Мрланк пожал плечами. Чем он до сих пор дорожит? Родиной разве что. Но он – военный. Возможно, родина потребует от него как раз умереть. И это, наверное, будет для него неплохим выходом. Лучше погибнуть в бою, чем медленно угасать.

– Мрланк, пожалуйста, позаботься о себе! – Айцтрана затормошила его, и он ощутил, как непереваренный комок каши болтается от одной изъеденной недугом стенки желудка к другой. Сказать ей об этом? – Позволь девочке о себе позаботиться, если сам не можешь. Она тебя жалеет.

До чего он докатился! Его жалеет кетреййи.

– Айцтрана, твои слова запоздали, – он аккуратно разжал ее пальцы, стараясь не переломить, и освободил руку. – Скоро меня ждет новый бой, который я наверняка проиграю и, скорее всего, не переживу. А Эйззе не место на линкоре, она останется здесь. Хочешь – забирай ее. Ты ей нравишься.

Айцтрана невольно улыбнулась. Такая славная девочка, и так влипла с этим Мрланком.

– Все, Айцтрана. Бери завещание, бери мое согласие на брак Айцирра и уезжай. Прощай и постарайся не поминать недобрым словом.

Дверь спальни отворилась, и Эйзза, отложив комикс, поднялась с кровати. Хирра Айцтрана прикрыла дверь за собой, с каким-то остервенением сбросила кружевную накидку, скомкала ее и запустила в угол. И принялась натягивать на себя теплое белье и плотное дорожное платье. Эйзза подошла помочь с застежками. В глазах шитанн стояли слезы, но Эйзза не осмелилась спросить, что случилось. Не ее ума дело.

– Хочешь поехать со мной, милая? – предложила Айцтрана – Или, может, проводить тебя в земли Ихстл?

Эйзза поспешно помотала головой:

– Нет, хирра, спасибо. Я хирра Мрланка не брошу.

Айцтрана поцеловала кетреййи в щеку, повесила сумку на плечо и вышла. Эйзза вздохнула. Такая очаровательная женщина не должна быть несчастной. Ну что хирра Мрланку стоило…

Мрланк хмуро доедал кашу. Увидев Эйззу, нерешительно выглядывающую из дверного проема, он кивнул:

– Иди сюда, раз уж пришла. И что тебе, сладким здесь намазано? Почему домой не уехала? Почему не ушла с Айцтраной? Она, небось, ласковее меня.

С последним поспорить было трудно, но Эйзза и не думала спорить. Все равно в спорах побеждает не тот, кто прав, а тот, кто умнее. Она развернула бумагу с разрешением служить в военном флоте и протянула Мрланку.

Он пробежал документ глазами, сложил и кинул на столик, кратко прокомментировав:

– Сумасшедшая.

– Теперь вы возьмете меня на «Райскую молнию»? – уточнила Эйзза.

Ему бы объяснить ей еще раз, что она себя губит. «Молния» – не просто военный корабль, это само по себе повышенный риск; он последний. Любое сражение будет заведомо неравным. Ему бы напомнить девочке, как мощный удар турболазеров прожигает дефлекторы, и корабль вспыхивает, взрывается, разлетается тысячами обломков, как выбрасывает сквозь щели в обшивке замерзший воздух и замерзшие трупы с выпученными глазами… Она уже видела подобное, когда гъдеане обстреляли эту субсветовую колымагу, «Райскую звезду», но напомнить стоило бы. Ему бы объяснить, что, если она останется жива и угодит в плен, то позавидует погибшим. Но он смалодушничал. Раз она сама хочет и имеет разрешение, надо быть дураком, чтобы ей отказать.

– В пищеблок пойдешь? – спросил Мрланк.

Эйзза радостно захлопала в ладоши.

– Завтра внесу тебя в реестр команды, – пообещал он, – и поставлю на довольствие. Если не передумаешь.

– Я не передумаю, хирра Мрланк!

– Ну-ну, – усмехнулся он. – Тогда не стой без дела, девочка. Доставь-ка мне удовольствие, а я тебе пока расскажу, что значит служить на «Молнии».

Он так и не занимался сексом с женой, подумала Эйзза, расстегивая ремень на его брюках. Ну как шитанн может быть таким глупым?

– У тебя будет начальник, – сказал Мрланк. – Главный повар «Молнии», Эрчхетт Кенцца. Он любит, чтобы все его распоряжения выполнялись быстро, точно и беспрекословно. Ошибешься или промешкаешь – возьмет вот такой же ремень, – он указал на свой, – и отделает пониже спины. У Эрчхетта все по струнке ходят.

Эйзза недоверчиво покосилась на Мрланка, не отрываясь от основного занятия. За то время, что она провела на «Молнии», хирра Эрчхетт показался ей добряком. Все пытался ее подкормить, сладеньким побаловать… Хотя она ведь тогда не служила на камбузе, помогала добровольно. А десяток кетреййи, что был у него в подчинении, и впрямь старался действовать расторопно и передвигаться с поручениями не иначе как бегом.

– Он будет распоряжаться твоей работой, Эйзза. А жизнью твоей, как и жизнями всего экипажа, распоряжаюсь я. Капитан – высшая власть на корабле, как тебе, должно быть, известно, – Эйзза молча моргнула в знак согласия. – Но ты наверняка не знаешь, сколь далеко эта власть простирается. Скажу: прыгай без скафандра за борт – прыгаешь. Скажу: убей его – убиваешь. Скажу: укуси себя в задницу…

Эйзза не сдержала удивления:

– Как это возможно?

– Не «как это возможно», – передразнил Мрланк, – а складываешься пополам и кусаешь. Любой мой приказ должен быть выполнен, и меня не волнует, как. Не отвлекайся, кстати.

Эйзза вздрогнула и с еще большим старанием продолжила ласкать отросток Мрланка.

– У меня военный корабль, – довольно потянулся он, – а не какая-нибудь досветовая лохань. Соответственно, и понятие о дисциплине немного иное. Еще один момент: если Эрчхетт отдаст один приказ, а я – противоположный, кого ты послушаешь?

– Вас, хирра Мрланк, – невнятно пробубнила Эйзза, пытаясь не отвлекаться, а то мало ли чего. Сочтет, что она плохо выполняет приказ, а ремень – вот он, совсем рядом, и тянуться не нужно.

– Умничка, – он одобрительно погладил ее по голове, и тут его накрыло волной наслаждения.

Ему понравилось, что Эйзза не отстранилась и не остановилась. Для полного блаженства не хватало лишь одного. Он рывком поднял девушку с колен, задрал ей подбородок, прижав к спинке дивана, и грубо вспорол вену. Эйзза вскрикнула от боли. Она привыкла к тому, что хирра Мрланк почти не думает о ее удовольствии, но таким жестоким он прежде не был. Он сжал ее так, что она едва могла дышать, и она боялась, что задохнется к концу четвертого судорожного глотка.

– Ну? – осведомился он хрипло. – Не передумала?

Эйзза чувствовала, как сползает по шее капелька крови. Рана была слишком велика. Неужели теперь всегда будет так? Если она не передумает… Еще можно извиниться и уйти. Расстаться с мыслью ходить на ГС-корабле. И предоставить Мрланка его судьбе. Оставить его встречать смерть в одиночку.

Эйзза всхлипнула – порванная вена отозвалась болью.

– Нет, хирра. Я не передумаю.

– Я еще выпью, – сказал он после минутной паузы.

Не просьба, не вопрос. Капитан озвучил свое решение, и точка.

– Да, хирра, – пролепетала Эйзза, понимая, что от ее согласия ничего, по большому счету не зависит.

Губы по-хозяйски обхватили рану. От боли снова брызнули слезы.

Условные голубые фигурки космических кораблей, берущие в блокаду неопределенно-болотного цвета планету, застыли в воздухе. Ларс Максимилиансен предусмотрительно отодвинул ноутбук и плеснул коньяк в свой кофе.

Они с Салимой были одни в ее кабинете, оба кресла развернуты к середине, под рукой у старика ноутбук и пульт к голографическому проектору. Окна плотно зашторены: ни один беспилотный разведчик ничего не увидит, даже если подберется. Дверь заперта и на сигнализации, поднимающей тревогу при приближении к ней на метр. Ноутбук отключен от интернета. Никакие меры предосторожности не могут быть излишними, когда обсуждаются секретные сценарии будущей военной кампании, сам факт планирования которой держится в строгой тайне. Если будет на то воля Всемилостивейшего, никто не должен узнать о ней, пока не станет поздно. И если не будет на то Его воли… Салима криво усмехнулась. Свои планы она никогда не ставила в зависимость от высших сил.

– Я предоставил вам три возможных сценария, – отхлебнув кофе, подытожил Ларс и изобразил галантный поклон. В исполнении маленького кругленького дедули, к тому же позабывшего встать, выглядело это потешно. – Какой из них вам больше нравится, Салима?