Закрываю кран и ступаю ногами на пушистый коврик. Как-то остервенело тру свое тело полотенцем и слишком мягко промакиваю пучки пальцев. Совсем поплавило! Натягиваю ночную рубашку и оказавшись у себя падаю на кровать. Услышав на лестнице шаги закрываю глаза, отложив телефон. По мягкой поступи узнаю маму, но глаз не открываю. Не хочу объяснять почему отказываюсь ужинать и убеждать, что у меня правда-правда все хорошо. А так уснула и делов-то? Мама клацает светом, выключая и прикрывает за собой дверь.

Завтра будет новый день и завтра станет легче. Утро вечера мудренее, ведь так? Не знаю, как обычно эта пословица помогает остальным, но лично я, проворочавшись всю ночь едва могу разлепить утром тяжелые веки. Такая уставшая была, а заснуть не смогла. Сначала считала овец, после миллион первой поняла, что бесполезно и становится только сложнее держать в голове длинные цифры. Вспомнила старый добрый метод и спустилась вниз. Прошла на кухню, открыла холодильник, нарезала сыра, колбасы, хлеба, налила молока и потопала наверх. Включила кто знает какую серию любимых «Друзей» и приступила к трапезе, прости Господи. Не помогло. Выключилась ближе к утру.

Поэтому утром старательно маскировала круги хитростями макияжа, а по дороге в универ купила большой «Ред бул». Да здравствует бодрость!

Ручку из сумки так и не выложила. Ну и ладно, зато будет что Тае показать. День в общем-то тоже не задался. Уже подъезжая к альма-матер захожу в телеграм и вижу сообщение в общем чате. Катя пишет, что первую пару отменили! Зашибись. Из автобуса вышла злее собаки, а когда подошла к зданию, то хотелось развернуться и пойти обратно. Из кареты Попутного вылазила Даяна, а он ее ждал.

— Привет, Попутный, — сказала, проходя мимо, задрав повыше подбородок.

Жаль, реакцию его не видела, не оборачиваться же. Зато слышала другую:

— Ну что, продинамил тебя Ветров, Арина? — злорадно шипела Ксюха, распрямляя капюшон. Кобра недобитая!

— Арина! — влетает Макар и это освобождает меня от ответа Федоровой, — Я обдумал.

— Вижу, что обдумал, не слепая. Зачитывать королевское решение не обязательно, тебе и без того поаплодируют. А теперь не стой, плыви, одевай своей морской львице корону.

Как резко обернулась, так и отвернулась и зашагала по холлу к лестнице и на второй этаж. Сама не понимала куда шла. Постучала в кабинет, открыли.

— Привет, Марк! — и вхожу без приглашения, — вот что вчера мне в ресторане подкинули. И я уверена, что это сука Даяна.

— Даяна?! — слишком неверяще для Аланьева. Поворачиваюсь. Ну конечно, кого еще могло попутным принести?

— Марк Валентинович, я в этом разговоре точно не лишний, — говорит Ветров преподу, прикрывая за собой дверь. Только войдя понял, куда попал, чтоли? — Можно останусь?

— Можно. И еще можно просто Марк и на «ты», — кивает Валентинович, указывая на свободный стул, а я глядя на Аланьева сужаю глаза, а после картинно их закатываю. Марка такие мелочи не интересуют.

— Что написали? — садиться на место препод и дергает за ленту ручки-шпоргалки, — Вау!

Макар сидит рядом со мной и после того, как Марк оценивающе глядя на записку приподымает бровь, тянет к ней руку. Аланьев, конечно, ручку ему передает.

— Что там? — Он читает, а после ерошит волосы, в неверии махая головой, — Это первая записка?

— Нет, — отвечаю, как можно спокойнее, — все началось в октябре с инстаграмма. Присылали угрозы всякие с левого аккаунта, я только смеялась. Забеспокоилась, когда валентинку в сумку подкинули. Вот, — я нахожу в телефоне фотку и демонстрирую Макару.

Так себе фотография, конечно. Лучше бы была обнаженка. Моя.

— И ты думаешь, что это Даяна?

— Слушай, я знаю, что вы близки, но…

— Да мы уже лет сто как не близки! — бьет ладонью по столу и смотрит на меня таким взглядом, что я ёжусь.

Марк сидит по-хозяйски откинувшись в кресле и наблюдает. Кино ему здесь что ли?!

— Привет, милый! Ооо, и вам привет, — открывает дверь Тася, а потом тушуется увидев нас, — а что вы тут все делаете?

— У нас тут новая угроза, — Аланьев встает, подходит к своей невесте, обнимает, а потом целует её. Долго, — и ревность, — добавляет чуть тише.

— Это не ревность! — вспыхиваю я и смотрю на Марка, как охотник на кролика. Тот лишь ухмыляется.

— Как скажешь, — он закрывает кабинет и тянет пока еще Жарову к своему креслу. Усевшись, садит к себе на колени. Так и сидим.

— Поговорим об этом позже. Вдвоем, — эти слова, сказанные с нажимом, предназначаются Макаром только для меня. И когда я только открываю рот, чтобы начать отнекиваться, повторяет так же, только почти рычит, — Поговорим. — И я киваю, лишь взмахнув рукой.

Записка снова кочует в руки Аланьева, чтобы показать её Тае, та с беспокойством поглядывает на меня.

— Если это Даяна, то достаточно просто припугнуть, — пожимает плечами препод.

— Если это Даяна, то я лично оторву ей голову, — зло цедит Макар, прикрывает ладонью глаза и видно, как успокаивается за пару резких вдохов-выдохов.

— Надо проверить. Кидаться такими обвинениями нельзя, — благоразумно рассуждает Тая и я рада, что она пришла. Злости тут достаточно, нужен здравый смысл.

— Проще всего по почерку, хотя его можно изменить… — закусываю губу и пытаюсь придумать, как заставить Даяну что-то написать.

— У Даяны не такой почерк. Он витиеватый и мелкий, — вставляет Макар. В эту минуту я хочу верить, что в нем говорит справедливость, не защита.

— Почерк можно изменить, если тренироваться. Но как правило для таких дет садовских разборок людей устраивает и компромисс, — встряет Марк, — то есть буквы останутся в основном похожи: округлость, например, останется, в вот наклон или величина можно изменить. Она же не профи, искусством владеть.

— Но проверить все-таки нужно, — Таины слова звучат тихо, но веско и мы дружненько киваем.

— Сейчас устроим, — Макар достает телефон, тыкает по экрану и звонит, — Тим, подойди к расписанию. Отец мне подарок на окончание маги готовит, пристал, чтобы по возможности все, с кем я дружил в школе и универе написали мне что-то, а они потом это в электронную версию перенесут, — Тим, видимо, что-то говорит, — не, электронка, батя сказал, без души, — он слушает, а потом улыбается, — Да, спасибо, пять минут.

— Отец? — обескуражено смотрю на него, — они поверят?

— Они не знают меня, Риша, — отвечает мне и смотрит долгим взглядом. Что-то во мне надламывается. Стена, которую я успела между нами выстроить.

— Хорошая идея, — хвалит Марк, разрушая атмосферу. Правильно, не время и не место.

— Есть тетрадь какая-то? — спрашивает у него Ветров.

Марк лезет в ящик, достает какой-то блокнот и протягивает Макару:

— Подойдет?

Ветров лишь кивает и выходит из кабинета. Его нет как-то уж слишком долго. На самом деле минут десять, но для человека в ожидании долго. Входит и кладет раскрытый блокнот преподу на стол.

«Ты лучший человек, которого я знала. Очень скучаю по тебе и жду встречи! Даяна». — И сердечко.

Макар внимательно следит за моей реакцией, Тая корректно не смотрит, а у Аланьева тут не кино, а сериал. Вторая серия.

— Почерк действительно совершенно другой. Абсолютно, — выходит немного сипло и я вынуждена прокашляться перед тем, как продолжить, — если не она и не Ксения, то кто?

— Ксения? — приподымает бровь Макар.

— Федорова. Она же влюблена в тебя, — пожимаю плечами.

— Она во всех влюблена! — фыркает Аланьев. Ну да, вот кто точно в курсе!

— И как вы узнали, что это не она?

— Я отправила сообщение на аккаунт, когда была рядом с Ксюшей и ничего, — чего уж темнить? Говорю, как есть.

— Мда. Еще бы воздушный шарик с вопросом ей бросили, — кривит губы Ветров, — ладно они, а ты, Марк?

— А я предлагал ей нанять охрану и не играть в следопытов. Это ненужные игры. Наверняка можно узнать, пробив ай-пи адрес. Но она могла писать откуда угодно. От подруги например! С Даяной тоже не ясно. Может действительно натренировалась девка. И потом, — Марк крепче сжимает Таю в своих руках, — сколько больных по тебе с ума сходит? Всех проверишь?