OST:

— Алексей Шелыгин — Возвращение (из т/с «Бригада»)

Санкт-Петербург

За окном балтийский дождь, небо неприветливое, облака тяжелые. Вполне обычная природная картина для питерского марта. Двенадцать часов дня, полет нормальный.

Привычная обстановка, ничего удивительного.

Если бы не молчаливое гнетущее напряжение, витающее в воздухе и грозившееся вырваться на свет человеческий.

Бам!..

Делая старательный вид, что рисует гелиевой ручкой в блокноте, Лиза впервые за долгое время пытается пропустить слова тётки мимо ушей. Конечно, Елена-Ёлка для неё — ближе матери, предчувствия редко её обманывают, но Павлова не собирается изводить себя пустыми переживаниями, которых извечно хватало, если не падало на голову с избытком.

Жизнь достаточно пестрит неприятными сюрпризами, чтобы разводить суету без меры, и надо ли поддаваться панике? Причин для которой не существует!

Однако нервозность Елены Владимировны ясна и понятна. Тётя волнуется и накручивает себя, боится, что Москва закрутит в водоворот. Да и привыкли они жить под одним северным кровом, покидая родной Питер лишь по причине служебных командировок. Но в этот раз всё иначе, масштабнее и радикальнее. Ёлка не скрывает волнения из-за того, что племянница снова решила обосноваться по старым адресам, которые явно несли за собой и возрождение прежних знакомств. Как будто медом поманили Лизу на эти галеры.

Сердце материнское чувствовало.

Тяжёлый случай…

Знать бы, где соломку подложить на случай вероятного падения. Хоть и помнят, как бывает тяжко и больно, птицы битые и закалённые.

Чернова убеждена, что полузабытые грабли поджидают Елизавету за первой московской заставой.

Год, два или больше? Насколько долго Лиза сможет терпеть Москву или она её? Шут его знает, пусть и Санкт-Петербург будет оставлен не только в силу личных причин. Перевод в одну из районных прокуратур, где начальствовал старый приятель семьи Павловых — дело решенное. Елена знает, что с головы её Лизы не упадёт и волоса, тем более она фигура не слишком приметная; занимается вопросами семейного правопорядка. Послушно ходит на судебные процессы, заключения ночи напролет пишет и проявляет себя дисциплинированным сотрудником. Всем бы так!

Но Елена Владимировна не сомневалась, что приезд Лизы в город юности готовит определенные сценарии драмы, и держаться бы её хорошей питерской девочке подальше от московских волков. Но где там? Если Лизка что-то втемяшила в свою светлую голову, то пиши-пропало…

— Мы же уже сто раз обсуждали, — не отрывая взгляда от желтоватой бумаги, спокойно произносит Павлова. — У моей лучшей подруги, которую ты прекрасно знаешь, случилась огромная беда. Филатовы приезжали к нам не раз. Ты можешь убедиться, что Томе без Валеры очень тяжело. Она одна почти, а наша Софочка слишком упорно следит за Витей!

— Что ты мне каждый день рассказываешь одно и то же? — Елену не поколебать в уверенности: не помощью Филатовым дело закончится. — Взяла бы отпуск для зондирования почвы, поехала бы на месяцок, но зачем с согретого срываться? Тебя же тянет, как будто вакцины вечной от этой белокаменной нет! Давно уж уяснила, что там за обстановка. Нашей не лучше, но тебе ли туда соваться?

— На то и есть она вакцина безразличия, что мне абсолютно фиолетово на всё в этом городе, кроме своих, — Лиза старалась вложить в голос гораздо больше убедительности, чем обычно. Говорить о прошлых потерях нет никакого желания, а метаться поздно. — Билеты куплены, Пчёлкина предупредила. Баста, еду!

— Да, а твой брат готовится встречать тебя в Домодедово с транспарантами, — не пытаясь напомнить Лизе о том, чего ей действительно следовало опасаться, Ёлка продолжает говорить загадками. — И его вечные провожатые тоже. Нет, дочка, ты вообще думаешь? А вдруг?..

— Думаю о том, что уже давно не была в Москве, где меня ждут близкие, и о том, что куда направили по приказу — там и служу, — Павлова сохраняет максимальное спокойствие, хоть и получается это с трудом. Тонкие костяшки пальцев стучат по столу заведёнными механизмами, и Лиза надеется, что у неё не вырвется имя того, о ком нельзя говорить. Заколдованная, блин, сказка!

— Образцовый сотрудник! Выучила тебя на свою голову…

— Больше в моей жизни ничего не изменится, а всё остальное давно устоялось.

— Тебе двадцать шесть лет, ты настолько в этом уверена?

— У тебя есть аргументы против, каких я ещё не слышала?

— В конце концов, Лиза, ты умеешь бронировать билеты!

Чернова поднимает белый флаг. Спорить с этой неугомонной бесполезно, как и удерживать. А надо будет, то сама поймет, куда следует идти. Однажды же сообразила и не ошиблась.

Не могло же быть иначе?!..

В последнее время Елена приходила к мысли, что очень даже могло. Вину свою в чем-то чувствовала, зачем глупой юной девчонке потакать стала, почему пустила ход событий так, как захотела Лиза.

Не была же Чернова сторонником жёстких методов общения с людьми, во всем искала компромиссы, а тогда отразилась в зеркале покойной матерью-НКВДшницей. Не к ночи упомянутой.

— Это отработанный навык, а кассы в Москве работают без перебоев.

— Я помню.

— Прости, я умею разочаровывать.

— Ну не меня же?

— Обнадёживает, родная!

Лиза осознает, чего опасается Ёлка. Более того — она и сама боится, что о ней вспомнит тот, кому этого делать не следует. Ведь прошло семь лет с последнего нелестного разговора, поставившего точку в трепетно-страстных отношениях, затмевающих разум. Павлова могла сказать, что давно выплыла из омута, в который кинулась без раздумий и сомнений, выбрав размеренную дорогу без оглушительного стука сердца. Она сделала ставку на себя, не приехала, отделилась и сумела начать с чистого листа. Без шуток, но…

Если бы в девяностом году всё пролетело для неё ровно и бесшовно. Без последствий, слёз и безнадежной тоски, которая ничего не могла вернуть на прежние круги.

Поздно поняла, что допустила ошибку. Променяла настоящую любовь на отчуждение, загоняя бедное сердце в клетку. И с каждым годом сильнее то осознавала, не высказывая потаенной грусти.

Никакая она не умная Лизка.

Брат ошибался.

Но Космосу Холмогорову должно быть всё равно на ту, с кем не случилось совместной дороги. Достиг всего того, о чём когда-то мечтал, а до несчастной тени прошлого дела нет. И правильно, и не надо. Слишком много чести.

Забыть, Павлова!

Кому какая важность, что она может чувствовать?

Сама же сделала выбор.

Прекрасно!

— Хорошо, закрыли тему. И что это я? — молчание прерывается возгласом Елены, старающейся настроить себя на рабочий и бодрый лад. — У тебя всё хорошо! Полный порядок. Езжайте спокойно, а я вырвусь в московское логово по первой возможности. В отпуск. Держу пари, что в квартире на Профсоюзной ремонт делался при царе Горохе!

— На том и договорились, а самолеты задом не летают, и дорога зовёт, — послезавтра помощник районного прокурора Павлова улетит в столицу, и проживание в Петербурге останется воспоминанием. Возможно, что самым важным на свете. — Готова к труду и обороне!

— А я, пожалуй, пойду на кухню, — Ёлка поднимается со старого отцовского кресла, чтобы наконец-то снова ощутить себя хозяйкой медной турки. — Мне кажется, что эта кошка таки столкнула мою посудину с кофе на пол, подозрительная тишина!

— Отлично, мне нужно сделать пару звонков, — Лиза забыла сообщить брату про час прилёта, — и все для Пчёлкиных.

— Что же, дорогая, передай привет рыжему бедствию и его прайду!

— Может, не такое уж он и бедствие? Состоятельный человек!

— Вопросы к Софе, которая поймала его за загривок.

— Так поступают продуманные хваткие девочки, не в пример мне!

— Я в этом сильно сомневаюсь.

— У каждого своя философия…

Через полчаса необходимые звонки совершены, а родные обнадежены тем, что стоит готовиться к встрече. Пусть и пересекаются в Петербурге примерно два-три раза в год — всех к себе приглашает Ёлка, но теперь всё иначе, меняется.