Руфус вздохнул. Потом облизал губы и задумался. И наконец заговорил снова, но так, словно речь шла о вещах настолько основополагающих, что их как-то странно даже и объяснять.
- Моя мать нынче не вполне в себе, Ки. Откровенно говоря, это мало-помалу началось уже несколько месяцев назад, еще до вести о гибели Свена... задолго до твоего бесподобного выступления на Обряде, Вчерашнее, однако, стало последней каплей. Разум оставляет ее, и вчера семья это поняла. Стало быть, я беру вожжи в свои руки - так, кажется, у вас говорят. И если рассуждать об ответственности... Все, кто сидел вчера за столом, - за них, за всех без исключения, я отвечаю. За их жизнь и благополучие. Мой братец Свен от этого отвертелся: женился на тебе и укатил вдаль по дороге, стал зарабатывать себе на жизнь как простой возчик. Земля, которая ему причиталась, так и осталась незасеянной, а могла и должна была плодоносить!.. Короче, все так и осталось на мне. Я за него сберегал овец и коров, вспахивал и засевал поле, я раздавал людям то, в чем они нуждались, и с каждого спрашивал работу, которую он должен был сделать. Возделывать землю, кормить семью - это тебе не колесами пылить по дороге. Это скорее похоже на то, что выделывают на ярмарках жонглеры, разом крутят тарелки и подкидывают шарики. Все время начеку, где-то подправить, где-то подпереть... ни тебе отдыха, ни покоя! Должен же кто-то договариваться с Заклинательницами Ветров о хорошей погоде и покупать у динов и т'черья все то, что мы сами не производим! Опять же земля, а то еще приводить в порядок дом, ухаживать за скотом, резать его... Свен предпочел повесить все это на меня и на Ларса, да и то Ларс в ту пору еще щенком был. Вот и пришлось матери тянуть воз, хотя в ее годы уже тогда сидеть бы ей за вышивкой или младшенькому внучку колыбельную петь! Это-то из нее все соки и вытянуло, да и меня не пощадило... Почему, думаешь, Холланд покинула мое ложе - видел я, как ты присматривалась! - а сыновья стали для меня всего лишь подмастерьями, и не больше?.. Да, мне тоже несладко пришлось. Я не жалуюсь, тем более что все это в прошлом. А что теперь? Ты - молодая женщина, крепкая и разумная. Послушай меня. Свена нет, но есть Ларс. Я понимаю, что мои слова сейчас не ко времени, но тем не менее. Залечи рану в семье, Ки. Стань одной из нас!
Произнеся эту речь, Руфус умолк, хмуро наблюдая за ней.
Ки беспокойно теребила пальцы: душевное смятение не оставило места негодованию. Она медленно подошла к Руфусовой холостяцкой кровати и присела на край.
- Ты требуешь от меня невозможного, - выговорила она. - Не вижу, кому и какой прок будет оттого, что я останусь. Но я не могу остаться. И не хочу. Не хочу я и наносить лишние обиды поспешным отъездом. Ты присвоил себе какую-то власть надо мной, но я столько перенесла, что даже и не сержусь. Я как-то переросла такие обиды. Я вообще устала что-либо чувствовать. После гибели Свена я была как струна дерева-арфы, готовой звучать от малейшего ветерка. А теперь ничего не осталось: ни гнева, ни гордости, ни радости. Поэтому я просто говорю тебе - я не останусь. Я не могу вынуть из себя душу и заменить ее другой. И уж ни в коем случае не стану жить среди людей, которые меня презирают. Я пробуду у вас еще три дня, потому что, повторяю, не хочу никого обижать поспешным отъездом. Но больше ты ничего от меня не добьешься.
Ки встала и направилась к двери.
- Но как же с землей-то будет?.. - спросил Руфус, и в голосе его прозвучал такой испуг, что Ки обернулась. - К тебе по праву переходит шестая часть наших угодий. А у меня денег нет... - Руфус кивнул на деревянные бирки, - ...чтобы выкупить у тебя долю Свена. Если я выпотрошу семейную мошну, чем я заплачу Заклинательницам за ласковые ветры и хорошую погоду?.. Какой прок от земель, с которых весь плодородный слой унесли суховеи?.. Равно как и от добрых дождей, льющихся на землю, уже нам не принадлежащую?.. Видишь теперь, что за задачку ты мне задала?
- Я не земледелец, - сказала Ки. - Я не претендую на землю. Мне нужно не больше, чем умещается под моим фургоном.
Руфус упрямо покачал головой:
- Так дело не делается. Нельзя просто повернуться и уйти прочь. За землю должно быть заплачено: таков наш обычай...
- Да подите вы с вашими обычаями!.. - утратив самообладание, выкрикнула Ки. - Они уже вон до чего меня довели!.. И не только меня, всех довели!..
- Без обычаев мы ничто, - прозвучал чей-то голос. - Без обычаев мы - не народ.
Руфус и Ки с одинаковым недоумением обернулись к двери. Там, прислонившись к косяку и силясь отдышаться, стояла Кора. Взгляд у нее был предельно измученный, но вполне осмысленный и разумный. Она заметила изумление Руфуса, и бледные губы тронула улыбка.
- Я просила тебя привести Ки ко мне, а не затаскивать ее в темный угол и наседать на бедняжку, пока она не уступит твоей воле, - сказала Кора. Она медленно пересекла комнату и опустилась в ногах Руфусовой кровати. Она тяжело, с хрипом дышала. Некоторое время все молчали. Ки больно было смотреть, каких усилий требовал от Коры каждый вздох. - Мальчишки остаются мальчишками, даже когда вырастают во взрослых мужчин, - коротко усмехнулась Кора. - Помнится, как-то раз я вручила всем троим сыновьям по прутику и велела загнать кур во двор. Свен принялся хлопать своим по земле, пугая кур и гоня их куда ведено. Ларс размахивал своим над головой и так увлекся, что позабыл, за чем его посылали. Зато Руфус своим прутом поободрал хвосты двум самым драчливым моим петухам... - Кора вновь улыбнулась. - Он и до сих пор такой же. Кого хочешь в угол загонит. Руфус сердито открыл рот, но Кора только отмахнулась: - Помолчи! Я слишком устала, чтобы с тобой пререкаться. И вообще, это _я_ послала за Ки. Пусть она отведет меня назад в мою комнату. У меня уже все кости разболелись от сиденья на этом булыжнике, который ты именуешь постелью...
Ки поспешно поднялась, растерянно и смущенно поглядывая на неожиданную спасительницу. Кора оперлась на ее плечо, вернее, сделала вид, что оперлась, и Ки медленно повела ее обратно по коридору в спальню. Повелительный взмах руки Коры - и Холланд исчезла за дверью. Старая женщина с тяжелым вздохом села на кровать, потом откинулась на подушки.
