– Эй, гляди-ка, – хохотнул один из гъдеанских охранников. – Целуются!

– Да эти шитанн сплошь грешные мужеложцы, правильно адмирал говорит, – скривился его товарищ, ухватив Аддарекха за волосы и вздергивая на ноги. – Давай, извращенец, топай.

Первый пошевелил ногой бледное тело кетреййи и сплюнул:

– Тьфу, пропасть! Еще и некрофил вдобавок.

Ангар был полупустым и холодным. Шитанн пристегнули за наручники – кого к скобам на стене, кого к металлоконструкциям – заброшенному хламу. Кетреййи согнали в кучу посредине.

– Что с нами будет? – панически зашептал молодой шитанн, прикованный рядом. Не боец – один из пилотов, а скорее, стажер. Будь на то воля Аддарекха, он не пускал бы на войну пацанов, пока они не женятся и не обзаведутся парочкой детей. Но большинство кланов смотрят сквозь пальцы на молодежь, которая рвется к подвигам. А вместо подвигов получает вон что.

Дверь раздвинулась с шипением пневматики, и в ангар хозяйской походкой вошел грузный гъдеанин в раззолоченном мундире, с застывшей кислой гримасой на лице и двойным подбородком. Остановившись на полдороге, он обвел пленных недобрым взглядом и проскрипел по-хантски:

– Я – Ен Пиран, адмирал космических сил Гъде. А эти жалкие оборванцы – остатки с тех линкоров, что самоуверенно приперлись к Нлакису, намереваясь со мной потягаться. Ха- ха! – театрально громыхнул адмирал. – Я разбил шшерские жестянки в пыль, а теперь размажу, как масло, содержимое этих консервов!

Говорил гъдеанин странно, будто обращался не к пленным, а к кому-то третьему, стороннему наблюдателю. Но кто знает, как у них на Гъде принято разговаривать? Аддарекху ни разу не приходилось беседовать с гъдеанами. Убивать – это да.

Адмирал прошелся по ангару туда-сюда и остановил взор на кетреййи.

– Эти недоразвитые ублюдки осмелились поднять оружие на солдат Гъде. Смотрите же, как они за это поплатятся. Под нож их!

Трое гъдеан отмороженного вида приблизились к сбитым вместе кетреййи, выдернули одного из кучи. Первый запрокинул связанному голову, второй снял с пояса кривой клинок, резанул вдоль шеи. Кровь хлынула, Аддарекх непроизвольно сглотнул.

– Не-ет, – простонал кто-то из шитанн. – За что?

Третий тем временем вытащил на обозрение другого пленника, воткнул клинок в глаз по самую рукоять. Остальные двое вспороли следующей жертве живот. Кетреййи умер не сразу, жутко закричал, извиваясь в руках гъдеанина, держащего его за шкирку, не давая упасть. Соседа Аддарекха вывернуло, он зажмурился и больше не открывал глаз. Может, и к лучшему: гъдеане показательно умертвили еще троих, прежде чем один из офицеров, белокожий Ихстл с короткой черной косой четверного плетения, не выдержал:

– Чего вы хотите? Хватит лить кровь!

Ен Пиран усмехнулся, и его двойной подбородок затрясся:

– Кровь не нравится? А я-то думал, вы ее любите. Ладно, желание клиента – закон. Обойдемся без крови. Эй! – он щелкнул пальцами, подзывая адъютанта. – Пошлите за огнеметами.

На лице офицера отразился ужас. Он упал на колени, натягивая цепь:

– Господин адмирал, не надо! Пожалуйста, пощадите их! Они же не понимают, что делают. Это мы за все в ответе. Нас убивайте!

– Непременно, – ухмыльнулся адмирал. – Но чуть позже. Кончайте с быдлом, – он повернулся к двум солдатам, принесшим огнеметы, и дал отмашку.

Вот теперь Аддарекху захотелось умереть. Впервые в жизни. Потому что этот кошмар будет отныне преследовать его в каждом из снов. Жуткие вопли людей, сжигаемых заживо, корчащиеся обугленные тела… До сих пор Аддарекх был уверен, что такое могут творить только земляне. Об этом говорилось в старых легендах, но легенды не передавали и сотой доли того, что он сейчас чувствовал. Сосед, кажется, лишился сознания, и Аддарекх остро ему завидовал.

Адмирал удовлетворенно кивнул, затем указал своим подручным на Ихстла, который пытался защитить кетреййи:

– Этого греховодника – на середину. Разденьте его и растяните как следует.

Офицер вздрогнул.

– Что вы собираетесь со мной делать?

Ен Пиран засмеялся:

– Да уж не то, о чем ты мечтаешь, отвратный мужеложец! Погляди на потолок, пока твои глаза еще способны видеть. Это кварцевая лампа. Для дезинфекции помещений, разумеется. С успехом избавляет от всяческой заразы. А вы, шитанн – натуральная зараза на теле Вселенной. Что застыл, бледная немочь? Ты ведь просился умереть, вот и будешь умирать. Долго и мучительно.

С потолка ударил страшный свет. Растянутый пленник отчаянно заерзал, коса расплелась. Сквозь сжатые челюсти вырвался стон.

– Кто следующий? – осведомился Ен Пиран, внимательно рассматривая беспомощных шитанн. Взгляд его задерживался на белокожих сумеречниках чуть дольше, чем на темных.

Ихстл захрипел, на коже появились первые волдыри.

– Хорошо видно? – поинтересовался адмирал у неизвестного собеседника. – Любуйтесь. Завтра его место займет другой, и так каждый день. Впрочем, вы можете это прекратить. Сворачивайте свои гнусные разработки и убирайтесь с Нлакиса, чтобы духу вашего здесь не осталось! Тех, кто доживет до этого, я отпущу.

Когда-то рудник Шшерского Рая на Нлакисе был прикрыт на поверхности герметичным прозрачным куполом. Ныне от купола не осталось и следа, разве что оплавленные куски арматуры – последствия орбитальных бомбардировок. Жива была лишь колючая проволока по периметру, где почти ежедневно приходилось пресекать попытки проникновения врага. Рудник ушел под землю. Машины прогрызли туннели в мерзлой почве, и там, внизу, на глубине, недосягаемой для лазеров, располагались помещения для персонала и бесчисленные штреки. Наружу, на поверхность, торчали только антенны связи. И сегодня у директора рудника Беррейна Шшера возникло иррациональное желание, чтобы их не было вовсе. Потемнев лицом, он выключил воспроизведение.

– Проклятый гъдеанин издевается! – губы его дрожали. – Я бы пожертвовал разработками, чтобы спасти этих людей, все равно от добытого траинита нет толку, коли его невозможно вывезти. Но как мы можем покинуть Нлакис, если у нас нет ни одного корабля, а к нам он никого не пропускает?

– Разумеется, издевается, – кивнул пожилой начальник охраны.

Он многое повидал на своем веку, и у него не дрожали ни лицо, ни руки. Но все же старому вояке было не по себе. Ен Пиран делал то, чего человек, называющий себя цивилизованным, делать не должен – никогда, ни при каких обстоятельствах. Никакой траинит этого не стоит.

– Постарайтесь не переживать, Беррейн, – увещевающе промолвил охранник. – Вы никого бы не спасли, даже если бы нашли чудесный способ улететь с Нлакиса. Может, подарили бы им быструю смерть вместо медленной, только и всего. Я слышал, как Ен Пиран отпускает пленных. В открытый космос без скафандра, вот как.

Путешествие домой затянулось. ГС-привод был в порядке, компьютер тоже, но управление что-то закапризничало: сказались повреждения. Произвести ремонт своими силами, посреди космоса, не было никакой возможности. Мрланк даже пожалел, что поторопился распрощаться с землянами: по слухам, земляне всегда возят с собой самые экзотические запасные узлы, не считаясь с расходами на лишний груз – на всякий случай. Раз уж Гржельчик не считает его врагом, надо было попросить помощи. Но все нужно делать вовремя: ищи теперь Гржельчика по Галактике! И «Молния» двигалась к Раю, как могла: короткими проколами с долгими остановками. Навигаторы и штурманы работали круглосуточно, поглощая неимоверное количество реттихи. Мрланк начал опасаться, что запасы порошка для приготовления этого освежающего и тонизирующего напитка покажут дно задолго до космопорта.

Сказать по правде, возвращаться и не хотелось. Возвратиться с поражением – что может быть хуже? Разве что не возвратиться вовсе. Только это и удерживало Мрланка от необдуманных саморазрушительных поступков. Он знал свой долг. Он не вправе рисковать сотней подчиненных и последним кораблем. Из-за несоответствия долга и желаний безумно хотелось свернуть кому-нибудь шею, вот только кому? С кетреййи так поступать нельзя, шитанн не позволят, а врагов поблизости не видать.