– Не-не-не, и в мыслях не было таких… кхм, мыслей! Фиговый из тебя телепат!

– Да я же просто веселюсь, Волчок!

– Знаю, – улыбнулся Волков. – А насчет моста… хоть убей, но я всю жизнь считал, что мост – Аничкин, а не… как ты сказала?

– Аничков, – с подозрением повторила Соня и ахнула: – Волчок, а ну признавайся! Ты сколько раз в Питере был?

– Один. В глубоком детстве.

– Всего один? Какой кошмар! И как впечатления?

– Не понравилось.

Романова хмыкнула:

– Заметно. Мне кажется, у тебя… как бы потактичнее выразиться… детская обида на город, что ли?

– Почему ты так решила?

Соня пожала плечами:

– Слишком отстраненно себя ведешь – головой не крутишь, про дворцы не спрашиваешь, «коняшки» не заинтересовали.

– Прими мои поздравления – твой внутренний телепат во многом прав, – согласился с ее выводами Макс. – Обида есть, но не на город, а на родителей. На отца. Который превратил веселую семейную поездку… Неважно, забей! – отмахнулся он.

– Веселая семейная поездка, да?.. – Романова ненадолго задумалась, а затем воодушевленно продолжила: – Так, Волчок, на выходные ничего не планируй. И обязательно запасись пластырем и хорошим настроением!

Макс приподнял брови в немом вопросе.

– У нас намечается грандиозная экскурсия! – ответила на него Соня. – Буду тебя опетербурживать! Проведу по всем знаковым и историческим местам, и ты у меня еще влюбишься в этот город. Только попробуй не влюбиться! – Девушка шутливо погрозила пальцем. – Будешь тогда каждый вечер от Мосбана до Дворцовой и обратно прогуливаться. До полной влюбленности!

– Договорились! – негромко рассмеялся Волков – непринужденность этой рыжей конопатой девчонки пришлась ему по душе.

– Наконец-то узнаю в тебе нормального Волчка! – засияла Соня. – Дай «краба»!

Но выполнить просьбу Макс не успел.

– Так, потом доболтаете, – испортил их веселье Николай. – А сейчас ведите себя нормально и не привлекайте внимание. – И добавил через паузу: – Тело выносят. Скоро пойдем.

Когда труповозка и «крякающие» полицейские машины влились в плотный поток Невского проспекта, Поздняков сделал жест следовать за ним и пружинистым шагом поспешил в арку, что отделяла улицу от дворовой территории.

Во дворе, несмотря на притягательный для обывателей кинотеатр «Аврора», было тихо и безлюдно. Оглядевшись, Николай вновь показал идти следом и направился к мусорке, стоящей справа от арки в специально отведенном месте.

– Я так понимаю, за этим пухто тело и нашли, – остановившись, указал он на контейнер.

– У меня вопрос, – притормозил Макс, – который я уже пытался задать Соне: что такое пухто? Этот бак?

– Ага. – Антон присел на корточки, высматривая на тротуарной плитке пятна крови. – Это аббревиатура: пункт утилизации и хранения твердых отходов.

– Пухто… – задумался Волков. – Слышится, будто инженер натянул пуховик на яхту и решил особо не заморачиваться с названием.

– Пуховик на яхту? Волчок любитель метафор?

– А что такого? – Макс повернулся к задавшей вопрос Соне. – Натягивают же сову на глобус, чем тебе пухто нравится меньше… «совобуса»?

Пока Волков и Романова перекидывались ничего не значащими фразочками, Зарецкий поднялся на ноги:

– Крови нет.

– Стало быть, и ран на теле убитой не было, – поиграл в Капитана Очевидность Поздняков.

– А как же отчет? И разорванная грудная клетка? – не согласился Антон.

– Значит, отчет составлен неверно. И ран на теле убитой не было, – повторил старший группы.

– И что из этого следует, Ник?

Тот пожал плечами:

– Пока ничего. Простая констатация факта. – И, повторно оглядевшись, направился к ближайшей «ребристой» скамейке. Усевшись, откинулся на спинку и, разведя руки в стороны, положил их сверху на рейки.

– Идем! – Рыжеволосая потянула Макса за рукав. – Сейчас Ник будет нам шоу показывать.

Троица ведьмаков встала позади Николая – Соня посередине, Антон и Макс по бокам от нее.

Сняв с шеи оберег Велеса, Романова сложила руки в «замок» и зажала в них амулет. Зарецкий, приобняв напарницу за талию, свободную ладонь опустил на плечо Николая.

– Волчок, сделай то же самое, что и Хаб, – повернув голову, нетерпеливо велела рыжая.

Макс с трудом сдержал едкий комментарий – с чем с чем, а с дублированием дара ведьмак был прекрасно знаком. Просто немного растерялся…

Дождавшись, когда Волков выполнит требуемое, Соня поднесла «замок» к губам и сомкнула веки. Антон, с удовольствием прижавшись к бедру рыжей, тоже прикрыл глаза. Решив не отставать от напарников, Макс последовал их примеру.

В полнейшей тишине прошла минута или две. Волков даже успел подумать, что ничего не знает об абсорбции, а спросить о ней Соню как-то не догадался. Зато он узнал, что такое пухто. Крайне полезная информация!

Не понимая, происходит ли рядом «поглощение памяти предметов», или они как идиоты стоят у лавки на потеху зевакам, Волков решил одним глазком подглядеть, что творится вокруг. Но не успел…

Рев мотора. Неистовый, оглушающий, близкий. Пугающе близкий! В нос бьют выхлопные газы, а порывы раскаленного воздуха бегут по затылку.

А через мгновение мимо проносится мотоцикл…

От неожиданности Макс непроизвольно выругался и открыл глаза. Повернул голову на удаляющийся шум – в арке, оставляя за собой чернильный шлейф выхлопа и эхо мощного двигателя, исчезал блестящий спортбайк. Кажется, «Ямаха».

– Вот идиот! Чуть не снес меня! – возмутился он. Продолжая негодовать, попробовал двинуться с места. И – не смог.

Вдруг понимая, что превратился в низкую, «уполовиненную» версию самого себя, ведьмак опустил взгляд и потерял дар речи – нижняя часть тела была по пояс замурована в землю.

– Ч-что за фигня?

Упершись руками в тротуарную плитку, Волков попробовал выбраться из ловушки. Но попытка успехом не увенчалась.

Зарецкий и Романова также были закопаны по пояс в землю, но не проявляли по этому поводу ни малейшего беспокойства.

– Максим, волноваться не о чем, – послышался спокойный голос Позднякова. – Сейчас мы находимся в памяти предмета, а конкретно – в памяти скамейки, на которой я сижу. Мне стоит спрашивать или сам догадаешься, с какой высоты скамейка могла «видеть» происходящее? Вот-вот.

– Ага, понял, – видя, что беспокоиться не о чем, кивнул Волков и огляделся.

Тусклая серая пелена.

Она была везде – покрывала стены домов, обволакивала окна с решетками, окутывала фонарные столбы, затягивала двери «Авроры», стелилась по земле. Легкое дыхание теплого воздуха пыталось сдуть эфемерную завесу, и тогда взору открывалось то, что пелена так тщательно скрывала – будто нарисованные простым карандашом изломанные линии черно-белых домов, безобразные деревянные двери и грубые решетки, кривые фонарные столбы и скамейки…

От созерцания необычного вида Макса отвлекли приглушенный мужской голос и счастливый девичий смех, что донеслись из арки, отразились от «внутренностей» двора-колодца и утонули в небольшой бесцветной луже.

А затем на свет вышла парочка влюбленных.

Были они совсем молоденькими. По крайней мере невысокая темноволосая девушка выглядела немногим старше шестнадцати. Впрочем, внешность могла быть обманчива – судя по округлым выдающимся формам под коротким обтягивающим платьем, девушка давно «созрела» для чего-то большего, чем романтические прогулки под луной.

Ее длинноволосый кавалер, одетый не по погоде в черный «готический» плащ, кожаные штаны и тяжелые сапоги, выглядел чуть старше – лет на двадцать. Позвякивая браслетами и цепью, он что-то воодушевленно рассказывал своей подруге, и каждая новая фраза вызывала у его спутницы приступ смеха.

Смысл их беседы Волкову так и остался неясен – сколько ведьмак ни пытался вслушиваться в разговор, но так и не разобрал ни слова. Вместо них слышались лишь неясные «бу-бу-бу».

Тем временем парочка повернула от арки налево и, пройдя к двери парадной, застыла возле нее. Обменявшись десятком по-прежнему неразборчивых фраз, «гот» и «малолетка» присосались друг к другу, и следующие пять минут по округе разносились звуки страстных поцелуев. Поцелуев, которые в любой момент грозились перейти в соитие.