… – Внимание! – громко сказал громкоговоритель… – Поезд номер… Повторяю…

Молодой человек, над головой которого как раз и расположился гнусавый громкоговоритель, в повторах не нуждался. Он прекрасно понял, о чем идет речь, подхватил за выдвижную ручку небольшой чемодан на колесиках, повесил на плечо старенькую спортивную сумку и двинулся к выходу на перрон. Одет он был просто – джинсы, тонкий кашемировый свитер и кроссовки. Не слишком длинные светлые волосы, собранные в хвостик и аккуратная, ухоженная бородка. Звали молодого человека Роман, двадцати шести лет, не женат.

Его можно было принять и за удачливого бизнесмена средней руки, и за врача, и за геолога. Да за кого угодно…

На самом же деле Троицкий Роман Викторович был потомственным священником, в его роду был даже священномученик, расстрелянный за Христа в тридцать седьмом году прошлого века.

***

За три с лишним года служения священником, отец Роман научился любить совершенно посторонних людей, как своих родных, с болью смотрел, как тяжелым грузом висят на них грехи, утягивают в тоску, отчаяние и депрессивное болото безразличия. Как мог, помогал им вытаскивать на свет Божий эти забытые и полузабытые грехи, к исповеди подходил не формально, а ответственно и очень серьезно. Иногда люди стеснялись и не говорили самого важного, иногда и грех за грех не считали…

«Подумаешь, все так делают, я один, что ли…» – так мыслили многие, ошибочно полагая, что раз «все» – то не так уж и страшно…

Отец Роман твердо верил, что с его разрешительной молитвой Господь снимает с человека груз ошибок. Было тяжело, иногда очередь исповедников растягивалась на три-четыре часа, не меньше, особенно по праздникам, но и тогда отец Роман не отступал от своих правил. Не отпускал человека, пока не выскребет до донышка, не очистит до блеска тот сосуд, который доверил ему Господь. Отец Роман творил из грязной темной свалки достойное жилище для Духа Святаго.

Было тяжело. Очень. И физически, и духовно. Молился отец Роман за каждого искренне, самозабвенно, до упаду.

Ну ничего, человек ко всему привыкает, думал молодой священник, идя вдоль состава до нужного ему седьмого вагона. Вот в дороге отдохну, да и места там красивые… Природа…

Чемоданчик резво подпрыгивал на трещинках и бугорках разбитого асфальта, колесики его были приспособлены скорее для паркета, нежели для обычных дорог. С виду чемоданчик был небольшим и симпатичным, а внутри удобным и очень вместительным, что и прельстило молодого монаха.

Доехав до третьего вагона, нежный чемодан показал свой нрав, отплюнув от себя разом оба колеса. Отец Роман сбился с шага, оглянулся, оценил масштабы бедствия.

– Да уж… не гонялся бы ты, поп, за дешевизною… – пробормотал он, но расстраиваться не стал. Колеса тоже искать не пошел. Подхватил чемодан за ручку, поудобнее перевесил сумку и двинулся дальше.

***

Ехать ему было недалеко – одну ночь. На поезде, потом на автобусе. Совсем рядом.

Отец Роман нашел свое купе, закинул в багажное отделение искалеченный чемодан, сумку поставил на полку. Достал спортивный костюм, но переодеваться пока не стал, решил дождаться попутчиков и проводницу.

Присел возле окошка и стал рассматривать толпу, которая разноцветным облаком клубилась на перроне. Кто провожал, кто встречал, кто в одиночестве, как и сам отец Роман, искал свой вагон.

Сколько людей, сколько разных судеб!

« И всех, всех любит Господь, – подумал отец Роман. – Всех без исключения. А многие даже не знают об этом…»

Эта мысль неотвязно преследовала его уже который год, было очень обидно и жалко людей. Но… Насильно мил не будешь, и батюшка никогда и никому не навязывал свою точку зрения и свою веру. Только если спрашивали. А спрашивать в последнее время стали все чаще и чаще. И это радовало.

***

Наконец в купе заглянула девушка.

– Здравствуйте, – еле слышно прошептала она.

– День добрый! – приветливо откликнулся батюшка.

Девушка поставила на полку свой рюкзачок и села рядом с ним.

Громкоговоритель на перроне объявил об отправлении поезда и состав тут же послушно дернулся и медленно, почти бесшумно, поехал. Казалось, что не вагон едет, а перрон откатывается назад… Это потом, когда поезд наберет ход, начнется любимое отцом Романом перестукивание колес, под которое так уютно читать или просто дремать… Любил поезда отец Роман, ничего не поделаешь… Ты уже не здесь, но еще и не там… Дорога, и кто знает, что произойдет в этой дороге, и что там, с той стороны? С кем повезет познакомиться, с кем повстречаться? Случайных встреч не бывает, отец Роман знал это точно.

В купе вошла проводница, забрала у них билеты, взяла деньги за постель и чай и пошла дальше.

– Ну, с Богом! – тихонько сказал отец Роман, глядя в окно и перекрестился.

Девушка тоже перекрестилась. На душе у священника стало тепло и радостно, как становилось всегда, когда он встречал родственную душу где-то вне храма. На шее у девушки отец Роман заметил шнурочек, на которых многие носили крестики.

По очереди переоделись в дорожную одежду. Оказалось, что костюмы у них совершенно одинаковые, только у девушки размеров на пять поменьше.

Почему-то это очень их рассмешило. Настороженность растаяла, они сели друг напротив друга и стали знакомиться.

Проводница принесла чай и процесс пошел еще веселее. Девушка, которая представилась Вероникой, достала из рюкзачка пирожки, аккуратно разложила их по одноразовым тарелкам, следом на столе появились вареные яйца, картошка, огурцы и помидоры. Батюшка, сгорая от стыда, смог предложить только пачку магазинного печенья. Девушка улыбнулась и махнула рукой – ерунда, мол, какая, даже не думайте об этом!

После чая Ника спросила:

– А куда Вы едете, батюшка? В отпуск?

– Нет, меня перевели на другой приход. Служить еду, – ответил священник. – Деревня такая маленькая, но и им церковь нужна. «Ведьмины болота», слыхали?

В купе наступила какая-то нехорошая тишина. Вероника побледнела и опустила глаза. Внимательный иеромонах сразу заметил перемену в ее настроении.

– Что-то не так? – осторожно спросил он.

– Я там живу – вдруг проговорила Вероника. – Не надо Вам туда, батюшка, не надо! – ее бледная кожа, широко распахнутые испуганные глаза, дрожащие губы, очень насторожили батюшку.

– Объясните, в чем дело? – тихо, но настойчиво спросил священник.

Вероника вздохнула, закрутила тугим жгутом салфетку, которую давно тискала в руках, и решилась:

– Это не сказки, батюшка. Это действительно деревня ведьм и колдунов. Не нужен им храм!

– Значит, и Вы, Вероника, ведьма? Иначе как Вы там живете?

– Я – нет. И бабушка моя, Анна – нет. Остальные – да. Возвращайтесь домой, батюшка, не надо Вам туда!

– Да как же я вернусь, меня назначил Владыка на ваш приход… Ладно, думаю, все не так страшно, – слегка натянуто улыбнулся батюшка. – Приедем, разберемся… Да и решим, что с вашими колдунами делать. Утро вечера мудренее.

Умывшись и вернувшись в купе, отец Роман обнаружил, что Вероника уже лежит на своей полке, до подбородка натянув простынку. Было темно, только над его полкой был заботливо включен ночник. Батюшка улыбнулся.

Поезд начинал притормаживать, подъезжали к какому-то городу. Снаружи доносились распоряжения диспетчера о перегоне составов на другие пути, по потолку и стенам купе медленно проплывали отражения фонарей.

Батюшка взглянул на дорогие часы (подарок отца на окончание семинарии. Как тогда сказал отец? – «Береги время сынок, его осталось не так уж много»). До утра оставалось совсем недолго. Отец Роман собрался было завалиться спать, но его взгляд совершенно случайно упал на Веронику.

Девушка не спала, и даже уже не лежала. Она сидела в уголке своей полки, прижавшись спиной к стене и подтянув коленки к самому подбородку. Сверху натянула простынку, и молча, блестящими глазами, смотрела на батюшку.