— А чё?

— Через плечо!

— Да никто не претендует, — Пчёла, не имеющий возможности нормально вздохнуть и выдохнуть, отвечает за всех, — но фильм с участием этих двух гадов я бы глянул!

— Ага, неугомонные! — Фил впервые за день соглашается с друзьями, переставая удивляться тому, что Космос и Лиза быстро находятся взаимопонимание.

— Да идите Вы! — Лиза не была бы собой, если не дала отпор упрямцам, любившим обшучивать её единодушие с Холмогоровым. — Правда, Кос?

— И как можно дальше, задолбали! — ответ Космоса тонет во всеобщем громком смехе. — Кони!

— На выгоне…

— А в кино, давайте, всё-таки сходим…

— Погнали…

Решение было поддержано единогласно.

— Ко мне сядь, — тихо предупредил Космос Лизу, прежде чем её старший братец, с грацией лося на привале, встал на ноги, — пока они не опомнились…

— Не шутишь, дядя? — цепкие глаза смотрят без опаски, и чертенята, пляшущие в них, когда-нибудь доведут Космоса до припадка.

Но он ещё не догадывается об этом.

— Не дождешься, красивая, — остаётся произнести Космосу, открывая перед девушкой дверку отцовского старого автомобиля, прежде чем Лиза, кинула клич в сторону брата, как в детстве, когда решалась досадить капризному Пчёлкину.

— Пчёла, догони уже!..

— Какой ему?

— Фил, так давай его на ручках неси! — крикнула Лиза, прежде чем спрятаться на переднем сидении автомобиля. — Балбесы…

— Ты ещё сомневалась? — спрашивает Кос, усаживаясь в «шестёрку», и протягивая руку к ключу зажигания.

— Ни капли…

Черные «Жигули», стоявшие возле беседки, заждались компанию, забывшую о времени, и неприветливом времени года. Непогода не могла помешать юности, витающей в прохладном воздухе…

========== Зима 87-го. Из Ленинграда в Москву ==========

Елене Черновой не в первый раз нужно расставаться с племянниками, не проводив до вокзала, а приказывая служебной «Волге» доставить молодых людей в целости и сохранности по назначению. Партийная работа давала о себе знать. Урвать лишние минуты на общение с детьми, которых она любила, будто бы это ею рожденные отпрыски, было делом святым.

Чиновница в заботливом жесте поправляла золотистые вихры на голове семнадцатилетнего Вити, который давно был выше её на целую голову, и отмечала, что когда-то этот юноша умещался у нее на руках. Черновой казалось это вчерашним днём, любимым и солнечным, но так вышло, что из тех, кто окружал Елену всю сознательную жизнь, с ней рядом остались двое. И оба стоят перед ней, полные неизменного озорства и энергии. С ними она будет вечной Ёлкой!

— Ну, Ёлочка Владимировна, — смеясь, начал Пчёла, ловко увернувшись от тёткиных рук, — я тебя, конечно, люблю, но ты пацана-то со скрипкой из меня не вздумай лепить!

— Вить, чего ты опять кривляешься? — возразила брату Лиза, застегивающая на все пуговицы коричневую дубленку. — Тёть, возьми его себе, будет с тобой по летучкам мотаться, наконец-то станет полезным насекомым.

— Свою отмазку от армии твой братец мне вчера в «Пьяницу» промазал, дай хоть утешить! Милая моя, давай повтори на бис, что ты мне обещала.

— Не суй пальцы в розетку, долбанет, а что ещё?

— Знаешь же, чего я от тебя добиваюсь! Не заговаривай мне зубы, я и так уже стара!

Лиза обречённо подняла глаза вверх, но тетка привлекла её к себе за плечи, выжидательно смотря, и невольно пришлось ответить:

— Знаю, знаю! Деньги — на лимонад и мороженое, а не на Ленинскую библиотеку. И Витя проследит! — Лиза повторяла эту заповедь каждый раз перед отправкой домой. — Но мне есть, кому жаловаться.

— Вот, племянничек, запиши в коробку! А теперь оба перестаньте актерствовать, мы не из театра сатиры! — «и вроде бы повзрослели, но какой там…» — про себя подумалось Елене.

— Нет, тётя, мне больше нравится завещание для Пчёлы. Пусть воспроизведет с покаянными рыданиями, как вчера вечером, когда на погоны получил!

— Опять «Пчёла», вы уже что-нибудь новое там в своей Москве для Витьки придумаете, тимуровцы? — Черновой были знакомы эти клички — в юности она и сама была «Ёлкой», душой компании и единственной девушкой среди четырех «мушкетеров», но эпохи сменились, люди уходили из её жизни, и вот теперь она серьезная Елена Владимировна из Ленинградского горкома партии. — По имени для разнообразия назовите!

— Именно, безбожно забывают, что я — Виктор! Победитель! Пчёла, Пчёла! Заладили! Ещё и насекомым обзовут…

— Так, юнга, повтори уже! Сейчас на поезд опоздаете, придется срочно спецборт искать! — потребовала Елена, плотнее запахивая на шее племянницы пуховой шарф. — Смотри в своей Москве не заболей, наследница! — Лиза лишь растянула мягкие розовые губы в улыбке. Что-то неуловимое роднило Ёлку с её матерью, пусть Татьяна не обладала природной мягкостью своей золовки.

— Лады! Подарками не фарцевать, торгашом не прикидываться! Я убедителен? — Витя ждал только положительного ответа на крайний вопрос. — Забыл! Не позорить твою седую голову, это первый пункт!

— Табличку себе над кроватью прибей! И когда повестка придет… Отзвонись, узнаю хоть, куда письма отправлять!

— Буду плакаться первым делом тебе, тётушка! — вздохнул парень, безуспешно пряча в кармане от тетки пачку «Астры». — Но не надо бушевать, я решу! Вдруг у меня это, — Пчёла щелкнул пальцами, — плоскостопие! Во, сто процентов! В диагнозах не разбираюсь, плохо в школе учился.

— Хитрожопие у тебя, Витенька! Папироски лучше прячь, ты пункт про седые волосы помнишь! Расписку брать не стану, не забудешь…

— Нет, тёть, таких не берут в космонавты! — Лиза расхохоталась звонким колокольчиком. — Все, пора, уже через час, пока доедем!

— С Москвы — звонок, как добрались, что видели, — и вроде бы Чернова повторяла это каждый раз, но в глазах резко повзрослевших за последний год племянников, это стало смешным. — Ну все, обнимите тётку, и в бой…

— Без вопросов, тётя Ёлка, — дал свою гарантию Пчёлкин, кидаясь на тётку медведем, и вскоре к этой куче родственной любви присоединилась и Лиза, — доставлю сестру в лучшем виде!

— Неугомонные, осторожнее!

Чернова привыкла отрывать от себя тех, кого искренне любит.

***

Февраль в Москве не пах скорым приближением весны. На календаре отметилось двадцать пятое число, а Космос и Саша стояли на перроне, замерзая. Особенно Кос, переминающийся с ноги на ногу. И это, несмотря на то, что голову Холмогорова украшала меховая шапка, а от холода укрывала добротная дубленка.

— Когда уж этот поезд-то, а, Сань, я коченею! — Космос почти ныл, изображая великого мученика, который поднял свою грациозную талию с кровати в шесть утра. — Чё ты так рано за мной приперся, я бы может собраться успел, тулуп отыскать какой-нить!

— А ты попрыгай, зайчик, — искренне отсоветовал Белый, который спокойно переносил морозную погоду, — ты у нас рослый, у тебя прыжки в длину всегда получались.

— Я физ-ру в школе прогуливал, а ты у нас пан спортсмен по кличке жопа! Признай, что я прав!

— Как не признать, ты ж вон в какой панамке в минус пятнадцать мерзнешь. При нормальной московской зиме!

— Да ну тебя на хер, ты, морж! — Космос зябко поежился, и спрятал свой длинный нос в кашемировый бордовый шарф. — В армейке будешь дедом, там и командуй!

— Космик, не учи жизни! Сам-то? Раскудахтался, как баба с базара!

— Не, армия мою персону не выдержит! Чё вообще за вопросы, Белый?

— Ты ж у нас чудище высокого полета, аэроплан! — Саше, которому армия не казалась чем-то ужасным, несмотря ни на что, были понятны залеты Коса. Не хочет, есть возможность, так пусть благодарит отца, а вот Пчёле, с его панической боязнью весеннего призыва, будет туго. — Нет, Кос, ты прав. Холодина! Можешь взять пирожок с полки!

— Говорил Лизке! К каким чертям зимой ехать, езжайте летом! Хотя, в Ленинграде её погода… Дрянь, блин, что зимой, а летом-то эти…

— Белые ночи, Космосила!

— Без разницы, я бы не поехал!

— До скончания веков, что ли, занудствовать будешь?