Мэддокс открыл рот, чтобы заговорить, в его глазах была боль, но Орион заставила его замолчать.

— Я виню тебя за то, что ты поцеловал меня. Из-за чего я поздно вернулась домой. Ты не проводил меня. Я виню тебя за то, что ты не нашел меня, не боролся за меня и не позаботился о том, чтобы этот жирный кусок дерьма получил по заслугам. Я виню тебя за сотню вещей. В первую очередь, за то, что ты вообще появился на свет. Потому что, если бы тебя не было, я бы не ехала тем вечером домой на велосипеде, — она резко втянула воздух. — Но, конечно же, ни в чем из этого нет твоей вины. Даже несмотря на то, что вина лежит исключительно на плечах монстров, которые похитили меня, заперли в клетке, избивали и насиловали, я не могу не винить тебя. Не могу не смотреть на тебя и не видеть их. Я даже немного ненавижу тебя, Мэддокс. И это обидно и некрасиво. Но уродство — это все, что я теперь знаю, — она сделала паузу. — Уродство — это все, чем я являюсь. И такой я буду всегда.

Ей следовало выйти из машины прямо тогда. Надо было сделать это в заключении правды, которую она оставила. Но она этого не сделала.

— Мне не нужно, чтобы ты была красивой, Орион, — тихо сказал он. — Мне просто нужно, чтобы ты была собой. Причиняла боль и плакала, спрашивала Бога, меня и весь гребаный мир: «Почему? Почему тебя там не было? Почему ты не нашел меня? Почему это продолжает происходить с маленькими девочками?» Я хочу услышать все это и принять, потому что, несмотря на то, что ты думаешь, я могу справиться с уродством и могу справиться с гневом и обидой. Я смогу это выдержать. И видит Бог, я этого заслуживаю. Я винил себя каждый божий день с тех пор, как позволил тебе одной уехать из моего дома. И я проведу остаток своей жизни, пытаясь наверстать упущенное, — он резко вздохнул, его взгляд был напряженным, задумчивым. — А теперь, пожалуйста, позволь мне проводить тебя до твоей гребаной двери.

И вопреки своим инстинктам, она позволила ему проводить ее до своей двери.

Комментарий к Глава 12

* Гордон Рамзи — британский шеф-повар, ведущий британских телешоу.

* «Джули и Джулия: Готовим счастье по рецепту» (англ. Julie & Julia, 2009) — американский художественный фильм, биографическая картина режиссёра Норы Эфрон по мемуарам Джули Пауэлл.

========== Глава 13 ==========

Неделю спустя

— Жак? — позвала Орион, отпирая дверь примерно спустя пяти минут стука. Она решила, что Жаклин либо спит, либо включила телевизор так громко, что не слышит её. Сейчас это было вполне нормально.

Она взяла привычку попробовать все продукты, которые появились в последние десять лет, посмотреть все сериалы и послушать все новые выпущенные песни. Жаклин выполняла какую-то миссию, чтобы заменить все воспоминания о Клетке, утолить свой голод за эти годы.

Орион навещала ее каждые несколько дней, потому что не была уверена, что Жаклин не сходит с ума. Она беспокоилась о ней. Конечно, она этого не показывала. Она приходила, чтобы покушать вместе с ней, посмотреть кино, иногда поиграть в видеоигры, и никто из них не упоминал о том разговоре про месть. О докторе Бобе Коллинзе. Как будто этого никогда и не было.

В любом случае, ни одна из девушек не умела говорить о своих чувствах. По крайней мере, ни Жаклин и ни Орион. Шелби было лучше их всех, она ежедневно писала сообщения, какие-то гребаные вдохновляющие цитаты. Орион уверена, что одна часть их маленькой троицы носит смирительную рубашку и живет в комнате с мягкой обивкой, чувствует себя лучше, чем они.

Стало слишком трудно пытаться угнаться за Шелби, разыгрывать для нее спектакль. Надевать эту чертову цепь на лодыжку каждый раз при разговоре с ней.

Итак, втроем они начали разговаривать все меньше и меньше. Отдалились друг от друга. Орион не надеялась, что они будут поддерживать связь вечно. Они были связаны невидимой цепью, которая никогда не разорвется и будет тянуться за ними повсюду, куда бы они ни пошли, и даже если они отдалятся, в их разговорах все равно цепь будет греметь немного громче, а боль усиливаться.

Семья Шелби жила в двух часах езды от города. Ни у кого из девочек еще не было водительских прав, но отец Шелби уже начинал учить ее. Орион не знала, насколько хорошо все идет.

Ни у Жаклин, ни у Орион нет никого, кто мог бы их научить.

Катаясь в машине с Эйприл, Орион узнала все, что ей нужно было знать о своих навыках водителя. Эйприл почти удалось уговорить ее пойти учиться на права, потому что её собственные навыки вождения никак бы не помогли. Может быть, свои права она получила, сверкнув декольте и болтая комплименты.

Орион не хотела никого просить отвезти ее к Шелби. Она очень не хотела этого делать. Та единственная поездка с Мэддоксом была полной отчаяния. Он не был ее шофером. Он не был для нее никем.

Родители Шелби казались достаточно милыми, но они как можно яснее дали понять, что не хотят находиться рядом с Жаклин и Орион. В их глазах Шелби все еще была невинной маленькой девочкой, и они не хотели, чтобы ее развратили.

Или, может быть, они просто хотели избавиться от всех напоминаний о том, через что прошла Шелби, о том, что она носит с собой.

Орион это понимала. Если бы она могла сделать себе лоботомию, то обязательно бы сделала.

Орион старалась не отставать от Шелби, как только могла, но она устала. И даже немного разозлилась на Шелби за то, что та постоянно требовала их внимания, хотя у нее есть двое родителей, которые давали его в избытке.

Они все учились жить в этом новом мире, и им нужно было делать это, не завися друг от друга.

Какая-то часть Орион отчаянно хотела поддерживать связь. Но это был ее секрет. Если бы она смогла купить дом, в котором бы они жили как сумасшедшие старые девы до конца своих дней, она бы так и сделала. Она скучала по ним так же сильно, как ненавидела находиться рядом. Нуждалась в них так же сильно, как убеждала себя, что ей никто не нужен. Для нее не имело значения, что они не смогут исцелиться, если будут напоминать о своих ранах. Она была одной кровоточащей, зараженной, гребаной раной, и это не изменится.

Она не хотела, чтобы это изменилось. Она не хотела, чтобы рана покрылась коркой, зачесалась, а потом исчезла.

Она хотела сохранить всё это, каждую деталь, каждый порез, чтобы воссоздать на тех, кто причинил ей боль, дать волю охватившей ее ярости.

Но она не хотела приглашать девочек в свой искаженный и темный мир. Она не хотела, чтобы кто-то туда подглядывал, потому что все они пытались исцелиться по-своему, и со стороны Орион будет эгоистично и разрушительно пытаться утащить их за собой. Эгоистично пытаться привлечь их к своей кровавой победе, спуститься в яму, которую она копает, обставляет и украшает развратными и убийственными планами.

Она не собиралась лгать себе, она очень хотела, чтобы они были с ней в этом деле. Ей нужны партнеры, кто-то, с кем можно было бы разделить бремя. Поделиться своим страхом. Кто-то, кто понял бы внутреннюю потребность причинить боль обидчикам.

Хотя помогло то, что она уже привыкла к отсутствию партнеров. Она одна. Одиночка. И чем скорее она привыкнет к этому, тем лучше.

Но это не означало, что она бросит Жаклин. Она была очень похожа на Орион – ее семья была мусором до всего этого, и это единственная вещь в уродливом мире, которая не изменилась. Трейлерный мусор оставался неизменным на протяжении многих лет. Они словно горы, непреклонные, неподвижные. Любой, кто появится в жизни Жаклин, захотел бы только осушить ее досуха и выбросить. Они были только друг у друга.

Таким образом, Орион несла бутылку водки «Tito’s» в качестве предложения мира. Орион не пила крепкий алкоголь с тех пор, как вышла. Она слишком боялась того, что он может с ней сделать. Зависимость таилась в ее крови, она нашептывала ей идею о том, что так все станет намного проще.

Орион понимала, почему Жаклин нравилось пить. Это более легкий выход – испить боль, не сталкиваться лицом к лицу с уродливыми частями себя. Или чтобы уродливые части казались более красивыми.