— Полагаю, вопрос решаемый. Но гарантировать ничего не буду, надо ещё на месте своими глазами смотреть. В город пойду один, группой там делать нечего. Кстати, взрыватели на часовых механизмах сделали?

— Да, саперы покумекали, собрали три штуки, вроде работают. И резиновые трубки по твоему заказу раздобыли, интересно будет посмотреть, что у тебя получится.

Да, я действительно дней пять назад попросил капитана, чтобы он отправил кого-нибудь к шоссе, поискать в разбитых машинах и принести мне резиновые трубки различных сечений, проволоку, куски жести и кое-какой инструмент. Хочу попробовать сделать глушитель.

— А где они?

— Вот! — Капитан показал на лежащий в углу землянки мешок.

Я поднял его и высыпал все содержимое на стол. Хм, вроде всё что надо в наличии, сегодня же займусь. Закинув трубки обратно в мешок, я взял его и отправился в столово-кухонный сектор лагеря — там находились столы, за которыми можно было удобно работать, и принялся за дело, обрезая трубки по нужной длине и сгибая жесть. Пока я всем этим занимался, то несколько раз замечал, как Ольга смотрит на меня, проходя мимо, однако стоило мне поднять на неё глаза, как девушка отводила взгляд и удалялась. Детский сад какой-то. Но, несмотря ни на какие отвлекающие факторы, к вечеру я смог создать пилотный образец глушителя оригинальной модели на основе резиновых трубок и после ужина с чувством глубокого удовлетворения отправился спать в землянку, сделанную для меня и Павлова. Кровати здесь как таковой не было — просто земляной выступ соответствующей формы, поверх которого постелен лапник, а сверху ватный матрас (их только для командиров притащили из деревни). Вместо одеяла — шинель. В общем, жить можно.

На следующее утро после завтрака я сообщил отрядному начальству, что глушитель готов и можно его испытывать. Все четверо руководителей отряда живо заинтересовались моим изобретением и решили поприсутствовать на полигонных испытаниях новейшего образца вооружения. Взяв с собой Крылова из отделения Хомича мы отошли в лес на пару сотен метров, там я вручил красноармейцу вальтер с закрепленным на стволе глушителем, проинструктировал, затем поставил бойца к дереву так, чтобы ствол прикрывал его от пистолета и, отойдя назад на пятнадцать метров скомандовал: «Огонь!». Крылов, в соответствии с ранее полученными указаниями, произвел восемь выстрелов, сопровождавшихся звуками на уровне хорошего шлепка ладонью по столешнице — очень неплохой результат для поделки, сделанной, что называется, на коленке. Подозвав бойца, я осмотрел изделие — повреждений не видно, а то ведь были опасения, что может разорвать при выстреле, потому и использовал Крылова, а не сам стрелял.

— Ну вот, товарищи командиры, результат вы сами только что видели и слышали, — обратился я к присутствующим, — громкость звука значительно снижена, в лесу дальше ста метров никто ничего не услышит. А если поблизости есть другие источники шума, то это расстояние может сильно сократиться. Но надо отметить, что существует опасность разрыва резиновых деталей, поэтому вот этот глушитель больше использовать нельзя, а новый можно сделать за пару часов.

Кузнецов, задумчиво прищурившись, смотрел куда-то вверх, видимо, прикидывая возможности использования нового устройства в различных боевых ситуациях, а Антипов, со словами:

— Дай-ка глянуть! — взял у меня из рук пистолет с глушителем, повертел его в руках и произнес, — А выглядит просто как резиновая трубка!

— Главное внутри, — пояснил я, — две камеры разделенные мембраной.

— Нужная вещь, — наконец подал голос Кузнецов, — направлю группы, чтобы этих трубок собрали как можно больше, — поделился он своими мыслями и спросил меня, — А ты чем будешь заниматься?

— Сейчас сделаю новый глушитель, потом надо посмотреть, что там сапёры сварганили и если всё в порядке, то сегодня в ночь выйду.

— Давай сейчас вместе к взрывникам зайдем, а потом глушителем займешься, — предложил командир отряда небольшое изменение в очередности моих планов.

Я согласился и мы направились к саперам, располагавшимся за пределами основной части партизанского лагеря, по причине наличия у них довольно большого количества взрывоопасных предметов.

— Егоров! Показывай, что у вас получилось? — потребовал Кузнецов, завидя командира саперного отделения, который сидел за столом под навесом из еловых веток и что-то увлеченно мастерил.

Тот поздоровался с нами и проводил к неглубокой яме, в которой были складированы предназначенные для меня мины.

— Вот, товарищ Ковалев, значит, смотри, — он с гордостью поднял жестяной короб и протянул его мне, — килограмм тротила, должно хватить — и цистерну пробьёт, и вагон раскурочит. Вот сюда прикрепляете взрыватель с часовым механизмом, взводи и уходи побыстрей и подальше, потому как оно так долбанет, что яйца всмятку!

— Да, нам действительно надо, чтобы всмятку, — кивнул я, рассматривая продукт минно-взрывного ремесла, — Сколько сделали?

— Три штуки, как заказывал!

— Здорово! Еще надо бутылку с бензином добавить для зажигательного эффекта, но это я уже сам доработаю. Пусть пока всё здесь лежит, вечером заберу.

Кузнецов еще поговорил с Егоровым об организационных вопросах и мы вернулись в основной лагерь, где я за полтора часа изготовил новый глушитель, закончив работу до обеда. Далее плотно поев, я тщательно проверил всё оружие и снаряжение, которое понадобится на боевом выходе, поле чего улегся спать в землянке. Так оно намного лучше, чем под открытым небом, особенно если приходится отдыхать днем.

Следующей ночью я, прячась в тенях и пробираясь по огородам, вошел в Осиповичи, оборудовал в развалинах тайник, где спрятал мины и большую часть снаряжения, переобулся в сшитые по моему заказу мягкие войлочные ботинки для беззвучного передвижения, после чего отправился к станции. Сначала надо было хорошо осмотреться, а уж потом планировать диверсию. Со слов фельдфебеля и Котовой мне было известно, что сильно вытянутая вдоль железнодорожной магистрали станция во многих местах не имеет ограждения и охраняется многочисленными патрулями, что и подтвердилось при моём наблюдении. Если бы фрицы были настолько педантичны и дисциплинированы, как их зачастую описывают, то у меня не было бы никаких шансов — система охраны была тщательно продумана. Но рядовые солдаты временами нарушали дисциплину, отходя от предписанных правил — останавливались покурить и перекинуться словом с соседними патрулями, справляли нужду, отходя с маршрута. Не то, чтобы это происходило массово, но окошечко возможностей изредка приоткрывалось. Думаю, мне этого будет достаточно.

Внимательно изучив станцию со всех сторон, к рассвету я вернулся в развалины, где расположился на отдых в одном из уцелевших подвалов. А в полночь я, полностью экипировавшись, направился к выбранному участку станции, там мне пришлось терпеливо лежать в кустах, дожидаясь, когда патрульные внешнего периметра расслабятся и остановятся покурить, предоставив мне возможность преодолеть рывком открытое пространство и скрыться под крайним составом. Дальше было уже проще — на внутренних маршрутах патрулей было гораздо меньше и уже через пятнадцать минут я, забравшись под цистерну с бензином, закрепил взрывное устройство, установив двадцатиминутное замедление, после чего двинулся дальше, изучая надписи на вагонах, чтобы найти боеприпасы. И уже через десять минут я закрепил вторую мину, а потом и третью.

После выполнения важнейшей части задания настало время позаботиться о собственной безопасности. Я короткими перебежками, скрываясь под вагонами от встречных патрулей, достиг крайнего состава и затаился под ним, обратно сменив мягкие ботинки на форменные немецкие сапоги и приведя моё трофейное обмундирование в относительный порядок. А когда по прошествии нескольких минут в сотне метров от меня взорвалась мина под цистерной, я выскочил из под вагона и истошно закричал:

— Спасайтесь, сейчас все взорвется, там бензин и снаряды!!!