Жилось Федору как всем тяжело, но он думал, что ему всех тяжелее. Тяжелее, чем соседке-пенсионерке, больной артритом, чем матери-одиночке на пятом этаже, и даже тяжелее, чем одноногому нищему у метро. Думал так Федор, думал, затосковал и запил. А в России дурным тоном считается не тосковать, надо поддерживать национально-специфический портрет русского гражданина. Вот Федор и поддерживал во всю широту своей печени и души.

Иногда тоска настолько была сильна, что он прятался от нее в облюбованную алкогольную страну счастья на целые недели. Тосковал так, что потом не мог вспомнить, кто он такой. А у Федора ведь была семья: жена всетерпимая, дети в страхе. Маленькие еще были, думали, что папа оборотень, выпьет особой жидкости и не помнит себя. Впрочем, весьма точное определение.

К тому же, был Федор алкоголик не простой, а, так сказать, наследственный. У них по отцовской линии целая династия этих алкоголиков была, так что они свое дело знали. Только семье Федора от этого было ничуть не легче.

Был у Федора ко всему прочему друг ВДВ-шник. Каждый год отмечали день ВДВ вместе, а тут на тебе – как раз накануне друг взял и умер. А Федор уже и водочки закупил, и пиво, чтоб запивать, и леща закусывать, и даже розовое игристое у жены из-под кровати выудил, чтоб повеселее было. А тут такое.

Загоревал Федор бурно, слезу в кулак пускал, беленькой запивал, пивом занюхивал, глядь – а ее только три капли на донышке и осталось. Откупорил тогда он игристое, пивом залил и выпил. И полезли ему в голову всякие мысли, как будто даже не он сам их думает, а они себя самостоятельно. «Почему так тихо в доме?», думает. «Где Настя, дети? Не хочет она, что ли, чтобы отец детей воспитывал?»

Дальше хуже: «А вдруг у нее любовник? А вдруг это тот хрыч из соседнего дома, что с ней здоровается всегда… А где тогда дети? Или, может, они в саду? Хотя какой сегодня день… август… какой сад… А, может, они ловушку мне утроили и ждут, когда я…» – Федор не успел додумать мысль, кровь его сорокоградусная вскипела, и пошел он неверных искать. Только не дошел. Сделал пару шагов неровных, стало ему дурно, душно, потолок кривенько покатился влево и вниз… и повалился Федор назад, видимо, под гнетом тоски.

И вот лежит он звездой на ковре советском, красном – а вроде как и не лежит. Вроде заходит он в заведение – то ли кафе, то ли дом молодежи. Встречают его ласково, будто ждали.

– Федор Семеныч, – говорит официант, – мы вас уже давно дожидаемся! Проходите, пожалуйста. Сейчас Ваш заказ принесут.

Провожают его к столику, сажают, на шею салфеточку белоснежную повязывают. «Что за чудеса!», только и думает он.

Официант ушел, и стал Федор оглядываться – а за другими столиками творились дикие вещи. Два мужика в тельняшках хлебали шампанское ложками и закусывали китайской лапшой. Дядя в очках и галстуке беседовал с форелью в тарелке о реформе образования. Тучная дама за столиком у окна макала сосиски в компот. За окном пролетел автобус с орлиными крыльями. Хихикающие восьмиклашки пили чай со вкусом свитера с оленем, «вечно теплый» как говорилось в меню.

Федор перевел взгляд на стойку бара. Там черно-белый телевизор показывал новости про лавину в Лондоне. В заведении была еще и сцена. Там проходил чемпионат России по пианино, и четыре голые дамы бешено били руками рояль. Сбоку музыканты ели суши смычками и пили по очереди сельдереевый сок из трубы. «Ну что за диво!», думал Федор.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.