– Скорее дрожать от предвкушения. – Я подталкиваю к ней телефон. – Ибо он уже здесь.

– Кто?

– Скриншот.

А именно – скриншот комментария в твиттере, оставленного в 22:18 Иссой Рэй и по совместительству любимой актрисой Джульетты (что я узнал из ее инстаграма, на который втайне подписан).

– Ты сказал Иссе Рэй, что у меня сегодня день рождения?!

Я сияю.

– Ага.

– Зачем?

– Чтобы она тебя поздравила, конечно.

– Но у меня день рождения в марте!

– Я знаю. Просто…

– Ты соврал моей богине Иссе Рэй!

– Не совсем. То есть… типа того? – Я смущенно тру лоб. – Ладно, как бы там ни было. Хочешь послушать о моем последнем провале?

– Я думала, мы его и обсуждаем, – замечает Намрата.

– Нет, я про другой. В связи с парнем.

Обе поднимают головы. Наконец-то. Даже самые суровые юристы не могут противиться искушению послушать про мою личную жизнь (не то чтобы она у меня была). Обычно я просто рассказываю им про симпатичных мальчиков, которых встретил в метро. Круто, что здесь о таких вещах можно говорить вслух. Как будто в этом нет ничего особенного. Как будто это просто еще одна черта моего характера.

– Я столкнулся на почте с клевым парнем, – начинаю я. – И угадайте что.

– Вы полчаса целовались за абонентскими ящиками, – говорит Намрата.

– Гм, нет.

– Перед абонентскими ящиками, – предполагает Джульетта.

– Нет. Мы вообще не целовались. Но он недавно расстался с парнем.

– То есть он гей.

– Или би, или пан, или что-то в этом роде. И он пока свободен – если, конечно, уже не подцепил кого-нибудь. Ньюйоркцы вообще быстро оправляются после разрывов?

Намрата переходит сразу к делу:

– Так а в чем провал-то?

– Я не взял его номер.

– О-о-о, – тянет Намрата.

– Может, поискать его в сети? – предлагает Джульетта. – Ты в этом вроде… эксперт.

– Боюсь, имени его я тоже не знаю.

– Ох, милый.

– Но я пытался узнать. Честно! Я на пятьдесят процентов уверен, что его зовут Хадсон.

– На пятьдесят процентов. – Губы Джульетты подрагивают в улыбке.

Я медленно качаю головой. Конечно, я мог бы показать им почтовую наклейку – но не уверен, что девчонкам стоит знать, как я охотился на мусор. Даже Джесси сочла это странным. Джесси, которая однажды заявила всему классу, будто приходится родственницей Бейонсе, а на следующий день принесла отфотошопленные снимки, чтобы это доказать!

– Значит, тебе известно только его имя… Да и то ты не уверен, что его так зовут.

Я киваю.

– Безнадежно.

– Может, – отвечает Намрата. – А может, и нет. Попробуй разместить объявление на Крейгслисте[11].

– Объявление?

– В разделе «Потерянные связи». Знаешь, как там обычно пишут: «Я увидел тебя на линии Рокавей, ты ела сладкую кукурузу и читала “Пятьдесят оттенков серого”».

– Сладкую кукурузу? Фу.

– Прошу прощения, – возвышает голос Намрата. – Сладкая кукуруза – дар богов людям.

– Гм…

– Серьезно, Артур, попробуй, – подхватывает Джульетта. – Просто сделай пост с описанием времени и места. Вроде: «Помнишь, мы встретились вчера на почте и полчаса целовались за абонентскими ящиками…»

– Да кто вообще целуется за абонентскими ящиками? Вот мы в Джорджии не целуемся.

– Джулс, придется писать за него.

– Что это за фишка такая с поцелуями на почте? – не унимаюсь я.

– Так, – говорит Намрата. – Запускай ноутбук, мелкий.

Окей, крохотная мозоль: терпеть не могу, когда девчонки называют меня мелким. Словно они-то – взрослые и всезнающие, а я – полусформировавшийся эмбрион. Разумеется, я все равно включаю компьютер.

– Открывай Крейгслист.

– А это не там людей убивают?

– Нет, – отвечает Намрата. – Только тех, кто слишком медленно открывает Крейгслист и тратит мое драгоценное время.

Теперь Намрата нависает надо мной, Джульетта – сбоку, а на экране мельтешит миллион синих ссылок, сгруппированных в узкие колонки.

– Гм. Ладно.

Намрата постукивает ногтем по экрану.

– Вот здесь, прямо под разделом «Попутчики».

– А ты, похоже, неплохо здесь ориентируешься, – замечаю я и тут же получаю подзатыльник.

Должен признать, на самом деле мне это нравится. Ну, что они заинтересовались. Иногда меня охватывает смутная паника, что я только бешу девчонок. Как будто я великовозрастный младенец, с которым им приходится нянчиться – вместо того чтобы заниматься действительно важной работой вроде сверки материалов по Шумейкеру.

Но правда в том, что больше у меня в Нью-Йорке никого нет. Понятия не имею, как люди заводят друзей на летних стажировках. Только на Манхэттене проживает полтора миллиона человек, но ни один даже не взглянет тебе в глаза, если не знает лично. А я здесь не знаю никого – за исключением коллег в мамином офисе.

Иногда я скучаю по Итану и Джесси так сильно, что прихватывает сердце.

Джульетта отбирает у меня ноутбук.

– О боже, вы посмотрите, какая милота, – говорит она, показывая нам экран.

Посередине красуется объявление:

«Старбакс» на Бликер-стрит / Тебя зовут не Райан – м4м[12] (Гринвич-Виллидж)

Ты: в рубашке на пуговицах и без галстука. Я: в поло с поднятым воротником. Они написали на твоем стаканчике «Райан», и ты пробормотал: «Какой к черту Райан?» После чего поймал мой взгляд и застенчиво улыбнулся. Это было так мило. Жалею, что не попросил твой номер.

Черт.

– Блин, хреново. – Я переключаюсь на следующее объявление.

Тренажерный зал «Эквинокс» на 85-й – м4м (Верхний Ист-Сайд)

Видел тебя на беговой дорожке, ты клевый. Свяжись со мной.

Джульетта ухмыляется.

– А еще говорят, что романтика умерла.

– Мне особенно нравится расплывчатость формулировок, – добавляет Намрата. – Типа: «Я же сказал, что ты клевый, зачем еще описывать твою или свою внешность?»

– Ну, – говорит Джульетта, – он хотя бы попытался. Артур, ты же хочешь снова перепихнуться с тем парнем за абонентскими ящиками?

– Я не… Так, давайте уже оставим эти ящики в покое!

– Ой, вы посмотрите, как он покраснел!

– Все, закрыли тему. – Я захлопываю ноутбук и прячу лицо в ладонях. – Давайте лучше займемся Шумейкером.

– Что ж, – торжественно объявляет Намрата. – Теперь мы знаем, как заставить Артура работать.

– А вдруг она умерла? – говорит Дилан во время созвона по скайпу.

Не знаю, стоило ли ему вообще отвечать. На этой неделе я переживаю приступ фанатения по Лорд[13] – и с удовольствием послушал бы еще парочку ее композиций по дороге в школу. Но вместо этого я работаю жилеткой для Дилана, которого (теоретически) бросила Саманта. Прошлым вечером он послал ей несколько видео с трагически недооцененными песнями Эллиотта Смита, но до сих пор не получил ответа. Должен сказать, любовь Дилана к Эллиотту Смиту иногда переходит все границы – вроде того раза, когда я пропустил в его имени одну «т» и Дилан со мной потом неделю не разговаривал.

– Думаю, она просто занята, – отвечаю я.

– Это чем же?

– Не знаю. Охотится на вампиров?

– День на дворе, все вампиры лежат по гробам! Попробуй еще раз.

– Уверен, что с ней все в порядке. Вы вчера два часа проговорили.

– Два часа и двенадцать минут, – придирчиво поправляет меня Дилан, наливая кофе в кружку. Не похоже, чтобы он сегодня спал. Утром я обнаружил на мобильном два пропущенных полуночных вызова и примерно десять тысяч сообщений касательно Саманты.

Если честно, я не особо понимаю кофеманию; еще больше я не понимаю кофеманию в разгар лета и особенно – когда у тебя проблемы со сном. Логика вроде бы очевидна, но девчонки всегда оказывают на Дилана такой эффект.

– Зато я узнал ее фамилию.