Пэтси рассмеялась:

– Нет.

– Может, купите робота?

– Во всяком случае не такого.

– Будем считать что у меня ничего не вышло, – вздохнул Гэллегер. – А как насчет…

В этот миг загудел видеофон. На экране выросло бессмысленное прозрачное лицо. Внутри круглой головы быстро щелкали зубчатки. Пэтси тихонько вскрикнула и отшатнулась.

– Скажи Гэллегеру, что Джо здесь, о счастливое создание, – провозгласил скрипучий голос. – Можешь лелеять память о моем облике и голосе до конца дней своих. Проблеск красоты в тусклом однообразии мира…

Гэллегер обошел письменный стол и взглянул на экран:

– Какого дьявола! Как ты ожил?

– Мне надо было решить задачу.

– А откуда ты узнал, где меня искать?

– Я тебя опространствил.

– Что-что?

– Я опространствил, что ты в студии «Вокс-вью», у Пэтси Брок.

– Что такое «опространствил»? – осведомился Гэллегер.

– Это у меня такое чувство. У тебя нет даже отдаленно похожего, так что я не могу тебе описать его. Что-то вроде смеси сагражи с предзнанием.

– Сагражи?

– Ах да, у тебя ведь и сагражи нет. Ладно, не будем терять время попусту. Я хочу вернуться к зеркалу.

– Он всегда так разговаривает? – спросила Пэтси.

– Почти всегда. Иногда еще менее понятно. Ну хорошо, Джо. Так что тебе?

– Ты уже не работаешь на Брока, – заявил робот. – Будешь работать на ребят из «Сонатона».

Гэллегер глубоко вздохнул:

– Говори, говори. Но учти, ты спятил.

– Кенникотта я не люблю. Он слишком уродлив. И его вибрации раздражают мое сагражи.

– Да бог с ним, – перебил Гэллегер, которому не хотелось посвящать девушку в свою деятельность по скупке бриллиантов. – Не отвлекайся от…

– Но я знал, что Кенникотт будет ходить и ходить, пока не получит свои деньги. Так вот, когда в лабораторию пришли Элия и Джеймс Тоны, я взял у них чек.

Рука Пэтси напряглась на локте Гэллегера.

– А ну-ка! Что здесь происходит? Обыкновенное надувательство?

– Нет. Погодите. Дайте мне докопаться до сути дела. Джо, черт бы побрал твою прозрачную шкуру, что ты натворил? И как ты мог взять чек у Тонов?

– Я притворился тобой.

– Вот теперь ясно, – сказал Гэллегер со свирепым сарказмом в голосе. – Это все объясняет. Мы же близнецы. Похожи как две капли воды.

– Я их загипнотизировал, – разъяснил Джо. – Внушил им, что я – это ты.

– Ты умеешь?

– Да. Я и сам немного удивился. Хотя, если вдуматься, я мог бы опространствить эту свою способность.

– Ты… Да, конечно. Я бы и сам опространствил такую штуковину. Так что же произошло?

– Должно быть, Тоны – отец и сын – заподозрили, что Брок обратился к тебе за помощью. Они предложили контракт на особо льготных условиях: ты работаешь на них и больше ни на кого. Обещали кучу денег. Вот я и прикинулся, будто я – это ты, и согласился. Подписал контракт (между прочим, твоей подписью), получил чек и отослал Кенникотту.

– Весь чек? – слабым голосом переспросил Гэллегер. – Сколько же это было?

– Двенадцать тысяч.

– И это все, что они предложили?

– Нет, – ответил робот, – они предложили сто тысяч единовременно и две тысячи в неделю; контракт на пять лет. Но мне было нужно только рассчитаться с Кенникоттом, чтобы он больше не ходил и не приставал. Я сказал, что хватит двенадцати тысяч, и Тоны были очень довольны.

В горле Гэллегера раздался нечленораздельный булькающий звук. Джо глубокомысленно кивнул:

– Я решил поставить тебя в известность, что отныне ты на службе у «Сонатона». А теперь вернусь-ка я к зеркалу и буду петь для собственного удовольствия.

– Ну погоди, – пригрозил изобретатель, – ты только погоди. Я своими руками разберу тебя по винтику и растопчу обломки.

– Суд признает этот контракт недействительным, – сказала Пэтси, судорожно глотнув.

– Не признает, – радостно ответил Джо. – Можешь полюбоваться на меня последний раз, и я пойду.

Он ушел.

Одним глотком Гэллегер осушил свой бокал.

– Я до того потрясен, что даже протрезвел, – сказал он девушке. – Что я вложил в этого робота? Какие патологические чувства в нем развил? Загипнотизировать людей до того, чтобы они поверили, будто я – он… он – я… Я уже заговариваюсь.

– Это шуточка, – заявила Пэтси, помолчав. – Вы, случайно, не столковались ли с «Сонатоном» сами и не заставили робота состряпать вам алиби? Мне просто… интересно.

– Не надо так. Контракт с «Сонатоном» подписал Джо, а не я. Но… посудите сами: если подпись – точная копия моей, если Джо гипнозом внушил Тонам, что они видят меня, а не его, если есть свидетели заключения контракта… Отец и сын, конечно, годятся в свидетели, поскольку их двое… Ну и дела.

Пэтси прищурилась:

– Мы заплатим вам столько же, сколько предлагал «Сонатон». После выполнения работы. Но вы на службе у «Вокс-вью» – это решено.

– Конечно.

Гэллегер тоскливо покосился на пустой бокал. Конечно, он на службе у «Вокс-вью». Но с точки зрения закона он подписал контракт, по которому в течение пяти лет обязан работать только на «Сонатон». И всего за двенадцать тысяч долларов! Ну и ну! Сколько они предлагали? Сто тысяч на кон и… и…

Дело было не в принципе, а в деньгах. Теперь Гэллегер связан по рукам и ногам, как стреноженная лошадь. Если «Сонатон» обратится в суд с иском и выиграет дело, Гэллегер будет обязан отработать свои пять лет. Без дополнительного вознаграждения. Надо как-то выпутаться из этого контракта… и заодно разрешить проблему Брока.

А Джо на что? Своими удивительными талантами робот впутал Гэллегера в неприятность. Пусть теперь и распутывает. Иначе робот-зазнайка скоро будет любоваться металлическим крошевом, которое от него останется.

– Вот именно, – пробормотал Гэллегер себе под нос. – Поговорю с Джо. Пэтси, налейте мне скоренько еще бокал и проводите в конструкторский отдел. Хочу взглянуть на чертежи.

Девушка подозрительно посмотрела на него:

– Ладно. Но только попробуйте нас предать…

– Меня самого предали. Продали с потрохами. Боюсь я этого робота. В хорошенькую историю он меня опространствил. Правильно, мне «Коллинз».

Гэллегер пил медленно и смачно. Потом Пэтси отвела его в конструкторский отдел. Чтение объемных чертежей упрощал сканер – устройство, не допускающее никакой путаницы. Гэллегер долго и внимательно изучал проекты. Были там и кальки чертежей к патентам «Сонатона»; судя по всему, «Сонатон» исследовал данную область на редкость добросовестно. Никаких лазеек. Если не открыть нового принципа…

Однако новые принципы на деревьях не растут. Да они и не помогут полностью разрешить проблему. Даже если бы «Вокс-вью» обзавелся новым увеличителем, не ущемляющим патентных прав «Магны», останутся контрабандные театры, которые отнимают львиную долю дохода. Теперь ведь главный фактор – ЭМП, эффект массового присутствия. С ним нельзя не считаться. Задача не была отвлеченной и чисто научной. В нее входили уравнения с человеческими неизвестными.

Гэллегер спрятал полезные сведения в своем мозгу, аккуратно разделенном на полочки. Позднее он воспользуется тем, что нужно. Пока же он был в тупике. И что-то сверлило мозг, не давая покоя.

Что именно?

История с «Сонатоном».

– Мне надо связаться с Тонами, – сказал он Пэтси. – Что вы посоветуете?

– Можно вызвать их по видеофону.

Гэллегер покачал головой:

– Психологический проигрыш. Им легко будет прервать разговор.

– Если это срочно, можно их найти в каком-нибудь ночном клубе. Постараюсь уточнить.

Пэтси торопливо вышла, а из-за экрана появилась Силвер О’Киф.

– Я не щепетильна, – объявила она. – Всегда подглядываю в замочную скважину. Нет-нет да услышу что-нибудь занятное. Если хотите увидеть Тонов, то они сейчас в клубе «Кастл». И я решила поймать вас на слове – помните, насчет коктейля?

Гэллегер ответил:

– Отлично. Садитесь в такси. Я только скажу Пэтси, что мы уходим.

– Ей это не придется по вкусу, – заметила Силвер. – Встречаемся у входа в ресторан через десять минут. Заодно побрейтесь.