Я вообще старался не светить. Особенно после услышанной фразы от какой-то студентки: «Вон тот молоденький, ничего так, я бы с ним позанималась актерским мастерством. Факультативно» Девушка дорогая, я бы и сам с тобой позанимался, но боюсь. Вы же актрисски все безбашенные как самоходка «Фердинанд», вы же сначала даете про… прикурить в смысле, а потом голову всё равно не включаете. Вам не положено думать, вам чувствовать надо на всё жалование актерское. Так что записочку с именем и номером телефона, незаметно подкинутую на мой стульчик, брать не стал. Чтоб я сам себе проблему на свою голову поднял? Сдвинул ногу вбок и прикрыл бумажку бедром, чтоб не видно было. А в мой карман она перекочевала сама и совершенно незаметно для хозяина кармана. Вот честное слово!

Мне было в чем-то даже труднее, чем моим – они с упавшими челюстями смотрели на этюды, а я и туда хотел смотреть, и на своих, мне было важно то, как они реагируют, как держат себя в предложенной роли. Вроде без серьезных косяков, в обморок никто не падает, матерно не выражается, всё в парадигме офицера из самодеятельности. Опять же пахнет от них естественно: парфюмом, легким перегаром и выхлопными газами от нашего ПАЗика. Заметочка на будущее: не забыть рассказать курсантам про запаховый портрет, влияющий на первое ощущение при знакомстве. Если ты пахнешь солярой, то никакой смокинг не обманет собеседника, это простыми словами говоря.

Из просмотрового зала моя группа уходила последняя. Перед этим преподаватель, не помню его имени, но с неуловимо знакомым лицом, поблагодарил нас за помощь в проведении занятия. По его словам, такое количество посторонних подхлестнуло ребят показать всё, на что они способны. Ну и пожелал нам творческих успехов, выразил надежду, что сегодняшнее занятие поможет им в дальнейшей успешной карьере на ниве служения зрителю. Эти актеры вообще ненормальные люди. Нормальные люди от обилия чужих глаз смущаются и теряются, а эти кайф ловят, кураж по-ихнему. Ну да, такое у них призвание. Чем больше людей увидит, как ты на банановой кожуре поскользнулся, тем успешнее ты как актер. Мои бойцы невидимого фронта выступают в противоположном амплуа, при этом я учу их тем же фишкам. Крайности сходятся.

Обедали или полдничали мы в приличном таком ресторане на проспекте Калинина, будущем Новом Арбате. Назывался ресторан просто и без затей «Арбат». Нас поначалу не хотели туда пускать, ориентируясь на наши кроликовые шапки, стремные болоньевые зимние куртки и драповые полуперденчики. При этом мест было еще много, вечер только начинался и томным не становился. Швейцар привычно встал в дверях грудью, и был снесен мною, по рассеянности, не заметившим препятствие. Когда, еще лежа, он начал набирать воздух в легкие, я показал ему корочку: «Успокойся, дядя. Мелиораторов в Югославию везем. Надо к культуре работяг приучать, чтоб страну там не опозорили». Инцидент был урегулирован к обоюдному удовольствию сторон: мы им не разнесли заведение, они покормили нас вкусно и питательно. В процессе поглощения пищи я продолжал наблюдать за курсантами. Только двое лоханулись и взяли в руки столовые ножи, остальные секли фишку и громко сморкались в салфетки. Естественно, в этих условиях никакого разбора полетов быть не могло, полет еще продолжался. Кстати, когда светишь ксивой, а контингент не заказывает коньяк и осетров, то и на проспекте Калинина можно покушать вкусно и недорого, по два с полтиной на брата вышло.

Вернулась в КУОС команда уже по темноте. В столовой для парней был оставлен ужин, но никто на него не пошел, то ли вымотались, то ли не хотели испортить послевкусие от неурочного полдника в ресторане. Разбор полетов Милославский назначил на завтра, у бойцов наступило долгожданное личное время. Большинство собралось в одной из комнат, кое-как разместилось по койкам, тумбочкам и на подоконнике, начался предварительный разбор:

– Парни, вот такие полевые выходы мне нравятся.

– Ага, и затарились, и покушали цивильно, и на юных актрис посмотрели.

– Ты что, только на девчонок пялился? А на парней смотрел? Те два крокодила отпадно за добычу дрались.

– Смотрел-смотрел. Я что дурак, подставляться перед этим Милославским. У него же в башке неизвестно что.

– А что тебе не нравится? Нормальный преподаватель, а заскоки, так у всех преподов наших свои заморочки.

– Только те все уже в возрасте ветераны, а этот… выскочка.

– А про этого мы ничего не знаем, он засекречен. Ты видел, он с Этушем, который заходил посмотреть, ручкался.

– А что Этуш, ну да, актер знаменитый, Карабаса-Барабаса играл. Так там все актеры небось.

– Дурень, у них Этуш ректор института. Это генеральская должность.

– Да, и здесь он с Головым вась-вась.

– Может сынок чей-то?

– И поэтому уделал на сходке троих диверсантов. Или они поддались?

– Кстати, кто-то засек, почему он с нами в КУОС не поехал?

– Не, а ты что, что-то интересное узнал?

– Его студентка закадрила. Или он её.

– Да ладно, он же нас всё время пас.

– Точно говорю, они на просмотре записочками обменивались.

– Может конспиративная встреча была с информатором? А ты спалил.

– Ну да, а для пущей конспирации нас взяли, чтоб незаметнее было. Чуть не двадцать оперативников проползли по улице и не спалились при передаче секретной информации.

– Точно! Он сейчас её допрашивает. Возможно, с применением спец.методов.

– Молчи, Сухоруков, ты сегодня тоже кого-то допрашивал. Я всё ждал, когда Милославский вмешается и отзовет тебя с задания.

– А чего ему вмешиваться?

– Ну чисто кайф обломать. Такая у начальства природа – жизнь человеку портить. А уж этот молодой да ранний тот еще кайфоломщик.

– Это ты ему кистень простить не можешь. Вернее, тот факт, что побоялся против него выйти.

– И правильно сделал. Я точно говорю, это же тот самый Милославский, который несколько команд по истфеху подготовил, чуть не все чемпионы его ученики. Он с холодным оружием непроходим как бурелом зимой.

– А что, летом по бурелому легче идти?

– Зимой земля всё намертво держит, летом какие-то стволы еще подаются, а зимой как монолит.

– Вы как хотите, а по-моему, нас правильным вещам учат. И сегодня хорошо вышли.

– Коллеги, а кто-то узнал, сколько ему лет на самом деле?

– Узнал один такой. Закрытая информация, он же сказал.

Да, я признаю, что повел себя ветрено и по-мальчишески, поддавшись непонятному порыву молодого тела. Или тот порыв вполне объясним как раз потребностями молодого организма? Прикинув, что занятия в институтах давно закончились, времени на дорогу тоже достаточно прошло, я позвонил прямо из ресторана, в который вернулся, выпроводив курсантов и загрузив их в автобус. Сами доедут, не маленькие. А не доедут – будем считать это еще одним испытанием.

– Алло, могу ли я услышать Жанну?

– А кто её спрашивает?

– Скажите, тот самый молодой человек, у которого хромает актерское мастерство.

– А имя у этого молодого человека есть?

– Жорж.

– Ждите, Жорж. Сейчас позову.

– Алло – вот теперь на той стороне звенящий девичий голос. А не тот надтреснутый, каким обычно говорят в кино персонажи Фаины Раневской. – ты издеваешься?

– Вот сейчас не осознал причину наезда.

– Мстишь за моё имя? Я на самом деле Жанна, как ты мог убедиться. Как тебя на самом деле зовут?

– Вы с Этушем как сговорились. Сначала он не верил, теперь ты. Неужели Жорж в стране Советов такое матерное имя?

– А ты знаком с нашим Карабасом? Точно, вы же за руку здоровались. Я думала, он просто из вежливости.

– Так что, когда ты планируешь заниматься со мной актерским мастерством? Факультативно.

– Да хорош уже подкалывать. Я думала, меня не слышно. А ты сейчас где?

– В «Арбате». А то так кушать хотелось, что не смог отказать себе.

– Вы там все?

– Нет, все в гостиницу уехали, а я тут пока остался.

– Хочешь, чтоб я тебе Москву показала?

– Да тут смотреть особо нечего акромя театров. Но театр у меня сегодня почти что был.