– Дело не в росте, а в обаяние, что в тебе с излишком и конечно в золотом характере. Ты внушаешь доверие, и на тебя я думаю, в жизни всегда можно будет положиться окружающим людям. С тобой я себя сейчас уверенно чувствую и даже не хочу вспоминать о семейной драме, которую мне устроил на мой день рождения «благоверный муж», с моей подругой.

Она замолчала и быстро выпила вино:

– А обо мне ты тоже брату своему расскажешь? – спросила она.

– Не знаю, наверное, да. Пускай знает, что у меня не только ровесницы бывают, но и зрелые женщины.

– Какой ты ещё ребёнок и не скажешь, что у тебя в ближайшие дни свадьба будет, – улыбнулась она. – Тебе бы погулять ещё не мешало, а ты узду на себя надеваешь.

– Ты думаешь, если я нагуляюсь вволю, то, когда женюсь, буду однолюбом? Нет, Маша, чем дальше в лес, тем больше дров. Погулять я всегда успею. Брак для меня помехой не будет. Девчонка хорошая попалась, я ей сразу подарил свадебное платье. Думаю, семью образцовую создать, а чужих женщин я буду любить, вероятно, всю жизнь, но свою Ольгу и детей которых она мне родит, – больше всех на свете.

– Молодец! Хорошо сказал, – потрепала она его по голове.

После чего с неё спало полотенце и оголило её упругую грудь. Она хотела поправить полотенце, но он попридержал её руку.

– Не надо, тебе так больше идёт. У тебя красивая грудь, а соски похожи, на переспелую вишню, которой, ты сейчас заедаешь вино, – сказал он и прильнул к её груди.

– Тогда и ты раздевайся? – потребовала она, – или ты меня всё ещё стесняешься?

– Нет, этот порог я переступил в ванной. Стеснение пропало, есть только трепет и преклонение перед твоей красотой.

Он составил закуску и вино на пол и начал медленно раздеваться, бросая взгляд на Машу, которая намеренно отвернулась, чтобы лишний раз не смущать его. Он опустился перед ней на колени совсем, обнажённый и сдёрнул с неё до конца ещё не просохшее полотенце и начал целовать её в груди. Затем она вытянула ноги на матрасе и легла на спину, неожиданно стиснув его тело своими ногами, так, что он без промедления вошёл в неё. И он словно пилот болида сорвался со старта.

– Куда ты спешишь, нас никто не гонит, – сказала она, – позволь мне самой регулировать наши близкие отношения.

– Я согласен, делать, всё как ты скажешь. – Поучи меня? – горячо дышал он ей в лицо.

– Тебя учить не надо, ты всё делаешь правильно и технично, я просто жалею твои силы, которые ты можешь до первой брачной ночи израсходовать на мне.

Но он был, не удержим, и на её слова не обращал внимания. Отпустил он её из своих объятий только через полтора часа.

– Как жалко, что мы с тобой больше не увидимся? – прошептала она, раскидав свои волосы по матрасу. – Я бы не отказалась с тобой от повторной встречи, даже будучи вдали от тебя. Только скажи мне, и я примчусь к тебе на всех парусах.

– Мы Маша с тобой ещё не прощаемся, – ответил он ей, тяжело дыша. – Я сейчас на часок отлучусь на работу и вновь приду к тебе.

– Ты же на машине, почему придёшь? – спросила она.

– Я машину поставлю в гараж. Должен же я выпить с тобой вина и обсудить перспективный план твоего пребывания в нашем городе. Я догадываюсь, что ты не знаешь, как спланировать следующий день. А в этой квартире оставаться тебе будет уже завтра после обеда нельзя. Я думаю, выход мы найдём. У меня в городе много друзей, что – то, придумаю. Ты оденься сейчас и запрись. Я скоро буду.

***

Толик вышел из квартиры и, садясь в машину, которая стояла под развесистыми вишнями, посмотрел на окно. Маша стояла, прижавшись к стеклу лицом, и на ней уже было одето её ярко-красное платье.

– Был бы я художник, я бы обязательно картину с неё написал в этом ракурсе и назвал бы её, «Госпожа Вишня», – подумал Толик, и завёл машину.

На работе он отдал отцу все бумаги на отправку вагонов и пошёл к своему другу Миндалю, который работал за забором кладовщиком в ремонтной зоне пассажирского автопарка. Его он застал на месте.

Сеня был на складе и проверял в коробках метрические приборы вместе с дальним родственником, главным инженером и кандидатом технических наук, Ковальчуком Виталием Ефимовичем, – хорошим другом отца Толика.

Ковальчук был из категории таких людей, с которыми можно не стесняясь разговаривать на любую тему и получить дельный совет, если он необходим.

– Что Толик, новую машину уже пришёл ремонтировать? – спросил он.

– Нет, рано пока. Месяца ещё не езжу, – ответил Толик.

– Она у него скоро сломается, – сказал Миндаль Ковальчуку.

– Это почему, ты так решил? – спросил Виталий Ефимович.

– А он её не обмывал. Нужно было, как положено друзьям вина купить, а потом ездить, не опасаясь, что движок не развалится.

– Ты напрасно предрекаешь такую судьбу его Москвичу. Поездит он на ней досыта без поломки, так как подарки не обмываются, – сказал Виталий Ефимович, – а на свадьбе у него мы всё обмоем и машину, и невесту, и квартиру, которая пока ещё строится. Отец говорит, что стены уже вроде стоят? – вопросительно посмотрел он на Толика.

– Откровенно говоря, я не знаю, это ведь Ольгины родители нам кооператив дарят. Мне спрашивать не совсем удобно, а Ольга не спешит из родительского дома уходить. Ей там вольготно живётся. Но завтра всё. Лафа её кончится. Будем перевозиться в квартиру Сениных старичков на Парковую улицу. Пока там поживём.

– Там место неплохое, хоть и дома старые. А то, что ты надумал жить самостоятельно без родителей это верное решение, – одобрил Виталий Ефимович.

Толик устроился на облезлом стуле около письменного стола и уставившись на Виталия Ефимовича тушуясь, заявил:

– У меня сегодня неожиданная проблема возникла, которую я сам себе создал. Одну знакомую красивую женщину, я туда с ночёвкой привёл. Она сама библиотекарь из другого города и здесь никого не знает, как бы Сенька её к вам во времянку устроить на пару дней? – спросил Толик, – всё равно она пустует у вас.

– Сейчас не пустует, мать там варенье варит с утра до вечера и тапочки шьёт по ночам, – сказал Миндаль.

– Ты где эту женщину нашёл? – спросил Виталий Ефимович.

– На дороге, – соврал Толик. – Подвозил я её, ну и разговорились. Она от мужа военного сбежала из Ветлуги. Он садист у неё оказался.

– А она не того случайно? – спросил Ковальчук.

– Что не того? – не понял Толик намёка.

– Ну, аферистка или гастролёрша, какая – ни будь?

– Ты чего дядя Витя я, что думаешь, в людях не разбираюсь. Она интеллигентная и грамотная, немного похожа, на женщину с гор, – Маша её зовут, но ей больше идёт имя Харита.