«Ну что, Пикассо, пора воплощать в жизнь твой план мести»

Я достала жвачку и засунула в рот, потом включила музыку в боксе без наушников. Мой неформальный образ был известен всему городу, и я шагнула по мраморной дорожке через сад к дверям здоровенного особняка. «В каких апартаментах судьи живут. Видимо еще и взятки берет этот гад».

На входе меня встретила женщина в униформе. «Управляющая» предположила я. Высокая женщина имела строгие черты лица, и на глазах у нее были очень элегантные очки. Весь ее образ был таким строго-классическим, и волосы, собранные в шишку, женственности не добавляли.

— День добрый, я Пикассо, у меня заказ, — ответила я в своей манере.

— Да, но Михаила Геннадьевича еще нет. Вы можете пока посмотреть стену и возможно приступить к работе. Пройдемте за мной.

— Да, не вопрос, идемте, — женщина неодобрительно посмотрела на мою маску со стразами, которая была похожа на медицинскую. Мои солнцезащитные очки ей тоже не понравились. Она явно не обрадовалась такому художнику в доме хозяина, но управляющая тут ничего не решает, и это было понятно.

Мы прошли в просторный зал, видимо комната для гостей, и там была стена, белая стена.

«Он что, действительно хочет рисунок на стене? Хотя, не важно, цель у меня в любом случае другая».

Неожиданно женщине позвонили.

— Вы забыли документы, Михаил Геннадьевич? Да, конечно, приеду. Да, сама лично доставлю их в суд, — женщина отключила мобильник и теперь задумалась.

— Что-то не так? — спросила я, оценивая ее взволнованное лицо.

— Мне нужно уехать. Анны Владимировна — жена хозяина тоже пока еще не вернулась от родителей, поэтому я вынуждена ненадолго Вас оставить. Дождитесь меня, хорошо. А к шести часам подъедет Михаил Геннадьевич, и Вы переговорите.

— Да, конечно, — отозвалась я, и женщина поспешила удалиться. А я подумала: «Никого, кроме меня в доме нет, что же это, ловушка или стечение обстоятельств?».

Когда я осталась одна в гостевой комнате, то поняла, что все не так, как я планировала и теперь, как говорится, кто кого обыграет.

Выглянув в окно, я заметила, как к служебным дверям приближаются двое мужчин.

— Все-таки ловушка, — быстро сообразила я.

Я осмотрелась и увидела статую девушки в полный рост. Я пододвинула кресло так, чтобы низ статуи не было видно, и накинула свою куртку, маску и кепку на эту статую, а сама спряталась в шкафу, прикрыв за собой дверцы. Минуту спустя послышались выстрелы, и шаги мужчин стали удаляться. Я старалась даже не дышать в этот момент.

«Жестоко, собственную статую приказал расстрелять, а парни тупые, даже не проверили труп, а вдруг она не умерла на месте».

Я осторожно вышла и увидела, что голова у статуи была расколота. Ну да, если целились в голову, то без вариантов. Ну что, Жданов, поиграем?

Я поспешила для начала в кабинет судьи и стала искать хоть что-то компрометирующее, но ничего не нашла, потом схватила связку ключей и поспешила на второй этаж.

Сейчас я выглядела, как приведение. Выбеленная кожа, легкое платье, серебристые босоножки, и я, как две капли воды, похожая на маму Доминику. Игра обещала быть очень захватывающей. Во мне актриса умерла, и в последнее время я так часто играю какую-нибудь роль.

Многодетная жена мужа ловеласа получилась у меня неплохо, теперь ужастик. Эх, еще бы из телевизора вылезти, как в фильме «Звонок», но такими способностями я не обладаю. Глаза были полностью черными. Это линзы. Эффект мертвеца был жуткий. Загримировали меня на славу. Когда проходила по коридору мимо зеркала даже отскочила. «Господи, маска крик и та не такая жуткая, как я сейчас».

Я подошла к самым красивым дверям на втором этаже и интуитивно определила, что мне сюда. Дверь была заперта, я открыла ее ключом с третьей попытки. А дальше я осторожно стала искать улики, что-то, что мне бы помогло посадить этого мерзавца. Нигде ничего не было, но когда я раскрыла шкаф для одежды, то заметила ящик, в нем аккуратными стопочками лежали носовые платки, много носовых платков. Я их приподняла и обнаружила, что дно в шкафчике было двойным, и немного подвигав его, заметила, как оно щелкнуло, и я нашла такое.

В нем были: два кинжала, пистолет, несколько пакетиков с прядками разного по оттенку волос и заколки. Это были женские заколки. Они были в крови, в почерневшей засохшей крови. Каждая заколка лежала в отдельном пакетике.

— Ты что у нас серийный маньяк убийца? — а потом я заметила бумажный увесистый пакет серого цвета. В нем я увидела страшные фотографии издевательств. Дрожащими руками я перебирала фото и, наконец, нашла свою мать. На изображении она была еще живой. Слезы обожгли глаза, и я глубоко вздохнула. Комок застыл в груди. Хотелось кричать. Я не смогла просмотреть все фото. Я собрала все, что было в шкафчике, там также были уголовные документы по этим убийствам.

«Почему документы здесь? Все они были закрыты по сроку давности. Ну, нет, это нужно отдать властям, только, пожалуй, в Москве. Улики не должны потеряться. Нужен свой человек в суде. Только где его взять, ума не приложу», — видимо я долго прокопалась с этими уликами, и внизу послышались шаги. Я собрала все, что нашла в рюкзак, а потом выставила его на балкон и спряталась в шкафу.

Дверь скрипнула. Жданов прошел в комнату с мобильником в руках. Он говорил по телефону. Судья был достаточно высоким мужчиной лет пятидесяти с аккуратной бородкой, и его волосы тронутые сединой, когда-то были черными. Карие глаза казались безразличными. Он был в деловом костюме, видимо покинул свое рабочее место из-за меня.

— Вы статую разнесли в дребезги, а этой неформалки нет, сбежала!!! Ищите!!! Далеко ей не уйти!!! Она в городе живет, здесь сотовой связи нет, я все устроил. Найдите ее и убейте, — судья был в бешенстве. Жданов рвал и метал, а потом прошел в ванную комнату, а я быстро вышла и осмотрелась.

Я красиво уложила волосы и села в кресло, а еще зажгла две свечи и поставила их на туалетный шкафчик с зеркалом.

«Ну, все Пикассо, теперь твой выход». Я еще тумана добавила. Ну, знаете, такой на сцене бывает. Такие баллончики есть, продаются. Распылила его, и в легкой дымке при свечах сижу, жду этого серийного убийцу. Призрак, летящий на крыльях ночи. Ночной кошмар для некоторых. Шторы, как раз, были темными. Я их предварительно задвинула. Жуть, а не обстановка.

И вот, наконец, Жданов шагнул в комнату в махровом халате. Сижу, даже не моргаю.

— Что за чертовщина? — Жданов не сразу меня заметил, его голос дрогнул, а потом судья подошел ко мне, и резко отскочил в сторону, я встала, и наши глаза встретились. Он стал таким бледным, как мое загримированное личико, сейчас. Лицо было у меня спокойным, жутким, как у настоящего живого мертвеца.

— Доминика? — дрожащим голосом проговорил Михаил Геннадьевич.

— Узнал меня, — так загадочно ответила я, и шагнула к нему, — за тобой пришла, Миша, пора тебе. Тебя там, — я посмотрела наверх, — ждут. — Очень так по-доброму отозвалась я.

— Я все осознал, я признаю свою ошибку, прости меня, — ну кино, где-то я это слышала и вспомнила где, а потому ответила по тексту.

— Ошибки надо не признавать, их надо смывать. Кровью… — мои глаза были очень кошмарными, я предварительно заперла дверь, и Жданов метнулся сначала к выходу, было заперто, и он в ужасе выскочил на балкон и спрыгнул.

«Нет, ну так совсем не интересно», я посмотрела на него с балкона, не шевелился, кажется, не дышал.

Я взяла рюкзак и осторожно так вышла. Жданов отключил все видеонаблюдение на сегодня, и это было мне на руку. Время в гостиной показывало восемь часов вечера.

— А сейчас лейтенанта Коломбо вызывайте, пусть он во всем этом теперь разбирается, — я собрала свои вещи, отряхнув от осколков разрушенной статуи, и покинула резиденцию судьи.

Я не собиралась Жданову помогать и шагнула по лесной тропинке в сторону особняка Никиты. Я была уверена, что иду верным путем, но видимо ошиблась. Попыталась включить телефон, но он разрядился, и я вышла к небывалой красоты полянке. Она была небольшой, но очень живописной.