Она схватилась за гриву Сигурда и попыталась взобраться ему на спину, но тело отказывалось повиноваться. Вандиен взял ее за плечи и бережно повернул к себе лицом.
- Ну хорошо, - сказал он. - Давай вернемся завтра, когда будет светло. Смотри, опять поднимается ветер, да и кони устали. Постой здесь, а я утопчу площадку между скалой и этим проклятым змеиным следом. Все будет в порядке...
У Ки не было сил спорить; она даже не смотрела на него. Она оглядывалась вокруг, но в сгущавшейся темноте рассмотреть удалось немногое. Ее фургон остался где-то вдали, скрытый поворотом дороги или какой-то морщиной на каменном лице горы. Не видны были и Сестры. По одну сторону вздымался неизменный обрыв - Ки и лошади стояли на ледяном горбу, - по другую - гора обрывалась вниз. Далеко внизу, в долине, виднелись темные точки, - наверное, макушки кустов, торчавшие из-под снега. Было почти темно, и окружающий мир утрачивал краски.
Ки медленно повернула больную голову. Шишка еще пульсировала, и любое резкое движение отзывалось точно удар молотка. Вандиен тем временем разгружал коней. Кроткий Сигмунд покорно дал ему снять со своей спины мешок зерна и еще какие-то угловатые свертки, сооруженные Вандиеном из старых одеял. Сигурд же злился. Оскалив желтые зубы, он стиснул ими сукно Свенова плаща, - хорошо еще, что не тело.
- Сигурд! - по привычке одернула его Ки.
Конь виновато опустил голову и более не противился прикосновению Вандиена. А тот, казалось, и не заметил вмешательства Ки. Он что-то говорил, но очень тихо, и шуршание ветра почти заглушало слова.
- ...Пришлось бросить дрова, чтобы захватить зерно, - с трудом разобрала Ки. - Поэтому не будет ни костра, ни чая; вот я и не взял котелок. Зато забрал солонину и кое-какие вещи, которые, как мне кажется, ты ценишь: серебряный гребешок, ожерелье из синих камней... чистую рубашку... Все не так, наверное. Что ж, остальное заберем завтра. Или умрем, пытаясь забрать...
Эти последние слова он выговорил до того тихо, что Ки была не вполне уверена, действительно ли она их услышала, или ей померещилось. Он уже вытоптал площадку в снегу. Потом отсыпал зерна коням - раза в два больше, чем обычно давала им Ки - и расстелил мохнатое оленье одеяло на снегу рядом с отвесным боком скалы. И подошел к Ки, чтобы отвести ее туда. Она послушно уселась. Его, похоже, тревожило ее безразличие. Ки могла бы сказать ему, что всему причиной была лишь боль и усталость, но для объяснений требовались силы, а их-то у нее и не было. Вандиен мог быть прислужником гарпий. Он сам мог быть гарпией. Какая разница. Ки уже не способна была ни бояться, ни переживать...
Она отказалась от еды, которую Вандиен ей протянул. Она видела, что это его расстроило: он винил себя за это, и Ки смутно посочувствовала ему. Ей было хорошо знакомо чувство вины. Плохо с ним жить. "Ки легла на меховое одеяло и свернулась калачиком. Ледяной горб кое-как прикрывал от ветра, и кони, успевшие это сообразить, отошли туда, где дуло поменьше. Прямо над Ки вздымался отвесный обрыв. Он ни от чего не защищал, зато создавал иллюзию убежища. Ки закрыла глаза. Она услышала и почувствовала, как Вандиен прикрывал ее вторым одеялом - оно было побольше и потеплей. Потом сам залез под него и обнял Ки, притянув к своей груди ее спину.
- Для тепла, - шепнул он ей в ухо. Ей было все равно.
Ветер быстро замел их снегом. Ки с головой спряталась под одеяло. Она чувствовала, как рос и тяжелел сверху слой снега; от этого под одеялом постепенно становилось теплее. Ки искала сна, как слепой щенок, ощупью ищущий молока...
Потом что-то случилось. Ки поняла, что проснулась; это значило, что она все-таки спала. Откуда-то издалека ее звал Свен. Она сразу узнала любимый голос, несмотря даже на странное жужжание в ушах. Свен, Свен!.. Все сомнения, родившиеся было в мозгу, смело могучей волной. Этот голос... Ки встрепенулась, окончательно стряхивая с себя сон. Ее озадачила теплая тьма, окружавшая ее. Ки нетерпеливо отпихнула тяжелое одеяло, и холодные снежинки начали садиться на щеки и шею. Ки села, выплевывая попавший в рот снег. Покрытые попонами кони, насторожив уши, удивленно смотрели на хозяйку, внезапно выросшую из сугроба. Ки улыбнулась им и поднялась на ноги.
- Ки!.. - приближавшийся голос звучал все яснее. Свен шел ей навстречу, и снег перед ним рассыпался, не задерживая его. Малышка Рисса весело подскакивала, сидя у него на руке. За другую руку крепко держался Ларсик. Мальчик никак не мог угнаться за широким шагом отца и время от времени попросту повисал на его руке, как на качелях, отталкиваясь и пролетая вперед. Только синяя рубашонка пузырилась на ветру...
Ки вскинула руки к щекам в счастливом негодовании:
- Свен! Почему они без плащей? Кругом снег, а дети раздеты...
Утопая в рыхлом снегу, она попыталась броситься им навстречу, но сейчас же увязла, провалившись выше колен. Сугроб, казалось, хватал ее, пытаясь удержать. Насколько проще было стоять неподвижно, ожидая, пока они подойдут.
- Нашла за кого бояться! - фыркнул Свен. - Разве такие, как они, закаленные маленькие ромни когда-нибудь простужаются?
Он слегка подбросил дочурку, и та завизжала от восторга.
Ки всем своим существом впитывала их присутствие, наслаждаясь знакомым смехом маленькой дочки. И почему она так долго по ним тосковала?.. Они все время были здесь и поджидали ее. Как просто. Как все просто. Она стояла и глуповато улыбалась им. Вот Свен ссадил Риссу наземь и протянул Ки руки. Она шагнула навстречу...
...И какая-то сила отшвырнула ее в сторону, прямо в снег, так что больную шишку на голове обожгло ледяным холодом. Ки задохнулась, подавившись снежной пылью. Потом кое-как приподнялась, гадая про себя, что это еще за новые штучки. Мог бы Свен быть с нею и поосторожнее. Давно пора бы понять, насколько он громаден и силен, особенно по сравнению с ней. Пошатываясь, Ки встала.
- Свен! - ласково укорила она мужа. Дети покатывались со смеху. Свен покаянно мотнул головой и опять фыркнул, потом рассмеялся. Право же, он не рассчитал. Он просто хотел поиграть, поваляться в снегу. Ну да, конечно же... Ки улыбнулась, с радостью прощая его, и снова двинулась навстречу.
