- Сари, можешь повесить плащ в шкаф. А мы с Гордоном...
Гордон повернулся к Саре:
- Позволь, я отнесу твой плащ.
- Не валяйте дурака, Гордон, - сладким голоском перебила его Карен. Надо же мне показать вам, где стоят напитки. А быть одновременно в двух местах я просто не могу.
Пришлось Гордону подчиниться. Его прирожденный такт не позволял ему продолжать сопротивление, но его напряженные плечи достаточно красноречиво передавали его состояние. Огромные аметистового цвета глаза Сары засверкали насмешкой. Бедняга Гордон! Чем больше он будет сопротивляться, тем развязнее будет вести себя Карен. Хотя Сара ей уже и говорила, что Гордон - просто случайный знакомый, Карен любила сама все перепроверять.
Раздевшись, Сара огляделась и с облегчением отметила, что просторный, тонущий в полумраке холл вовсе не так переполнен, как ей показалось вначале. Как же давно она не бывала на подобных вечеринках! И если бы она не боялась выглядеть вызывающе грубой, отказав Карен в очередном приглашении, то и сюда бы не пришла. Толпам незнакомцев она предпочитала небольшие компании.
Взрыв мужского хохота вдруг неожиданно заглушил глухой шум разговора, и один голос показался Саре очень знакомым, и она инстинктивно съежилась с расширенными от ужаса зрачками.
На фоне больших, до пола, не задернутых шторами окон резко выделялся силуэт высокого, черноволосого мужчины с мужественным, словно вылепленным скульптором, загоревшим лицом. В следующее мгновенье он уже опустился на подлокотник кремового кожаного кресла. Без сомнения, он был в центре внимания толпы.
Какая-то женщина протиснулась мимо Сары, входя в комнату:
- Боже, неужели это сам?..
Шум в ушах не позволил Саре дослушать до конца ее реплику. Поначалу она не поверила своим глазам, она не хотела верить. Но это был Рафаэль, все такой же неотразимый и незабываемый. Как она ни старалась, как ни гнала от себя бессонными ночами образ этого смуглокожего человека с гибким телом, он приходил к ней во сне.
Около него толпились люди с сосредоточенными лицами. Худощавые руки с золотистой кожей выразительно жестикулировали. Сару как током ударило. Вокруг него возникала какая-то особая физическая аура, радом с ним все остальные мужчины казались просто деревянными. Куда бы он ни шел, он непременно притягивал к себе взгляды женщин. Некоторые смотрели на него открыто, другие - украдкой, а кто-то даже без утайки. Удивительная сила его личности никого не оставляла равнодушным. А это поразительное мужество... горящее, вопиющее, ослепительное. Бог щедро наградил Рафаэля, но даже если бы он и не обладал столь поразительной физической мужской красотой, он все равно не переставал бы привлекать представительниц ее пола. В нем было нечто царственное, сочетавшееся в то же время с естественной непринужденностью и общительностью.
Неожиданно его точеный профиль повернулся прямо к ней. Проницательные глаза сузились, в мгновение окинув ее всю с головы до пят. Светло-коричневые... гипнотизирующие... неотразимые глаза. Запаниковав, она резко повернулась, но все же успела заметить, как помрачнело его мужественное лицо. На неслушающихся, подгибающихся ногах она с трудом протиснулась сквозь толпу в холле и добралась до спасительной спальни Карен.
Ее мутило. Она бросилась в соседнюю ванную комнату, где ее болезненно вывернуло наизнанку. Когда ее немного отпустило и она попыталась отдышаться, ей вдруг пришло в голову, что она, наверное, единственная женщина на свете, вот так реагирующая на Рафаэля.
Да что ты, Сара, ты же такая смелая, такая смелая! Если бы ты только знала, что встретишь его здесь, никакая сила на свете не смогла бы тебя сюда притащить. Но это ведь не трусость, попыталась оправдать она себя. Просто даже и через тысячу лет тебе не забыть пережитой боли. А за пять последних лет ты стала совсем другим человеком, совсем другой женщиной. Ой ли? - поддразнил ее внутренний голос. Вот он там, в окружении роскошных, жаждущих его женщин и завистливых мужчин... а ты вот прячешься здесь, в ванной. Боже милостивый, неужели за эти годы так ничего и не изменилось?
На впавших щеках проступил стыдливый румянец. Она вернулась в спальню. Сила характера и гордость все же взяли в ней верх, хотя ни одно из этих чувств не полыхало в ней олимпийским огнем. Что он здесь делает? А почему бы ему здесь и не быть? У Карен бесчисленное множество знакомых и друзей. Вряд ли есть маломальски значимый в социальном плане человек, кто не знал бы Карен. Но ведь Рафаэль живет за границей. Как всякое пышное тропическое растение, он может благоухать только в теплом солнечном климате.
Она сжала руками виски. Он сейчас уйдет. Он обязательно сейчас уйдет. Даже Рафаэль не настолько бессовестен и бесстрастен, чтобы, увидев ее, оставаться здесь. Ведь ему все-таки напомнили о его двух детях, которых он так никогда и не видел... И даже не пытался увидеть... Все еще дрожа, она заставила себя посмотреться в зеркало. К ее удивлению, шелковистые пшеничные волосы были все еще гладко зачесаны назад, а зеленое на бретельках платье мягко облегало ее фигурку, напоминавшую фарфоровую статуэтку. Агонизирующая боль отражалась только в блеске глаз.
"Ты великолепная маленькая куколка, ты прекрасная принцесса, которых возносят и создают деньги. Куклы не живые, они не дышат, querida (Дорогая (исп.). Так же как и ты", - эхом отозвались в ее памяти насмешливые слова Рафаэля.
Она была отвергнута. Куколка в элегантном костюмчике, в пластиковой стерильной упаковке, с ласкающим взором, но не живая. Именно так чувствовала себя Сара, когда ее жизнь была разбита человеком, которого она любила. И вот теперь она вновь переживала это ощущение.
Дверь в спальню открылась так резко, что Сара вздрогнула.
- Так вот где ты прячешься! И это в мой-то вечер года! Ну и ну! - как всегда, экспрессивно произнесла Карен, закрывая за собой дверь. - Я разобралась за тебя с Гордоном. Я поставила его за стойку бара на кухне, заставила его снять смокинг, чтобы кто-нибудь не принял его за настоящего бармена, и посоветовала ему самому несколько раз приложиться, пока он будет обслуживать других. Он настолько хорошо воспитан, что, бьюсь об заклад, простоит там весь вечер до тех пор, пока ты не освободишь его.
