«Теперь я тоже буду носить этот груз и хранить чужую тайну», – подумал Ричард в тот момент. Больше они с Софией о ритуальных услугах не разговаривали.
Фактически работники бюро были далеки от работников ритуальных услуг. В одном месте существовало как бы два разных мира, ни один из миров не вмешивался в жизнь другого, и, за счет этого, каждый жил спокойно и счастливо.
Больше всего Ричард боялся допустить осечку или проявить беспечность со своей стороны. Однажды он признался Раисе: «Я проверяю, к какой категории относится тот или иной человек по нескольку раз перед его визитом. Ну ты представь: заходишь к психотерапевту после смерти своего родственника, а тебе выдают: «Когда вы приняли решение умереть?» «Не переживай, освоишься, – ответила она тогда. – Ты вот боишься, а у меня и правда один раз такое было». Ричард так и не понял, шутит ли она или откровенничает.
Однажды утром Ричард проснулся и внезапно осознал, что прошло уже два с половиной года с начала его работы. За два года он так и не увидел Виктора и, лишь иногда, интересовался о его здоровье у Кларисы. Несмотря на то, что Георг уже упоминал об их родстве, Ричарду хотелось услышать об этом самому, поэтому как-то раз, за десять минут до конца обеденного перерыва, он спросил у Раисы, сидя в ее кабинете:
– Клариса действительно дочь Виктора?
Вопрос, казалось, никак не вписывался в общее настроение их диалога, но у Ричарда была привычка спрашивать обо всем, на что он может услышать четкий ответ. Разумеется, на работе он задавал такие вопросы только Раисе. Эта женщина стала для него ключом к чужим тайнам и секретам.
– А сам как думаешь? – ответила она, глядя на Ричарда так, будто он сказал о чем-то очевидном и понятном даже самому непроницательному зрителю.
Она сидела, упершись локтями в стол и положив подбородок на ладони. Раиса не могла похвастаться выразительной внешностью, но все-таки обладала каким-то манящим обаянием: у нее были добрый материнский взгляд, сочетавшийся с учительской строгостью, аккуратно собранные сзади черные волосы, нос картошкой, маленькие глаза и круглые очки на лице, которые ей очень шли. Образ дополнял небольшой лишний вес и невысокий рост, из-за которого она носила туфли только на каблуке или платформе.
– Думаю, это глупый вопрос, но все равно хочу убедиться, – усмехнулся Ричард, – интересно, насколько они похожи?
– Что-то мне подсказывает, что она прямо его копия. Папина дочка.
– Сто процентов.
Ричард подозревал, что именно Клариса унаследует ритуальные услуги после смерти отца, но при этом отмечал ее неготовность занимать руководящую должность. Человеку со стороны могло показаться, что Клариса – хороший кандидат: трудолюбивая и требовательная начальница, именно то, что нужно ритуальным услугам, но Ричард считал, что только благодаря надзору Виктора она не перегибает палку в различных деловых вопросах, разговорах и прочих действиях.
«Ну а кто, если не она? – думал Ричард, – в бизнесе всегда так и происходит. Хоть ритуальные услуги не назовешь обычным делом, но брать на столь высокую должность человека совершенно нового – глупо. Тут обязательно нужен кто-то свой, давно знакомый. Судьба ритуальных услуг предрешена, вопрос в другом – проживет ли идея без основателя и если да, то каких успехов потом добьется фирма?»
Впрочем, чтобы не забивать голову лишними мыслями, Ричард старался забывать вопросы, на которые ему никто не мог ответить.
***
– Ну как, Рич, не жалеешь о том, что я позвал тебя сюда работать?
Друзья сидели в кабинете Ричарда и пили черный чай с песочным печеньем. Из окна доносился вой ветра. Ноябрьские вечера становились все холоднее, отчего чай казался еще вкуснее и приятнее. С первого рабочего дня Ричарда прошло полгода. Достаточный срок, чтобы полностью закрепиться на своем месте и больше не бояться перемен.
– Не хочу показаться маньяком, но с того раза, как я сказал тебе, что мне нравится это место, я полюбил его еще больше! – Ричард сидел на своем кресле справа от журнального столика (если смотреть от входа в кабинет), а Георг – на кресле пациента. Ричард даже чувствовал себя так, будто сейчас консультирует своего друга, – а у тебя как дела? Как с Агатой?
Вопрос казался нелогичным в контексте их разговора, но Ричард больше не хотел развивать тему любви к работе, поэтому решил перескочить на что-то более сложное и запутанное.
– Да нормально. Иногда я даже готов жениться на ней! – Ричард на секунду скривил уголок рта, но, поняв, что Георг шутит, выдавил из себя улыбку. Она вышла нелепой и выглядела странно на фоне опечаленного лица друга. Ричард видел, что Георга что-то гложет. Тот нервно тер большие пальцы друг о друга и мыслями постоянно переносился куда-то вглубь своей головы, терзая себя чем-то или… кем-то?
– Рассказывай, что случилось.
Георг не стал делать вид, будто ему нечего сказать и, тяжело вздохнув, ответил:
– Некоторых клиентов ритуальных услуг отпускать особенно тяжело. Люди уходят из жизни, оставляя семью и детей в одиночестве, и, чаще всего, дети даже не знают причину смерти мамы или папы. Однажды сюда придут дети наших прошлых клиентов и скажут, что хотят умереть, потому что им не для кого стараться. Даю тебе гарантию, такое вполне реально.
Ричард очень трепетно относился к вопросу детей, то ли из-за своего собственного детства – он рос без отца – то ли из-за неимения своих. Так или иначе, полгода работы в ритуальных услугах отметились мыслью, вдруг пришедшей ему в голову: «В наши обязанности не входит забота о других». Эта мысль ужаснула, она была будто совсем не его, не шла к его характеру.
– Не подумай, что я слишком многое через себя пропускаю, но просто иногда… Не знаю, похоже мне пора сходить к Анатолию Павловичу на прием, – продолжил Георг, предугадывая реакцию друга.
– Ты рационально мыслишь, а это уже кое-что. Мне стоит высказать вслух все то, что я думаю или ты сам понимаешь?
– Да понимаю я все. Не дурак, – буркнул Георг, будто злясь на самого себя.
– Мне, кстати, тоже пора посетить Михаила, – сказал Ричард после затянувшейся паузы, – Опять снится Вероника… – Ричард не знал, к чему добавил эту последнюю фразу. Обычно он не любил делиться такими подробностями.
– Оу, – единственное, что смог ответить Георг. Последний раз он слышал о ней несколько лет назад.
– Не утруждай себя. Проехали. Что там насчет Агаты и свадьбы?
– Да ничего особенного. Думаем сыграть свадьбу весной, потом пойдут дети и прочие радости жизни.
– Ты всерьёз собрался жениться? – Ричард старался передать другу шутливое настроение и разрядить обстановку. В последнее время Георг все чаще казался подавленным и загнанным в угол. Георг всегда пытался выглядеть более смелым, более грубым, способным на сумасшедшие поступки, но с самого начала их отношений Агата «крепко схватила его яйца, не желая отпускать». Ноябрьский вечер хоть и не был первым звоночком для Ричарда, но видно было, что Георг в отправной точке уныния. В течение последующих двух лет работы в ритуальных услугах Ричард наблюдал за тем, как его друг медленно обмякает во власти этой женщины. Сначала он пытался поговорить с Георгом, затем, после нескольких неудачных попыток, понял, что Георгу вполне комфортно в своем болоте и перестал как-либо вмешиваться в их жизнь. Пара все же поженилась весной, но с тех пор их отношения будто оставались на одном и том же уровне. Они либо позабыли о желании обзавестись детьми, либо не могли его осуществить (обычно пара упоминала первый вариант, если заходила речь, но, кто знает, какие секреты хранили эти двое от других).
– Я… Хочу, да. Мне давно пора, – с некоторой неуверенностью промямлил Георг.
– Ты собираешься жениться, потому что «пора» или потому что реально этого хочешь?
– Рич, – Георг бросил взгляд на Ричарда и замолчал.
– Черт знает, почему ты остаешься с ней, если она тобой распоряжается, как хочет, – не выдержал Ричард. Сейчас он злился. Прежде всего на Агату.