У Саске волосы торчали в разные стороны, а в глазах читалась странная жадность. Не смотря на это, он был очень красивым мальчишкой. И всё же Сакуре хотелось бежать от него подальше.

- Почти как на картинке. – Обрадовался он.

А затем Саске кинул свиток справа от неё, и Сакура успела увидеть, что на свитке изображены мужчина и женщина в разных позах, и у мужчины между ног та штука, о которой рассказывала ей мама. А потом Саске приспустил юкату, и Харуно увидела эту штуку воочию.

Она сдавленно пискнула.

- Саске-сама…

Но, кажется, словно Саске оглох. Он второпях, поглядывая на свиток, опустился на неё и начал тереться Этой Штукой о её промежность. Было необычно влажно и прохладно, и Сакура, несмотря на стыд и неловкость, почувствовала, что эти ощущения довольно приятны.

Саске и дальше тёрся так о неё, и вскоре на её ноги пролилась странная липкая жидкость.

Сакура с удивлением взглянула на эту жидкость, потом на тяжело дышащего Саске. Её пронзил испуг. Из него вышел мозг? Он умирает? Ему плохо?

- Саске-сама! – воскликнула она и бросилась к нему, пытаясь встряхнуть за плечи, - Вы живы? С Вами всё хорошо? Вам плохо?

Саске перевёл на неё свой пространный взгляд и посмотрел тупо, а затем по его лицу скользнуло понимание. Он рассмеялся, и Сакура почувствовала себя дурой.

- Ты, видимо, совсем ничего не знаешь о мужчинах. – Почему-то гордо оповестил он.

Сакура надулась. Ей было обидно, ведь это она раньше знала всё больше него.

- Я знаю, что у вас есть эти штуки, и что если их помещают в женщину, получаются дети. И что вам это очень нравится, а нам нет.

Саске внимательно слушал, разглядывая её губы и лицо.

- И теперь у нас будут дети? – Спросила Сакура толи испуганно, толи с надеждой.

С одной стороны, если она родит ребёнка, то, возможно, станет наложницей, с другой стороны, она мечтала сбежать из семьи Учиха и ходить по миру свободной от всяких детей, мужчины и семейных уз.

- Нет. – Серьёзно сказал Саске. – Я не смог проникнуть в тебя. Поэтому у нас не будет детей.

Следующую неделю Сакура ходила за ним, упрашивая рассказать, что это была за жидкость, и почему на его лице было написано такое страдание, когда она из него лилась.

Саске отвечал настолько охотно, что удовлетворял все её вопросы сполна и рассказывал всё из того, чему его учили на занятиях.

Следующая его попытка состоялась аккурат через неделю. На этот раз он сам раздел девушку, пососал её соски, а затем спустился вниз и нашёл какую-то точку, от прикосновения к которой по телу Сакуры пробежались тысячи мелких мурашек. Она охнула.

- Тебе нравится? – спросил он, глядя на неё снизу-вверх.

Его красивое лицо, высокое сильное тело, слишком развитое для его возраста, а также эта чудесная точка у её промежности заставляли Сакуру чувствовать себя… замечательно.

Что будет, если я отдамся этому чувству и позволю себе расслабиться? Всю прежнюю жизнь я только боялась. А теперь мне приятно. Наверное, ничего.

- Мне очень приятно, Саске-сама. – Сказала она робко, пробуя новое слово на вкус.

Лицо Саске расцвело.

В этот день она узнала о том, что такое оргазм и оральные ласки. А в последующие дни Саске стал таскать её за собой повсюду. От постели до занятий по тайдзюцу. И там и там он был беспощаден. В постели – своим голодом, в тайдзюцу – своей силой.

Матушка Саске была довольна, что девчонкой увлёкся сын, а не отец, однако Сакура расцветала на глазах, и Фугаку тоже решил попробовать свой кусок пирога.

Он подозвал Сакуру в свои покои и разрешил сесть за свой стол.

- Мой сын проводит с тобой очень много времени. – Сказал Фугаку. Он был ещё молод, но в его волосах уже виднелись седые пряди.

- Да, господин. – Отвечала Сакура.

Ей было невдомёк, зачем хозяин дома призвал её в свои покои. Последние два года она была счастлива. Её брали на тайдзюцу, в котором она достигла немалых успехов, учили читать и писать стихи, и играть на сямисэне, а по ночам он с Саске-сама удовлетворяли друг друга своими языками, или же просто спали в обнимку. Она много улыбалась и словно бы освещала всех вокруг.

«Женщина родилась» - подумал Фугаку, - «жалко будет отдавать её Саске. Успею сам попробовать, пока не вернулся Итачи. А после отдам ему. Он-то уж разберётся, что делать с такой красавицей».

- Что ж, я очень рад.

Фугаку поставил пиалу на стол с мягким стуком, встал, затем опустился рядом с рабыней и без церемоний схватил её за ворот кимоно, высвобождая на волю красивые упругие груди.

От неожиданности Сакура вскрикнула. Фугаку-сама удивил её. Признаться, она сама слишком часто поглядывала на него украдкой. Фугаку привлекал её своим громогласным голосом и уверенной тяжёлой походкой. И слишком сильно отличался от своего младшего сына (в лучшую сторону). Фугаку был немного выше, гораздо шире в плечах, на руках играли развитые мускулы, а на мужественном лице проглядывали первые морщины.

Первой реакцией Сакуры, конечно, было сопротивление. Фугаку слишком нравился ей, что бы она хотела стать просто подстилкой на ночь.

Поэтому Сакура остановила его загрубевшие от меча руки, обхватив их своими, уже разнеженными белыми ручками любимой женщины. И, пока Фугаку не разозлился на её вольное поведение, сама прильнула к нему уже голой грудью со всей нежностью и похотью, на какую была способна. А затем отстранилась, взглянула в его чёрные жёсткие глаза своими большими и чистыми и произнесла голосом, который мог умилить даже убийцу:

- О, я так мечтала об этом, Фугаку-сама…

Что ж, она почти не врала. Приоткрытые розовые губы просили о поцелуе (или о чём-то ещё). Мягкие груди призывно ждали ласк.

И, кажется, в его глазах мелькнуло удивление, которое сменилось удовольствием. Она попала в точку.

- Ждала, значит, меня. – Прорычал он глухо.

А затем с жаждой волка, не видевшего дичи с месяц, принялся развязывать её пояс и срывать нижние одежды. Сакуре было немного не по себе от такой напористости, всё же с Саске было по-другому, однако ей это понравилось. Фугаку был определённо интереснее.

Фугаку принялся раздеваться сам, и Сакура увидела, как поднялось его желание, и немного оторопела, потому что оно было большим. Поместиться ли оно у неё во рту?

- Ты так неопытна. Мой сын совсем ничему тебя не научил? – Мужчина проник пальцем в складки её лона, вызывая лёгкий стон, тянущийся из глубин её животной сущности. – Ещё и девственна. Какой сладкий кусочек мне удалось отломить.

Он принялся пощипывать её клитор, вызывая дрожь и стоны, и Сакура тонула от нереального удовольствия и смотрела на Фугаку всё с возрастающим восхищением на лице.

От того удовольствия, которое мужчина видел на лице любовницы сына, он распалялся всё больше и больше и уже не был уверен, что оставит это сокровище Итачи.

Когда он начал медленно проникать в её лоно, на лице Сакуры сначала изобразилось лёгкое замешательство наравне с удовольствием, затем девичье личико скривилось от боли, и он немного отступил, затем снова вернулся, и она так сладко застонала, что Фугаку кончил бы сам, если бы его член не находился в девочке чуть меньше чем наполовину. А затем он снова толкнулся, уже жёстче, и Сакура снова скривилась, но через пару толчков уже легонечко постанывала, а потом ещё и вскрикнула, шепча его имя и обмякла. Фугаку не выдержал. Долгое время воздержания дало свои плоды: он с огромным наслаждением кончил в гостеприимное лоно.

На следующий день Сакура обнаружила, что наступили её лунные дни, и попыталась скрыться от Фугаку, памятуя о том, что мужчины это, вроде как не любят. Однако мужчина и не собирался брезговать такими мелочами: его сын должен был вернуться с недели на неделю, и за это время Фугаку хотел сполна насладиться здоровым девичьим телом и его податливой нежностью. Он забросил все свои дела и день за днём испытывал Сакуру на прочность, заставляя её получать оргазм за оргазмом, пробуя с ней все возможные позиции и даже кормил так, словно она была беременна его ребёнком – на убой.