— Сергей, кстати, уже забронировал номера и веранду в экстрим-парке, — теперь Вадим обращался к ней. — В субботу к десяти утра уже можно туда приезжать. Вы вчетвером приедете?

Яна улыбнулась:

— Я не успела спросить, но, возможно, впятером, — и развернулась к Миле. — Как насчет выходных в экстрим-парке? Шашлыки, снегоходы, у них свой каток, есть всякие прикольные штуки — тарзанки там, домики на деревьях.

Мила обрадовалась, что было видно по ее глазам:

— Это тот парк, что у Астаховской усадьбы? Блин, я давно хотела туда съездить! Хочу. Может не к десяти утра в субботу, но уж к вечеру точно приеду.

Вадим одобрительно кивнул. Инициатором сборов была Яна, но она не знала где и когда, поэтому спросила у Януша, тот набрал Сергею, а уж три Манцевича придумали, куда можно отправиться настолько большой компанией. Их и раньше-то было много, а спустя три года, когда у всех уже девушки-парни, а то и жены с мужьями, нужно действительно большое помещении. При этом хотелось и пообщаться нормально. Вспомнили про экстрим-парк, заказали себе большую гостиную, кучу развлечений, в некотором роде — банкет. Яна уже позвала Степана, еще до того, как определились с местом и временем, а вот Миле хотела сообщить, когда все станет чуть более понятно.

— Ну тогда ладно. Я попрошу брата вечером, посмотрим, когда что можно устроить по вопросу с Виталиком, потом тебе сообщу, — улыбнулся Вадим.

— А… — начала было Мила, но парень покачал головой:

— Это дружеская услуга… и, на всякий. Я могу за деньги пробить кого-то, иногда с чем-то помочь. Но то, что я делаю для Яны — это уже не совсем ко мне. Мало ли, вдруг тебе приспичит реально кого закрыть по 228: я таким, даже за деньги, не занимаюсь.

Мила понятливо кивнула. Они как-то быстро попрощались и вышли из библиотеки: хоть и с опозданием, но все еще можно успеть на пару.

— А что за 228? — спросила Мила. — Это какой-то особый код?

Яна тихо засмеялась: в библиотеке Мила вела себя так, будто ей все прекрасно известно. Этакая железная леди, прямо под стать Вадиму.

— Это когда пакетик с белым порошком в карман подкладывают, говорят — распространение, потом сажают на сколько-то лет.

— А-а-а, — восхищенно протянула Мила. — Буду знать.

— Как ты вообще познакомилась с Вадимом? — не утерпела Яна.

— Знакомая его номер давала. Я с ним виделась один раз — помогал отмазать нашу очень хорошую массажистку. Она подралась со своей соседкой по лестничной клетке, а бьет массажистка как мужик, так что сломала соседке челюсть. Вот Вадим помог договориться с той дамочкой.

Яна удивленно уставилась на Милу. Та, заметив ее взгляд, беззаботно пожала плечами:

— Что? Ты думаешь, в салоне у нас массажистками девушки из хороших семей работают? Там такие оторвы бывают — мама не горюй. А Венера — мастер своего дела, к ней очередь длиннее, чем к выписанным тайкам. Было бы очень обидно, если бы лучшего мастера посадили за то, что она поцапалась с соседкой из-за курения на лестничной клетке.

***

— Ян, ты дома? — едва успев захлопнуть за собой дверь, крикнула Яна и прислушалась.

Ответа не было. Она грустно вздохнула, кинула сумочку под зеркало и уже не спеша стала раздеваться. Очень хотелось обсудить с Янушем Степана, а еще похвастаться подарком, самым настоящим и, самое главное, первым таким романтичным. Степан подарил ей набор колечек на разные фаланги.

Что скрывать, было неожиданно и очень приятно. Правда, встречаясь сегодня со своим парнем после пар, Яна никак не ожидала, что вместо кафе они пойдут в ресторан, да еще и за десертом Степан с загадочным видом достанет из внутреннего кармана пиджака темно-фиолетовый бархатный мешочек. Она даже не поняла сначала, что это, но когда Степан улыбнулся и протянул ей его со словами: ”Это тебе, Ян”, — в груди сладко ёкнуло. А когда на ладонь высыпались несколько серебряных колец, выполненных в одном дизайне, чуть слезы на глазах не выступили. Колечки — изящные, красивые, совсем простые и в то же время очень элегантные ей очень понравились.

— Я подумал, что они тебе подойдут, — улыбнулся Степан, когда она подняла на него взгляд. — Нравится?

— Очень, — кивнула Яна и еле удержалась, чтобы не броситься ему на шею и не расцеловать. — Мне впервые дарят что-то подобное.

Степан рассмеялся, очевидно, довольный ее реакцией. Они допили кофе, съели десерт и он подбросил ее до дома. Ну, как подбросил… Яна сама себя подбросила — водить Степанову машину ей по-прежнему ужасно нравилось. Нацеловавшись на морозе, они с трудом расцепились, Яна проводила взглядом уехавшего Степана, который отправился на рабочую встречу, и поспешила забежать в подъезд: начало декабря выдалось очень морозным и снежным.

А брата, как назло, дома нет.

Так, думая о своем парне, она помыла руки, поставила чайник и сунула нос в холодильник в поисках вкусненького. Едва закрыв дверцу, чуть не подпрыгнула: прислонившись к стене, на пороге кухни стоял мрачный Януш и смотрел на нее.

— Ты чего меня пугаешь? — возмутилась Яна и сдула со лба челку. — Я думала, тебя дома нет. Так и поседею с тобой.

— Ничего, незаметно будет, — негромко отозвался Януш и криво ухмыльнулся. — Ты же блондинка.

Яна нахмурилась, но промолчала.

Настроение брата ей не нравилось. В последнее время он все время ходил то расстроенный, то злой, но разговаривать отказывался наотрез. Не “переварил” еще. Яна была почти стопроцентно уверена, что дело в “рыбке”, но в душу не лезла. Правда, она тоже не железная, а смотреть, как близнец сам себя загоняет в депрессию, становилось уже невыносимо.

— Братец, не хочешь сказать, что с тобой творится? — недолго думая, спросила Яна и тоже сложила руки на груди.

Януш дернул плечом, отводя взгляд в сторону, прошел к сушилке, достал кружки и налил им чай. И все это молча. Настроение неуклонно портилось. Яна вздохнула и, выложив на блюдце последний эклер, прибереженный для себя, быстро подвинула его брату. Чтобы не передумать.

— На, от сердца отрываю.

Януш наконец слабо улыбнулся и послушно откусил кусочек, запил большим глотком чая. Яна закатила глаза, но промолчала и потянулась за курабье, хотя песочное печенье любила не слишком, но, как говорится, на безрыбье и рак — рыба.

— Ну, — решительно начала она, когда чай был выпит, а вкусняшки — съедены, — взятку ты получил, теперь рассказывай.

Брат помолчал, задумчиво глядя в кружку, громко вздохнул и выдал:

— Я заебался.

Яна даже икнула: чтобы ее близнец, немножко сноб и совсем не немножко перфекционист, вдруг начал материться, это…

— Ла-адно, — протянула она, уже подозревая, что именно услышит, — а поконкретнее можно?

— Ангелина меня достала, — выпалил Ян, поджал губы и зло сощурился. — Зову в кафе — не хочет, в кино — только на то, что хочет смотреть она, зову на встречу со школьными друзьями — она нос морщит. Мои интересы побоку, постоянно появляются какие-то новые знакомые, которых я не знаю, даже сексом мы уже давно занимаемся так, как будто она мне одолжение делает. Как будто я вибратор на ножках, блин!

Яна стыдливо опустила глаза, чувствуя, как щеки, лоб, уши и даже шея краснеют от неловкости — все лицо горело. Испанский стыд… Брата просто прорвало: он высказал, кажется, все, что успело накопиться за время, что они с Ангелиной встречаются. Точнее, с того момента, как Геля из милой, тихой и домашней девочки превратилась в сушеную воблу и замороженную селедку. Яна слушала-слушала и понимала, что начинает ненавидеть “рыбку” все больше и больше. Брата было жалко, но что сказать, она не знала.

— В общем, я устал, — наконец выдохнул Ян, оперся локтями на столешницу и как-то обессиленно потер ладонями лицо, избегая смотреть на нее.

— Я… Я не знаю, что сказать, — тихо выдавила Яна и, встав, потянулась обнять брата.

Она молча гладила по взъерошенным, наверное, после сна волосам, по плечам, а в сердце щемило от желания помочь и от невозможности это сделать.

— Ты уверен, что за эти отношения стоит держаться? — робко спросила она, когда дыхание Януша из прерывистого и поверхностного стало размеренным.