Чили в юности тоже ходил в горы -- а вернее, не ходил, а ездил на своем горном велосипеде (не у многих такой был, с гордостью сообщил он мне). Он тогда увлекался фотографией, и у него много удачных, по-настоящему художественных снимков, из которых я узнала красоту Тайваня и знойным летом на южном пляже, и снежной зимой в горах... Одна из его любимых собственных фоток -- его горный велосипед, стоящий на поднимающейся высоко в горы дороге, а вокруг -- снег, солнце, сосны (совсем не такие, как в Сибири, поприземистее, пораскидистее и помохнатее -- с длинными и мягкими, как кажется, иглами, что-то вроде южных сосен, виденных мною в Геленджике)... Другая его фотография, что мне очень понравилась, сделана ночью. Чилин часто путешествовал и один, а в тот раз -- с друзьями. Ночевали они, укрывшись в спальных мешках, то в случайной школе, то на автостанции, а то и прямо в лесу... На фотографии запечатлен заход солнца -- в буквальном смысле заход за гору. Скалы, лес. И солнце. Просто и... очень волнующе.
Гаосюнские Столбы
Парк в Гаосюне я шутя прозвала "Столбами" -- дело в том, что Чили, когда был со мной в нашем знаменитом заповеднике, сравнил его, с одной стороны, с Большим Каньоном в Америке (сравнение было в пользу Гранд Каньон, разумеется, -- он грандиознее), а с другой стороны -- с городским парком (так он официально называется) в его родном городе.
Мы отправились в парк на мотоцикле, по пути заехав за одним из тайваньских приятелей Чили, который тоже несколько лет прожил в Штатах, но вернулся домой. Оставив наши мотоциклы, каски и маски неподалеку от парка, мы двинулись пешим ходом. Дорога, которая, так же, как и дорога на Столбы, идет вверх и вверх, но значительно круче нашей, еще и значительно уже.
(Я вот что подумала. Есть этому, наверное, какое-то культурологическое объяснение: все линейные объекты в Тайване (читай: в Китае) узки -- не дороги, а тропы, не улицы, а улочки, не лестницы, а лестнички...)
Итак, дорога примерно до середины пути вымощена деревянным тротуаром, по бокам -- перила. Пара беседок, в которых можно выпить воды из канистры. Народ, от мала до велика, идет по этой дороге нескончаемым потоком: стройные, подтянутые смуглые тела, бодрый шаг. По обочинам тропы -- буйная тропическая растительность.
Вдруг вижу обезьяну, сидящую на ветке совсем близко от нас. Сидит себе грызет какой-то плод. Потом мы еще несколько раз видели в парке свободно гуляющих обезьян -- парами, тройками. Так хотелось погладить этих забавных подвижных человекообразных с красными рожицами (и еще кое-чем), но меня предупредили: могут покусать. Так что я не рискнула.
Возвращаясь в город
Мне нравилось просто бродить по улицам города -- наблюдать, фиксировать, расспрашивать, слушать, щелкать фотоаппаратом, снимая городские зарисовки. Узкие улочки и невысокие дома дают ощущение близкого, понятного, совсем не пугающего пространства. Скажу больше: ощущение на улице, что ты -дома, грань между домом и улицей не резкая. Мы бродили по разным местам: и по этим тесным восточным улицам, где каким-то немыслимым образом благополучно расходятся пешеходы с мотоциклистами и автомобилистами (тротуаров, конечно, никаких нет), и по широким городским проспектам со множеством ярких рекламных вывесок и сумасшедшим движением, где все здания выдержаны в стиле "стекло и бетон", а площадки для пешеходов выложены модной отныне и у нас брусчаткой. Маленькие частные магазины -- одежда, бытовые товары, продукты. Многочисленные рынки. Роскошные дорогие супермаркеты -многоэтажные, с эскалаторами внутри и ценами выше голливудских. А однажды мы возвращались из полюбившегося мне кафе после обеда, и Чили показал мне колоритнейшую, ужайшую на диво, выдержанную в старом китайском стиле улочку. Едва ли на ней разъедутся два мотоцикла -- такова она в ширину. И всего в несколько метров длиной. Потом я видела такие узкие, но только еще и длинные и петляющие улицы в Лугане.
На улицах довольно чисто, но есть разные районы, конечно. На центральных улицах чистота -- не подкопаешься, а подальше от центра можно встретить и помойки... хоть и не хочется сравнивать, но вполне в "расейском" духе. Я подумала, что это все-таки чисто азиатская и очень неприятная черта -- соблюдать чистоту в доме и не заботиться о ней за его воротами.
Попытка бытописания
Одно из моих первых тайваньских потрясений-откровений касается традиционного быта.
Начну с небольшого, но весьма значительного отступления. Может быть, для кого-то это замечание окажется давно известным фактом, но вполне возможно, что кто-то, как и я, не знает о том, что бабмук -- это китайский национальный символ. Кстати, интересно, а что можно назвать русским национальным символом? Березу ли, или дуб, дерево среднерусских равнин, а может, и сибирскую сосну?.. Вот насчет канадского символа никто не сомневается -- конечно, клен. А для китайцев такой эмблемой является бамбук.
С национальным символом церемонные китайцы не очень-то церемонятся: из бабмука они строят, бамбук они едят (жареный бамбук имеет специфичный запах, из-за которого я это кушанье невзлюбила). И более того -- бамбук бамбуком же и едят, в смысле бамбуковыми китайскими палочками, часто покрытыми краской и, видимо, лаком сверху.
А еще одно повсеместное практическое применение "символа" -- подстилки на кресла и кровати.
Вообще тайваньцы спят на обычных невысоких деревянных кроватях, современных по дизайну и ничем не отличающихся от привычной нам мебели. Но вот матрасов они не признают! Когда я присела впервые на кровать в комнате сестры Чили, где мне предстояло спать, жесткость неприятно удивила меня. Оказалось, что вместо привычного и милого моему сердцу матраса (вернее было бы сказать не сердцу, но не стану разрушать фразеологизм) кровать застелена бамбуковой подстилкой и тоненьким покрывалом сверху. Я была озадачена этим обстоятельством, а Чили -- мной. Тогда он спросил у родителей матрас, но этого добра в доме не оказалось (как и утюга, кстати, -- вместо утюга тайваньцы используют природную влажность, которая легко разглаживает мятые или свежевыстиранные вещи). В утешение мне принесли второе одеяло (или, скорее, плотное покрывало). Чили объяснил отсутствие матрасов и подавно перин... опять же жарким климатом. Мол, на жестком спать прохладнее. Не знаю, не знаю... С этим, конечно, трудно спорить -- перья да пух здорово (и так неуместно в южном климате) греют. Но спать в них так уютно!.. Теперь об этом можно было только мечтать. Однако в ночной китайской жесткости есть смысл. Когда я проснулась в первое утро, потирая уставшие за ночь бока, меня осенила догадка, отчего китайцы славятся своим трудолюбием, отсутствием лености и ранним вставанием. Да в этих условиях, если и захочешь немного понежиться, бока так изболятся, что какой уж отдых!
