Лиам работал так же много, как я, часто возвращаясь в нашу каморку под утро. Я шутила, когда говорила, что автосервис — лишь прикрытие для мексиканской банды, но теперь осознала, что могла оказаться права. Лиам работал в гараже с машинами, но приезжали они сюда в гораздо лучшем состоянии, чем выезжали. Точно не знаю, но кажется, Диаз занимался разборкой угнанных авто.

Мое спасение от одиночества и серых будней появилось за ночь до полнолуния.

— Ты вернулся, — моя улыбка была такой широкой, что заболели щеки. — Это правда ты.

— Во плоти, — Алекс раскланялся. — Насколько это возможно в моем положении.

Я бросилась к нему, и он заключил меня в объятия, в то время как Николь, волчонок, каталась у наших ног. Они и правда казались настоящими — во плоти и шерсти — но я знала, что это невозможно. Я все еще была не до конца уверена в том, что эти сны реальны, что он как-то связывается со мной из могилы. Но я не отгораживалась от такой вероятности.

— Где ты был? Я сильно по тебе скучала.

Николь тявкнула.

— По вам обоим, — поправилась я, потянувшись, чтобы почесать её очаровательную маленькую головку.

В последний раз я видела Алекса в ночь перед судом Альф. Я была уверена, что меня сочтут виновной и вынесут смертный приговор. Алекс был уверен, что я выживу, и что моя судьба — двигаться дальше. В каком-то смысле мы оба оказались правы.

Алекс криво улыбнулся, пожав плечами.

— Выяснилось, что даже после смерти тебя могут посадить под домашний арест. В прошлый раз я нарушил несколько правил, и у меня отняли статус духа-советника.

— Не говори мне что они — кем бы «они» ни были — разозлились, потому что ты рассказал мне про Тауматургию. Потому что мне это совсем не помогло.

— Нет, думаю это все из-за прощальных слов.

«Это все по-настоящему, и я тебя не оставлял. Я всегда любил тебя и буду любить до конца времен. А теперь просыпайся и живи».

Не то что бы я запомнила эти слова и повторяла их про себя с завидной регулярностью или типа того.

— Так что им не понравилось?

Алекс приподнял брови и похлопал ресницами.

— Боюсь, я должен дать как можно более размытый и непонятный ответ, чтобы ты не переставала сомневаться в реальности этих снов. Потому что это просто сны, — он наклонился и широко улыбнулся. — Или нет?

— Тебя точно снова накажут.

Алекс прижал обе руки к сердцу.

— Кого? Меня? Но я же ангел.

Я знала, что он дразнится, но мое любопытство разыгралось.

— Серьезно?

— Что?

— Ты ангел?

Алекс вытянул шею, заглядывая за одно плечо, затем за другое.

— Ну, крыльев я не вижу…

Я пнула в него галькой.

— Не умничай.

Я чувствовала себя немного глупо, задавая этот вопрос. В конце концов, когда я была здесь, он казался просто Алексом. Но не мог же он тусоваться на белом пушистом облачке в сандаликах и играть на арфе, это было бы слишком глупо. С другой стороны, какие еще могут быть варианты? Он мертв. Действительно, по-настоящему мертв. Раньше я немного сомневалась, особенно когда не знала, что волк, нарезающий вокруг меня круги, на самом деле Лиам, но в глубине души я всегда знала, что он действительно ушел. Поэтому, если мертвый парень ведет с тобой беседы, он либо ангел, либо призрак, так ведь?

— Я не понимаю, как такое возможно. Ты в раю? Это и есть рай? Или какое-то место посредине, где мертвые общаются с живыми?

Алекс плюхнулся на землю.

— Ты задаешь слишком много вопросов.

Я села рядом, пусть и в более чинной манере.

— А ты далеко недостаточно отвечаешь, — должно быть, это генетическое. Они с Лиамом определенно одного поля ягоды, когда надо было что-то рассказывать мне.

Поскольку он толком не мог с этим спорить, Алекс лишь улыбнулся и легонько поцеловал меня в висок. Мы долго сидели молча и смотрели, как Николь гоняется за бабочками.

— Как ты? — спросил он у меня.

Я подняла лицо и ощутила тепло солнца, которое не должна была ощущать.

— А что? Тебе не дают шпионить за мной сверху? Там, куда ты уходишь отсюда, нет хрустальных шаров для наблюдения?

— Знаешь, как иногда родители наказывают тебя и лишают телефона? А иногда они запрещают тебе гулять с друзьями? А иногда ты настолько наказана, что тебе запрещается даже думать о том, чтобы выйти из своей комнаты?

— Со мной такого никогда не бывало, но припоминаю, как это происходило с Джэйсом.

— Я был настолько наказан, что запрещалось даже думать о том, чтобы выйти из моей комнаты. Никаких контактов ни с кем. Никто не говорил мне, что происходит. Мне сообщили, что ты выжила в схватке с Альфами, но на этом все. Я не знаю, где ты была и что с тобой происходило после нашей последней встречи.

— Я провожу много времени с твоим братом, — я подобрала гальку и стала перекатывать ее между пальцами. — Помнишь, ты сказал, что мы подружимся, если мы узнаем друг друга?

— Да, что-то такое помню.

Я позволила гальке упасть на землю.

— Ты настолько ошибался, что даже не смешно.

Алекс нахмурил брови.

— Что случилось?

Я рассказала ему все. Про суд, про предательство миссис Мэттьюс и моего брата, про эпическую битву за мою свободу. Я даже попыталась обрисовать все наше путешествие, хотя не помнила все места, где мы побывали, и даже в каком порядке мы туда попадали.

— А теперь мы вступили в Латинскую Кровь, Мексиканскую Крипту или как там называется банда Диаза, — я сделала глубокий вдох и посмотрела на озеро, боковым зрением наблюдая за лицом Алекса. — Лиам чтит семейные традиции Коулов и ничего мне не рассказывает. Он сообщил мне, что это не мое дело, и я всего лишь пешка.

— Ты не пешка.

Я не отводила взгляда от озера, где солнце одновременно садилось и вставало. Тогда Алекс взял меня за подбородок и повернул лицом к себе.

— Ты не пешка, Скаут. Да, это нечто крупное. Это не ограничивается тобой, мной или Лиамом, но это не означает, что ты важна. Ты очень важна, и не только из-за своей роли в грядущих событиях. Для меня, Чарли, Талли, твоей семьи, для многих людей, включая Лиама, ты важна, потому что ты Скаут. Мы заботимся о тебе и верим в тебя. Мы вверяем наше будущее и веру в твои руки.

Я посмотрела на свои руки. Половина ногтей была сломана, на коже виднелись следы желе, которое я готовила детям.

— Думаю, вы пролетели.

Его улыбка была ослепительной.

— Это невозможно.

— Твоя вера в меня граничит с безумием. Ты это понимаешь?

Алекс просто улыбался.

— Дай Лиаму шанс, хорошо? Он многое несет на своих плечах, и у него проблемы с доверием. Для этого потребуется время.

Для этого потребуется чудо.

— Я попытаюсь.

— Это самое меньшее, — он сощурился, глядя на солнце. День превращался в утро, что возможно лишь в этом безумном месте. — Ты скоро проснешься.

— Я знаю.

— Я вернусь.

Пришел мой черед улыбнуться и положиться на веру.

— Я знаю.

***

Проснувшись, я ощущала легкость и счастье. Я улыбалась весь день, даже когда подгузник малышки лопнул и забрызгал всю ее одежду. Ну, может, в этот ужасный момент я не улыбалась, но не плакала и не кричала, так что это определенно прогресс.

Полнолуние вновь приближалось, и я осознала, что сближаюсь с Лиамом. Я все еще была раздражена, сердита и сбита с толку, но Волк-Скаут скучала по своему другу. Думаю, то же можно было сказать про Волка-Лиама, потому что в дни перед полной луной он начал проявлять нечто, отдаленно похожее на доброту. Когда мы поехали в лес на позаимствованной машине, чтобы найти место для пробежки, я действительно смогла провести с ним более пяти минут наедине.

Эта ночь была похожа на нашу первую охоту. Волк-Скаут почти полностью взяла верх, ведь здесь не было Талли, чтобы ее обуздать, зато имелось много дичи для охоты. Мы с Лиамом большую часть ночи играючи бросались друг на друга и тыкались носами в шеи. Самой удивительной частью ночи было то, что я проспала часть обращения. Мы с Лиамом свернулись в миниатюрную волчью кучку, обожравшись белками. Я думала, что просто полежу и немного отдохну, но проснулась от ужасной боли. Моему мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Но когда я поняла, что обращаюсь обратно, я уже почти полностью стала человеком.