Девочка родилась очень смышленая и симпатичная. Вся рыженькая, с голубыми глазками, и очень забавная с самого рождения. Вся в маму. Росла и отца практически не видела. Ляля его выгнала из дома, когда Танечке исполнилось девять месяцев. Задумываться о разводе начала еще в первый день рождения Танечки в родильном доме. Понимая, что приличным отцом ее муж, Георгий, просто стать не способен в принципе. Но ребенку была очень рада. Тем более что для того, чтобы родить эту малышку, ей пришлось умереть на столе во время родов. Аллергия на какое-то лекарство, как объяснили врачи позже. Роды были платными и стоили две с половиной тысячи долларов. Деньги на них собирала сама, так как работала в правительстве Москвы, и их всегда хватало.

Но счастья в личной жизни никогда не было. Она часто об этом думала, и совершенно не понимала, как его найти. Она, строитель по натуре, всегда принципиально строила жизнь сама, практик по жизни, помогающий безвозмездно, в данный момент осталась без помощи и поддержки, потому что этот вопрос могла решить только она сама и никто другой. Помогала обычно не всем, потому как паразитам помогать не стоит. Жизнь научила и этому. Прочла огромное количество книг и завидовала доброй завистью героиням романов, которым удалось в жизни встретить любовь. И считала, что спутник по жизни должен быть исключительно достойным, а не то, что «бог послал». Этому тоже научили горькие ошибки, и оптимизм по жизни всегда добавлял энергии в преодоление препятствий на пути строительства. Улыбка была оружием майора в запасе Ляли Вознесенской. Поэтому случилось два развода. Но любимый принцип всегда выручал: «Стучите – и вам откроется!» Это ее твердое убеждение, которое помогало жить и творить красоту вокруг, и в картинах по всему дому. Потому, что красота спасет этот мир, как спасала и Лялю. Ее мама всегда смотрела на дочь и сожалела о том, что у нее нет счастья. И однажды она сказала:

– Ляля, тебе нужно развестись с твоим мужем, этим идиотом, без образования. Сколько можно называть тебя «проституткой», когда ты задерживаешься на работе или опаздываешь на электричку до Сергиева-Посада? Ты оплачиваешь ему еду, бензин, и квартплата на тебе. Как ты это терпишь? Устраивает скандалы в доме по поводу и без повода. Потом он уходит, и почему-то обязательно возвращается. С завидным постоянством. Лучше бы уже ушел и не вернулся. Господи, прости! Горе какое-то. Не пара он тебе.

– Я и не терплю. Уже ходила в суд и мне сказали, что не разведут до момента, когда Танечке исполнится полтора года. Только тогда я могу развестись. А до этого момента это просто невозможно. И, как мне сказали: «Это вообще длинная история. Потому как родился ребенок. И теперь только через суд».

– Нет, мало того, что этот крендель не дает денег, хотя бы на ребенка, он еще и оскорбляет тебя последними словами! Ты забросила науку и совсем теперь не пишешь картин. А они были такими красивыми. Я помню, – с грустью сказала мама.

– Какие картины… Танечка маленькая и вечно надо думать о деньгах, чтобы купить ей смеси и памперсы. А они стоят денег. Поэтому я поеду к себе на работу и напишу заявление, чтобы выйти из декретного отпуска, – и она полезла в сумочку за своими любимыми духами, которые использовала в минуты волнений. Брызнула на себя несколько капель, и нервно вдохнула их приятный запах с запястья, который ее всегда успокаивал.

– Надо, дорогая. Мы без денег совсем пропадем. Я звонила Георгию на работу и мне сказали, что твой муженек уехал на Украину.

– Как на Украину? И зачем? Мне он ничего не сказал. Вот скотина. Будто телефонов на этом свете нет, – раздраженно сказала Ляля.

– Я сегодня звонила, и сослуживец, дед Николай, рассказал мне, что ничего он не делает на работе. Приезжает и сидит в свои выходные, когда в доме нужно помочь. Танюшка совсем маленькая. Постирать и приготовить надо, да и просто с ней погулял бы. Уже была бы помощь. Ты ведь не спишь совсем.

– Знаю, мам. Не хочет. Ну и не нужно. Без него проживем. Не переживай. Все будет хорошо! Даже если мое счастье где-то заблудилось. Или его убили… Не знаю, где оно бродит в этом мире, – с грустью сказала Ляля.

– Найдется твое счастье! Вот увидишь. Это я точно знаю! Ну не может так быть, чтобы красивая девушка, состоящая из одних достоинств, образованная, талантливая, и была такой несчастной! Я в это не верю!

– Наверное, оно пока не может нас найти с Танькой. Это счастье. Может быть, всему свое время. Второй брак у меня и вот так… Сына врач убил в клинике… По ошибке. Не сделал пробы на аллергию, которая бывает у людей на некоторые лекарства. Такое впечатление, что современные врачи об этом не знают, а я ведь предупреждала эту старую сволочь в белом халате, что у ребенка может быть аллергия на лекарства. И доказать я ничего не смогла. Законов у нас не было таких, которые бы ее привлечь могли. Это теперь они появились, а тогда…, в 1999-том их просто не было. А теперь вот муж, которого мужем назвать нельзя. Муж объелся груш… Дома не бывает и на работе ничего не делает. Хорош гусь! Бедная Танюшка. При живом то отце, она его не знает и не видит. Господи, ужас какой, как в войну, – посетовала Ляля. – Но я не унываю. Все у меня будет! И нормальный отец у дочери тоже будет!

– Правильно! Не верю, что нет бога на свете, а он все видит! – сделала вывод Людмила Владимировна, – Поставь чайник и чай пить будем.

– Чашки возьми в шкафу для посуды, там, которые фарфоровые, из сервиза. Они такие красивые, даже настроение поднимается, когда я их вижу. А варенье осталось?

– Возьми там, в шкафчике, на кухне.

И Людмила Владимировна ушла доставать любимые чашки из фарфора в стеклянной витрине.

– Мне за меня не обидно. Я мужей почему-то не люблю, и не любила никогда, как я поняла совсем недавно. Это горе заставило меня выйти за него замуж, за этого молодого и глупого ревнивца. Я почему-то подумала, что он меня любит. А когда ребенок родился, из дома бегать стал и угрожать, что Танечку украдет и уедет. Я не знаю почему. Такое творится со второго дня ее жизни. Глупость какая-то… Зачем ему Танька? Он в принципе не знает, что грудные дети едят, и что с ними делать вообще. Памперс ни разу не поменял. Ты знаешь мам, я стала бояться, что он действительно украдет ее. Вот в чем дело.

– Господи! Да как же это? Боже мой! А если он украдет ее?

Людмила Владимировна налила чай в чашки и поставила на стол варенье из вишен.

– Не украдет, наверное. Она ему не нужна. Но если так случится, то ребенок погибнет, только потому, что он не знает что делать с детьми. Вот что страшно!

– Да уж. Перспектива.

Ляля взяла духи в руки и нервно стала крутить флакон.

– Я очень четко оцениваю ситуацию, мам. Это всегда помогает по жизни. Понимая мои возможности и недостатки, таланты и способности, я могу сделать вывод для чего мне и куда двигаться дальше. Ты не волнуйся, я все построю заново. У меня получится! Я уже думала. Не волнуйся мама, будет у нас с Танечкой счастье! Я в этом уверена.

Вскипел чайник, постелив белую льняную скатерть с вышивками на стол, Людмила Владимировна поставила чайные приборы и налила ароматное вишневое варенье в фарфоровую вазочку, стали пить душистый чай. Травы собирали каждое лето в окрестностях Сергиева-Посада. Сушили их. А потом готовили прекрасный душистый напиток, особенно зимой, в морозы, как когда-то делали их бабушки.

Время шло. Танечка подросла. Ляля вышла на работу, когда дочке исполнилось полтора года. Все закрутилось своим чередом, как всегда. Мужа в дом не пустила, когда через месяц он вернулся с Украины с баночками и консервами от какой-то женщины. Ляля была девушкой неглупой и, увидев большую сумку на пороге с гремящими банками,– сразу все поняла.

– Жена, я приехал, – сообщил с порога Георгий.