Пока мое сознание было погружено в горькие раздумья, руки, жили своей жизнью. Они перекидывались огоньками, преобразуя их на лету, то в рыбок, то в птиц.

Так прошло примерно два часа.

Я наконец-то, немного, успокоилась, поднялась с травы и медленным шагом двинулась в сторону дома.

На следующий день состоялись похороны, весь поселок пришел попрощаться и отдать дань памяти, доброй старушке.

На реку пустили плот, уложенный хворостом. На нем лежало тело наставницы, накрытое узорчатым льном. Люди несли цветы и складывали их сверху. Кто-то запричитал:

– Какая знахарка была то…! Как же мы теперь без нее будем…!

– Горе-то какое, подруженька моя милая…! – подхватила другая бабка.

– Восемьдесят два года, это вам не шутки! – вставил сосед.

На самом деле Маре было гораздо больше.

Помню, как я спросила, сколько ей лет. Услышав ответ, «почти сто семьдесят», я обомлела! Оказалось, Дыхание стихий способно нешуточно продлить жизнь. И чем большего ты достигнешь, тем дольше сможешь существовать на этой земле.

Всхлипы и вздохи слышались отовсюду.

Мне и самой хотелось расплакаться, но все слезы будто вытекли еще вчера. Только внутри все так же скреблась черная кошка.

В моей руке кололась белая роза, на лепестках которой поблескивали росинки.

Подошла моя очередь попрощаться.

Пальцы совсем не слушались, дрожали. Цветок упал на ворох других…, и сразу же, затерялся в этой огромной куче.

– Прощай, я буду помнить о тебе…, – прошептала я. Одна единственная слеза все же скатилась по щеке и упала с подбородка.

Солнце медленно уходило за горизонт.

Когда все наконец-то попрощались, отец и еще несколько уважаемых селян взяли в руки факелы, подожгли и оттолкнули плот. Течение лениво подхватило погребальный костер и потащило вдаль. Пламя вздымалось вверх, языки плясали на ветру. Опоздавшие бросали цветы прямо в воду.

Зрелище было красивым и одновременно печальным. Эти последние минуты, пока, объятый огнем плот не исчез, навсегда остались в душе. После, я долго вспоминала этот момент, оживляя в своем сознании полыхающий хворост, разлетающиеся искры и тянущиеся шлейфом по воде лепестки и бутоны цветов.

Нам так больно терять близких, наверное, потому, что больше никогда не сможем их увидеть и провести вместе те счастливые минуты, что отведены.

***

Прошел целый год после смерти Мары.

По привычке, я решила посидеть на нашей поляне и вдруг меня осенила мысль: «а ведь мы никогда не уходили за ее пределы!»

Недолго думая, я отправилась на разведку.

Я долго бродила, всматриваясь в кроны и слушая птиц. Вдруг, деревья начали редеть, и между ними образовался просвет. Сквозь колючие ветки елей виднелось что-то странное. То ли своеобразная колонна, то ли статуя…, из черного камня.

Несколько шагов вперед и до меня донеслось журчание.

Я вышла на небольшую зеленую полянку и увидела просто чудо!

Трехъярусный фонтан из отполированного черного мрамора.

Вода, казалось, струей подлетала прямо к небу, падала в самую маленькую чашу и перетекала вниз, наполняя до краев остальные. Зрелище поистине завораживало.

В этот момент я решила, что наткнулась на город древних. Но, обыскав все вокруг, убедилась, что кроме фонтана больше ничего не было. Никаких развалин или малейшего намека на них.

Подойдя поближе, я внимательно осмотрела находку.

Чаши, искусно вырезанные из цельной породы, гладкие и блестящие, были покрыты светлыми прожилками, сплетающимися в загадочный узор. Мелкие вкрапления переливались на солнце перламутром.

Зрелище было невероятно красивым!

На мраморе имелось несколько выбоин у кромки нижней чаши, но в целом он был в очень хорошем состоянии. Так, что можно было подумать, что кто-то ухаживает за фонтаном.

На нижней чаше я обнаружила надписи, выведенные золотом.

Хотя отец занимался моим образованием, я не смогла их разобрать. Это был какой-то странный, неизвестный мне язык.

Позже я пересмотрела купленные отцом на ярмарке книги и полазила в небольшой дедовской библиотеке. Но, увы, ничего даже близко похожего не обнаружила.

Тогда, умыкнув из дома кусочек бумаги, перо и чернила, я решила срисовать текст. С мыслью: «вдруг, где-нибудь наткнусь на разгадку».

***

– Где тебя черти носят? – гаркнул папа и стукнул кулаком по столу.

– Не ругайся так, она просто гуляла, – начала успокаивать его мама, – опять кричишь!

– А ты не вмешивайся, займись лучше ужином, – буркнул он и снова гневно посмотрел на меня, – я тебя обыскался, всю деревню оббегал! – это он, конечно же, преувеличивал. – Где ты была!? Неужели опять ходила одна на поляну?

– Ну…, да, – пришлось, признаться.

Совру – только хуже будет.

У отца был суровый нрав, его раздражало, когда нарушали его запреты. Я же шла наперекор, чисто из принципа, а порой и специально делала все наоборот. Так что, между нами часто возникали конфликты.

– Так и знал, за тобою глаз да глаз нужен! А вдруг кто тебя обидит!? Если бы ты хоть старших братьев с собой брала, я бы был спокойнее, – злился отец, – больше ты одна никуда не пойдешь!

– Но, папа…, – я хотела было, возразить, что я уже взрослая, что никого не боюсь и смогу воспользоваться магией, если понадобится. Хотя знала, что он против этого.

Отец же, не дал мне и полслова вставить.

– Ничего не желаю больше слышать, никаких «но», ты меня поняла?

– Да, – я опустила голову и уставилась в пол, создавая иллюзию покорности.

– Садитесь за стол, все остынет, пока вы ругаетесь, – позвала мама и добавила себе под нос, – каждый раз одно и то же…

Подтянув к себе стул, я уселась и все так же, потупив взгляд, стала размышлять, как же теперь выкручиваться.

«Неужели придется брать с собой кого-то из братьев? Но показывать фонтан нельзя – сразу доложат родителям. Нет, придется что-нибудь придумать. Пусть папа держит меня хоть под семью замками! Все равно сделаю по-своему!» – уголки моего рта от этих мыслей немного поползли вверх и тут же опустились, снова приняв обиженное выражение.

– Не обижайся на отца, – сказала мама, накрывая на стол, – он только добра тебе желает, как и я.

Запах еды моментально пробудил аппетит.

Когда сытно поешь, вся обида быстро улетучивается и настроение значительно улучшается. Отодвинув опустошенную тарелку, я принялась наблюдать, кто, чем занят.

Папа, кажется, уже не злился.

Он рассказывал маме о прошедшем дне: как после работы на поле, рыбачил с сыновьями у реки.

– А где же улов? – осведомилась мама.

– Совсем про него позабыл! Вон там, в ведре плещутся, – он махнул большой загорелой ладонью в сторону порога.

«Всего чуть-чуть задержалась, а столько шума!» – вздохнула про себя я.

– Самая большая моя! – похвастался Ким, и все засмеялись.

Мой взгляд упал на старшего брата.

Он очень походил характером на отца, сидел сдержанный и молчаливый.

Средний брат опять задирал Кима, и я отвлеклась на их вопли.

– Отдай, это моя котлета! – кричал Ким, тыкая брата вилкой и порываясь схватить его за волосы, – мама скажи ему…!

– Мерик, сейчас же отдай брату котлету, это что еще такое?! – ее брови-дуги сердито изогнулись.

– Да я же пошутил, – он поднес наколотый на вилку трофей к тарелке Кима, – на, забирай, жмот! Обожрись!

Ким посмотрел на него с детским презрением.

– Такое ощущение, что я вас совсем не кормлю…, – начала мама, – ведете себя, как дикари!

«Вот за это я и люблю свою семью!» – усмехнулась я.

Раздумывая над тем, как можно продолжить посещать фонтан, в попытках разгадать его секрет, я подошла к открытому окну и села на подоконник.

Воздух был каким-то душным, словно перед дождем, но небо, на удивление, оказалось чистым.

Одна из двух лун, Элейн – та, что поменьше, уже взошла высоко над горизонтом. Другая – Ио, показалась из-за крыши лишь наполовину.