– Опоздал ты, Волчок, я уже обиделась.

– Все, Соня и тебе прозвище дала! – рассмеялся Антон. – Удачно ты влился в коллектив!

– Соня, значит. Очень приятно. – Макс, одарив улыбкой закатившую глаза девушку, повернулся к парням: – Где мне разместиться?

Худощавый Николай указал на свободный стол:

– Твое рабочее место, Максим. Устраивайся.

Волков не заставил просить дважды. Подхватив с пола сумку, засунул ее под стол и опустился на мягкий офисный стул. С детской непосредственностью крутанулся вокруг своей оси.

– Всегда мечтал так сделать.

Очкарик Роберт, который расположился справа от Макса за соседним, «приоконным» столом, повернулся к новенькому:

– У Ивана Петровича, я так понимаю, ты не был?

Волков развел руками.

– Выходит, не был, – констатировал Роберт и встал. – Пойдем, провожу тебя. Иван Петрович работает в соседнем кабинете, ты проходил в прихожей мимо его двери. И документы не забудь.

Макс кивнул. Решив, что Иван Петрович это работник отдела кадров – возможно, даже начальник отдела кадров! – он вытащил из сумки личное дело и поднялся на ноги. Пропустив Роберта, пошел следом.

– Максим, хочешь загадку? – в спину ему прилетел вопрос от Антона Зарецкого, и Волков, притормозив, обернулся. – Захожу я, короче, вчера вечером в кабинет Ивана Петровича, а там он. В потемках что-то делает. Пригляделся – сидя стоит на стуле и лампочку выкручивает. Загадка: это как?

– Сидя стоит на стуле и лампочку выкручивает? – Волков, почесывая бороду, уткнулся взглядом в потолок и попытался представить эту картину. – Загадка какая-то… неправильная.

– Не-не, все так и было! Сидя стоит на стуле и лампочку выкручивает, – с неуловимой иронией в голосе повторил Зарецкий. – Это как?

Макс, чувствуя в загадке подвох, сдался:

– Не знаю.

– Думай!

– «Сидя» – не наречие, а прозвище Ивана Петровича, – переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо пояснил застывший возле кабинета Роберт. Выглянув из-за плеча Волкова, прикрикнул: – Антон, отстань от человека, не до тебя сейчас!

– Мог бы и подыграть, – расстроился Зарецкий. – А так всю загадку испортил.

– Не мог. Иначе мы до вечера бы тут зависли! – не согласился очкарик. – А Максиму нужно к Ивану…

Он не договорил – дверь кабинета плавно отворилась, и на пороге возник морщинистый дедушка в старомодном поношенном пиджаке.

– Что за шум, а драки нет? – проскрипел дедушка и, протерев слезящиеся глаза, перевел взгляд на Максима. – Вы, что ли, молодой человек, буянить изволите? Кем, собственно, будете?

– Иван Петрович, принимайте! Это Максим, его взамен Юрки прислали, – опередив Волкова с ответом, Роберт с чувством выполненного долга направился обратно за стол.

– Так точно, Максим, – вытянулся тот в струну. – Максим Волков.

– А-а, Максим! Приехали! А мы вас к вечеру ожидали. – Дед протянул руку: – Сидоров Иван Петрович, начальник Первого убойного отдела Санкт-Петербургского филиала ведьмаков. С ребятами, полагаю, вы уже познакомились?

Макс, мысленно отметив свою небольшую оплошность – Иван Петрович оказался хоть и начальником, но вовсе не отдела кадров, – пожал крепкую ладонь:

– Более или менее.

– Замечательно! Но я, как ответственный руководитель, должен обеспечить новоприбывшим сотрудникам не только поверхностное знакомство с коллективом, но и… – Сидоров замешкался, пытаясь подобрать слова, и махнул рукой: – К черту канцелярщину! Пойдемте повторно знакомиться с коллегами! Так сказать, на бис!

Ухватив Макса под руку, Иван Петрович проследовал в комнату с подчиненными. Остановившись возле столов, достал из кармана пиджака шариковую ручку. Покрутив в пальцах, указал на бледного худого брюнета в строгой рубахе:

– Николай Поздняков, старший группы. Тридцать четыре года. Прозвище Ник. Специализация – псионик, – словно зачитывая краткую характеристику из личного дела, «заскрипел» дед. – Способен проникать в «воспоминания» предметов в местах мощного выброса энергии. Например, на месте убийства.

– Это называется абсорбция памяти предметов, – едва Иван Петрович договорил, добавил Николай. – А слово «абсорбция» расшифровывается как «поглощение».

– Поглощение памяти предметов, все так, – согласился Сидоров и перевел ручку на пухлого: – Антон Зарецкий, девятнадцать лет. Прозвище Хаб. Работает с нами чуть более полугода. В силу возраста глуп, ленив и неопытен, но обладает уникальной специализацией. Антон – некромедиум, умеющий общаться с душами мертвых. С их сознанием. Посему и терпим.

– Вдобавок я ненавижу ЗОЖ и обожаю жареные крылышки, – не обидевшись на «глуп», негромко засмеялся Антон. – Спорт это вообще не про меня. Единственное, что у меня бегает по утрам, да и то не всегда – глаза.

Иван Петрович угукнул, а указующий «перст» в виде ручки переместился на очкарика.

– Роберт Шварц по прозвищу Робби, двадцать семь лет, наш аналитик. Лучший в своем деле. Благодаря ведьмачьей способности умеет разгонять адреналин и стимулировать ген, который ускоряет, назовем их так, мыслительные функции организма. Из-за чего Роберт начинает думать как компьютер, максимально споро выуживая из информационных потоков крупицы информации и придавая их моментальному анализу.

Пока Иван Петрович говорил, Шварц, откинувшись на спинку кресла, сидел с закрытыми глазами и покачивал головой в такт словам.

– Что-то анализирует, – одобрительно заметил Сидоров. – Помимо сказанного, Роберт… как это называется у молодежи? Кулхацкер, во!

– Хакермен, – не удержавшись, негромко прыснула рыжая.

Волков, пусть и был уверен, что так уже лет десять никто не говорит, начальство решил не поправлять. В отличие от Шварца.

– Иван Петрович, – открыл глаза аналитик, – то, что вы сказали – устаревший сленг. Ироничный. Даже слегка обидный. И никакой я не хакер, просто умею чуть-чуть программки писать и компьютеры чинить, если проблема решается нажатием кнопки «включить-выключить».

– Буду иметь в виду. – Иван Петрович выслушал спич и повернулся к отдельно стоящему столу с рыжей Соней: – А вот эта сударыня с императорским именем и есть та, кто придумала коллегам все эти нелепые прозвища-сокращения.

– Почему же нелепые, Сидя? – фальшиво удивилась девушка. В ее глазах заплясали озорные багровые огоньки.

– Видите, Максим?! – в свою очередь наигранно возмутился Иван Петрович и театрально всплеснул руками. – И мне прозвище дала! Своему непосредственному начальнику! Впрочем, – смилостивился он, – это простительно – у Софьи Алексеевны наблюдается небольшое когнитивное расстройство. Она не способна запоминать имена людей, поэтому использует прозвища. А еще Софья Алексеевна – гордый носитель фамилии Романовых, а наряду с этим – лекарь-пиромантка.

– Лекарь-пиромант, – поправила рыжая. – Ненавижу, когда профессии разделяют по полу! Почтальонша, вахтерша, повариха, пиромантка… Бе!

– Софья Алексеевна – лекарь-пиромант, – охотно согласился Иван Петрович. – С помощью пирорегенерации способна заживлять любые раны. Также умеет воспламенять предметы, причем как прикосновением, так и на расстоянии, и самовозгораться.

– Кроме того, могу обратиться птичкой, – игриво промурлыкала Софья, – и парить над землей аки феникс.

Кратко представив подчиненных, Сидоров обратил начальственный взор на Максима:

– Теперь хотелось бы услышать пару слов и о вас. Конечно, про ведьмака с потрясающим процентом раскрытия дел мы и так наслышаны, но… Информация из первых рук лишней не будет.

Волков, почувствовав на себе пристальные взгляды десятка глаз, прокашлялся:

– Максим Волков…

– Прозвище Волчок, – хихикнула Софья.

– Тридцать один год, – скосился на нее Макс. – До переезда в Питер служил в Дрезненском отделе. Это Подмосковье. Количество раскрытых дел за годы службы – сорок два из сорока двух…

– Прям беспроигрышная лотерея, – негромко прокомментировал Зарецкий, – не то что все эти… пять из тридцати шести и подобные.

Теперь Макс скосился на Антона: