помойный?

— Мне не в кайф, когда меня задвигают, — повернувшись к друзьям спиной, Космос подходит к бежевому глобусу, крутанув его со всей силы. Шарообразная конструкция едва ли не упала на пол, но Холмогорова этот факт интересовал мало, — я ясно изъясняюсь?

— Космос, мы же наслышаны, что у тебя ноет, — Пчёлкин решает начать осторожно, предвидя, что за купленные для Лизы и племянницы билеты, ему неминуемо прилетит злобная ласточка от Коса, — но ты не переноси это на общее дело. Санька же правильно предлагает, перестраховка лишней не бывает! А что до Лизы…

— Пчёл, завали, это не твоя война, — обстановка продолжает оставаться гнетущей, а Космос не поддается на уговоры, — и я сказал, что мы туда не полезем. В Питере свой закон, а Раф сам кого хочешь забодает!

— Кос, я-то в курсе, что у нас эти заказы и подрывы от доброты некоторых оборотней в погонах через день случаются, но, ёлки-палки, послушай! — о том, что на всю уважаемую северную столицу прогремел взрыв в редакции одной из самый популярных местных передач, Белый узнал одним из первых. Понимал, что Лизиного родственника чудом спасло то, что он вовремя голову руками закрыл. Но от потери крови и беспомощного состояния не спрячешься, и как только Рафалович жив и в сознание пришел — одному Богу известно. — Давай Фил выделит охрану покрепче, поедут ребятки в Питер, а Лизины родичи будут довольны. Все сыты и целы, а ты за красоту свою перестанешь всем мозги выносить!

— Тем более, Кос, это ещё в субботу было предложено, — вопреки враждебному настрою Коса, Пчела понимает, что он не смолчит в ответ на его грубость. — Оценивать надо здраво, а не кидаться на людей, как псина бешеная! Идиот, что ли?

— И помогать людям, твою налево, — Филатов не выступает против затеи друзей, — один звонок! И всё будет…

— Двигай шарнирами, Кос, — Белову казалось, что они стучат в глухую дверь, но, видимо, Космоса здорово покоробили прошедшие выходные, — и опохмеляйся, раз вечерами дурью страдаешь. Заехали, блин, шарики за ролики!

— Рожу твою злобную заебешься наблюдать!

— От основного отвлекаешься, а хватку у нас терять нельзя, руку откромсают…

— Хорош меня разбирать, как на уроке, я не открыт для изучения, бля! — прерывая разнобойные пожелания Пчёлы и Саши, Космос в очередной раз повышает голос. — Закрыли тему!

Кос обрывает разговор первым, быстрым шагом покидая друзей. Намного проще уйти в свой кабинет, распугивая проходящих мимо людей устрашающей миной. Чтобы запоминали и боялись. Злого и страшного.

Наедине с собой Космос обречённо кинет взор на безмолвную телефонную трубку, рухнет в кожаное черное кресло и на несколько секунд закроет глаза. Разлепив веки, Холмогоров коснется кончиками пальцев рамки с фотографией жены и дочери; его алмазные девчонки улыбаются, не тая сияющих глаз. Косу легче.

Он на драгоценные секунды уносится куда-то вдаль от временами опротивевших стен. И вроде бы положение дел устраивало, а бизнес обретал сложную и прибыльную структуру, обрастая разветвленными связями. Не жизнь, а малина!

А когда-то казалось, что…

Лучше синица в руках!

Без ссор, портящих кровь.

Ломало же…

Именно в одиночестве остро ощущается нарыв, который упорно скрывался за семью печатями. Про его существование не размышляешь вслух. Что может болеть у Космоса? Сидит на бочках с зелёными, любимая жена рядом и красавица-дочка подрастает. Сорвал, что называется, джекпот, а вздумал жаловаться, что занятия у него не по шапке, удачны и удобны для всех, но не для сына профессора астрофизики.