— Я здесь, потому что тебе нужна жена? — сплюнула я, не в силах осознать слова, которые произношу.

Кристиан не выглядел удивленным или готовым рассказать дальше. Он кивнул один раз.

Я разинула рот. Закрыла. Открыла снова. Искала по его лицу какой-нибудь намек на то, что он шутит, хотя уже знала, что он не шутник. Но перспектива была настолько нелепой, что это должна быть шутка. Какой-то дурацкий розыгрыш.

Но все указывало на то, что это реально. Он был серьезен. Он вызвал меня сюда, в свой офис, чтобы трахнуть, потом сделать предложение руки и сердца. Нет, даже не предложение. В предложении есть выбор. У меня появилось очень отчетливое ощущение, что здесь нет выбора.

У меня пересохло во рту, когда я поняла, что позволила этому мужчине войти в меня без возражений. Нет, я сама практически бросилась на него. И он трахнул меня, зная, что за этим последует. Гребаный ублюдок.

У нас была одна ночь вместе. Я ничего не знала об этом человеке. Я только что узнала его имя.

Не говоря уже о том, что на мне было кольцо другого мужчины. Этот факт должен быть в первую очередь в моем сознании.

Я отодвинула стул и встала, все мое тело напряглось, хотелось бежать. Мой взгляд метнулся к двери, а затем снова к Кристиану. Он наблюдал за мной, ожидая, сделаю ли я предсказуемый поступок и уберусь к чертовой матери отсюда. Моя реакция “дерись или беги” была наготове, но я знала, что бег сейчас не принесет мне никакой пользы. Он не сидел бы так небрежно, так уверенно, если бы у меня была возможность сбежать. Помимо этого, какая-то больная часть меня хотела знать больше, понять, как и почему этот человек предложил нечто настолько шокирующе нелепое.

Я чувствовала, что Питу грозит какая-то опасность. Это было не на первом месте в моем списке причин для беспокойства, что еще раз подчеркивало, какая я эгоистка. Я не хотела, чтобы он умер или пострадал, но он сам постелил себе постель. Он взрослый. У меня не было никакого желания спасать его.

— Думаешь, я предложу себя, чтобы погасить долги Пита? — мои глаза еще раз скользнули по нему. — Лишь бы ему ноги не переломали?

Бровь Кристиана дернулась, и его рот изогнулся вверх.

— Нет, Сиенна, я не ожидал, что ты принесешь себя в жертву, — понимание в его голосе сводило меня с ума. Мне внезапно стало трудно дышать.

Он не ожидал, что я предложу себя добровольно, и все же он вел себя так, будто мой голос здесь ничего не значит.

— Бред какой-то, — пробормотала я, начиная расхаживать по кабинету. — Бредятина, — я остановилась и уставилась на него. — Уверена, ты и сам знаешь, ведь ты взрослый образованный человек, а на дворе двадцать первый век. «Викинги» – это сериал, интересный, кстати, но всего лишь сериал. Мы не живем в эпоху, где ты можешь схватить женщину с улицы и заставить ее стать твоей женой. Кроме того, ты богатый, успешный и красивый мужчина. Я сомневаюсь, что тебе нужно хватать женщин с улицы для женитьбы.

Было много других вещей, которые можно сказать на этом этапе, но впервые за долгое время я была ошеломлена. Я запаниковала. Не в состоянии упорядочить свои мысли, как обычно. Не могла подобрать конкретные и идеальные ответы для ситуации.

Я прожила беспокойную и испорченную жизнь. Я побывала во многих странных, опасных и нервирующих ситуациях. Во всех этих ситуациях я была как камень. Уверенной. Спокойной.

Но сейчас не то. Что-то давило мне на грудь, поднималось к горлу, говоря, что этот момент станет важным в моей жизни.

— Я могущественный человек, — он сложил пальцы домиком. — Я опасен, как тебе не мешало бы помнить. У меня нет ни времени, ни желания знакомиться с женщиной, добиваться ее благосклонности или даже заключать соглашение, — он встал, обогнул свой стол и опустился на меня.

Я не пошевелилась. Ни на дюйм. Но я вздрогнула, когда он обхватил мой подбородок руками. Его хватка была крепкой, но если бы я попыталась, то, возможно, смогла бы вырваться из нее. Я не пыталась. Но я впилась в него взглядом, надеясь выразить всю ненависть, которую испытывала к нему. Я была в ярости от того, как сильно жаждала его. Я ничего не знала о нем, кроме того, как он трахается.

Его глаза заблестели, как будто он был удивлен. Как будто наслаждался этим. Однако там было не только наслаждение. Какое-то предупреждение и пустота кружились в этих изумрудных радужках.

— Ты умна, Сиенна, — пробормотал он. — Ты знаешь, что я опасен. Ты почувствовала это в ту же секунду, как наши глаза встретились. Несмотря на это, ты ушла со мной, ни хрена не зная обо мне. Ты отдала мне каждую частичку себя, и теперь я хочу большего. Это последствия твоих действий. Ты взяла меня за руку. Ты позволила этому куску дерьма надеть кольцо тебе на палец.

Кристиан потрогал кольцо, и на мгновение мне показалось, что он собирается сорвать его с пальца. Но нет. Он оставил его там. Он наклонился, чтобы прикоснуться своими губами к моим. Поцелуй не был нежным, несмотря на то, как мягко двигались его губы. Нет, это был жест насилия. Победы.

Я оторвала свой рот от него. Кристиан не пытался удержать меня. Ему и не нужно было этого делать. Он вел себя так, будто я уже его собственность.

— Я вижу, ты хочешь поспорить, — прокомментировал он, его глаза загорелись огнем. — Это меня не удивляет. Ты все еще цепляешься за тот образ, который пытаешься проецировать на мир. Отрицаешь свои низменные желания. Ты будешь изображать отвращение к такому повороту событий, но это возбуждает тебя, — его глаза путешествовали вверх и вниз по моему телу. — Держу пари, твоя пизда взмокла от мысли выйти за меня замуж. От мысли принадлежать мне.

Мой желудок скрутило. Он был прав. Чертовски прав.

— Я не собираюсь выходить за тебя замуж, — прошипела я. — Убегу. Сдам тебя полиции. Я, блять, убью тебя во сне.

Я сама удивилась тому, насколько безжалостно это прозвучало. Насколько искренне. Конечно, у меня вполне могло быть убийство в крови, мой отец мог быть серийным убийцей. Но я, Сиенна Риджес, была сторонницей мира, любви и ненасильственного разрешения конфликтов. Несмотря на все мои странности и мрачность, я не получала удовольствия от насилия. Возможно, это было результатом того, что я видела свою добрую, милую маму, скрывающую синяки и порезы от мужика, который считал своим правом бить женщину. Или, может быть, потому что я предпочитала использовать остроумие и смекалку, чтобы навредить мужчинам. Такие порезы были намного глубже.

Но, похоже, столкнувшись с каким-то боссом мафии, у которого сложилось впечатление, что я теперь его собственность – его будущая гребаная жена, – я собираюсь вытащить свою задницу из этой ситуации с кровью на руках. С убийством на душе.

Что-то подсказывало мне, что у этого человека и руки в крови, и душа тоже.

— Ты не сбежишь и не сдашь меня полиции, — спокойно заявил он.

Я положила руку на бедро.

— И что заставляет тебя так заблуждаться?

Его глаза не отрывались от моих.

— Джессика Гонсалес. Ее сын Илай. Живущие в многоквартирном доме в Проспект-Хайтс. В хорошем районе, в хорошем здании, которое почти невозможно найти за такую цену.

Он снова переместился за свой стол, взглянув на стопку бумаг, лежащих там.

Я стояла как вкопанная, едва дыша, когда его слова сжали мое сердце. Моя губа скривилась, я в отчаянии впилась в нее зубами.

— Насколько я понимаю, вся ее семья такая, — продолжил Кристиан, глядя на меня снизу вверх. — Иммигранты. Хорошие, трудолюбивые люди. Каким бы прекрасным ни было здание, его безопасность – ничто для матери-одиночки. С другой стороны, при ее зарплате у нее не так уж много выбора. Она платит за квартиру, помогает своей семье, водит сына в частную школу, — Кристиан говорил спокойно. Как ни в чем не бывало.

Из всех угроз, которые он мог бы сделать… Меня не шокировало, что он не использовал Пита. Он был достаточно умен, понимал, что мне на него насрать. И я была бы готова разоблачить его. Но в этом мире было только три человека, о которых я заботилась. И он нашел их.