– Так хоть сейчас. – Улыбнулся мой будущий муж. – Кольца я заказал. Вечером привезут. Вот правда с платьем невесты вышла загвоздка. По правилам ведьме можно носить только черные платья. А невеста должна быть в белом. Как нам быть?
– Что за глупости про черный цвет? – Удивился святой отец. – Я помню, что предыдущая ведьма только черное носила, так она поперек в три обхвата была, на такую что ни надень, все как на корове седло висело бы, а вот до нее были ведьмы модницы. Помню была одна вертихвостка, так все норовила алые юбки приодеть. Ох и хороша была чертовка. А правда бают, что у ведьмы хвост есть махонький? Навроде поросячьего?
– Нет, святой отец Люций, – ответила я, – нету у меня никакого хвоста. Обычная бабья задница. Только я вам ее показывать, вы уж, извиняйте, не буду. Я девушка почти замужняя.
– Боже упаси меня от такого зрелища. – Перекрестился священник и у меня в доме что-то бухнуло.
– Свято-о-о-й отец. – Укоризненно протянул другой святой отец.
– Извиняюсь, позабыл, что я все же в доме нечисти. А как вы венчаться собираетесь? Коль реакция такая?
– А вот тут, отец Люций, история крайне интересная. Может Даша в церковь заходить. И святая вода на нее не действует. И кагор освященный она пьет как обычное вино. И ко всему остальному у нее нормальная человеческая реакция.
– Интересно. – Протянул священник с интересом рассматривая меня, а после размашисто перекрестил.
Наверху опять что-то бухнуло, но я даже не почесалась.
– Давайте я вам сразу крест быстренько поцелую и пойдем чай с пирогами есть? А то если вы меня начнете святой водой поливать, то мне станет мокро, и я пойду переодеваться. – Прошипела я.
– Постараемся без крайних мер. – Улыбнулся священник. – Вот крест, целуйте, дочь моя.
Я послушно коснулась губами прохладного металла, стараясь не думать о том чьи микробы еще скачут по нему. Как и ожидалось, гром не грянул, лишаями я не покрылась и даже чихать не начала.
– Ну и чудны твои дела твои, Господи! – Пробормотал священник.
– Откушайте пирожка пока, святой отец. – Выбежал в торговый зал домовой. – Я тут сделал с капусткой, с картошкой с грибами, и со сгущенным молоком и с брусникой. Чуть погодя еще будет с вишней и еще один с яблоком.
– С молоком? – Удивился священник. – Это как?
– Ой, а вам молоко тоже нельзя, да?
– Да, почему нельзя-то, можно. Как ты тесто без молока и яиц замешаешь? Можно. Убоину я только нынче не вкушаю, а так-то все можно.
– А вот я читала, что даже если пост держишь, то в гостях надо все кушать. – Пробормотала я. – Вроде как, сделав хозяевам замечание, ты ставишь себя выше них. А это тоже грех.
– Есть правда в словах твоих, дочь моя. – Степенно кивнул священник. – Однако ж грешен я, не буду отнекиваться.
– Да все мы грешны. – Согласилась я, делая приглашающий жест. – Где вы посидеть хотите, святой отец? Здесь, в зале? Или на веранде? На свежем воздухе?
– На свежем воздухе, конечно.
– Ой, не знаю не знаю, они там вчера такое творили. – Буркнул домовой, но под моим строгим взглядом осекся.
– А и откушаем. – Мудро сделал вид, что ничего не слышал, сказал священник, осеняя знаменем снедь на столе. Пироги не задымились и стол тоже не упал. Правда, на втором этаже опять что-то бухнуло.
И тут до меня дошло, что звуки второго этажа со священником и верой никак не связаны.
– Что ты там творишь, животное? – Грозно вопросила я и побежала на второй этаж.
Священники и домовой тоже не смогли остаться в стороне и едва не снесли лестницу наверх, пытаясь успеть за мной первыми.
А в кабинете происходило событие века. Жаба метала икру, а ее ухажер вовсю ей помогал. Икра аккуратно раскладывалась среди золотых монеток, причем жаб (мужик) старательно лапками промазывал икру в дырки между монетками.
– Эм, ну раз тут все хорошо, то не буду вам мешать. – Пробормотала я, сдавая назад.
– Ква! –Жаба ткнула лапкой в монетки.
– Мало? – Предположила я. – Так, а что делать? Ты уже два дня от еды отказываешься.
И это было правдой. Степан честно носил червяков на второй этаж, но одурманенные вопросом продолжения рода жабы не могли отвлекаться на еду.
– Ква! – Замахала жаба лапами.
– Я должна пополнить казну? – Опять догадалась я. – Детям нужно больше золота?
– Погоди! – Побледнел Йохан. – Ты хочешь сказать, что у нас скоро будет целый аквариум таких же жаб как ты? И куда мы должны будем делать тысячу жаб?
– Не тысячу? – Уточнила я, когда жаба замотала головой. – Всего пару сотен? Класс.
Жаб тоже квакнул, тоже показывая лапами на то, что золотых монет сильно меньше, чем икринок.
– На монетку надо прилепить икринку. Я поняла! – Радостно воскликнула я. – Нет монетки, нет икринки? Слава Богу! У нас будет всего около тридцати жабок! Фуф!
– Мы все равно многодетные родители. – Пробормотал обескураженно Йохан.
– Дал Бог зайку, даст и лужайку. – Укоризненно пробормотал святой отец Люций. – Хоть и жаба, а все равно Божья тварь.
– Да мы же не против. – Протянула я. – Да вот только потом куда девать этих тварей? Которые не по паре.
Жаба укоризненно посмотрела на меня.
– Ты поторопилась с материнством просто. – Заметила я. – Нам должны долг будут вернуть. Там будут еще золотые монеты.
Жаба начала махать лапками, и ее кавалер стал рассаживать на монетки по две икринки.
– Думаешь, дотянут? – Спросила я. – Может, не будем рисковать?
Жаба опять замахала руками.
– Пять дней? У нас есть еще пять дней? – Уточнила я ее пантомиму. – Думаю, мы постараемся хоть немного заработать, чтобы дать шанс большему количеству малышей.
Жаба послала мне воздушный поцелуй.
Убедившись, что здесь все в порядке, мы опять спустились вниз.
– Ну, а теперь откушаем. – Священник Люций еще раз перекрестил снедь на столе и на сей раз она никак не отреагировала на это действо.
– Кагорчика? – Предложил Йохан.
– Эй, домовой, садись с нами. – Позвал Люций и к моему удивлению Степан послушно уместился с краешка. – Откушай, хозяин дома, не побрезгуй нашим обществом.
Священник разломил первый пирог и с поклоном подал его домовому. Тот тоже поклонился и принял подношение двумя руками.
– Вот, хоть кто-то тут обращение старое знает. – Буркнул он, споро накладывая остальным пирог на тарелки.
– Я тебя вообще-то тоже всегда за стол зову. – Возмутилась я. – Это у тебя вечно какие-то отмазки, то холодец варится, то пирог горит, то блины надо печь, а то соседка за солью сейчас зайдет.
– Ладно, тебе хозяйка, – усмехнулся отец Люций, – дай поворчать ему. Все же знают, что домовые страсть как поворчать любят.
– Вот и нет, я милый и заботливый. – Сразу возмутился Степан. – А вот, ушицы отведайте. По рецепту хозяйки варила. На сливочках.
– Это как? – Удивился священник, сразу позабыв про свой пост. – О, и впрямь вкусно. Вроде бы и рыба и в то же время сливочное послевкусие чувствуется. Интересно так.
– Степушка, а ты по рынкам сам ходишь? – Спросила я. – Или ты как-то доставку наладил?
– Конечно, наладил. – Скосил он на меня глаз, но заметив, что я не сержусь, а полна любопытства, распушился и начал рассказывать, как построил торговцев и теперь нам на дом доставляют самые лучшие продукты: рыбу по четвергам, мясо по вторникам, а крупы, овощи и все остальное по каким-то другим дням. Молочку и яйца нам носили каждый день.
– Ничего себе! Молодец какой! – Уважительно протянула я.
– А то! – Домовой довольно улыбнулся.
Священник тоже заинтересовался этим новшеством и домовой, почувствовав заинтересованного собеседника, радостно стал ему рассказывать, как он наладил быт нашей семьи.
– Похоже на наш приход. – Заметил священник. – С той только разницей, что мне прихожане несут что они сами считают нужным и что у них есть, а у вас вы сами решаете, что вам надо и в каком количестве.
Йохан взгрустнул.
– Помню, как-то был урожай капусты. – Пробормотал он. – С тех пор недолюбливаю ее.
