— Ты, парень, ошибаешься.
— Если бы, дядюшка…
Малькольм с размаху ударил кулаком по столу.
— Совсем ослеп! Ничего не видишь!
— Что я должен видеть? — возмутился Иен. — Она до сих пор наверху. Горюет по своему любимому.
— А тебе не приходит в голову, что она горюет по другу, которого потеряла? — прикрикнул старик на племянника. — Что в этом плохого, скажи мне на милость? Ты, парень, должен быть сейчас с женой, а не надираться, как глупый молокосос, элем!
Из уважения к старости дяди Иен ничего не ответил, но раздраженно подумал, что зрение изменило не ему, а Малькольму. Он точно знал, что Сабрина в нем не нуждалась.
— Служанка Эдна говорила, что во время моей болезни Сабрина за мной ухаживала. Когда она появилась впервые, я принял ее за Фионну и накричал. Сам я этого, правда, не помню. Но случаются дни, когда я вообще обо всем забываю. — Малькольм пристально посмотрел на племянника. — Так вот, Сабрина не похожа на Фионну, и ты должен знать это лучше других, потому что ты не такой, как твой придурок отец. Или такой же, если не понимаешь, что она тебя любит?
Малькольм ушел, а Иен остался со своими мыслями и элем. И быть может, именно эль заставил его задуматься, уж не прав ли дядюшка? Неужели Сабрина его действительно любит? Или у старика просто разыгралось воображение? Следующее, что осталось у Иена в памяти, — это то, как он стоял на пороге спальни. Рукой, приоткрыв дверь, заглянул внутрь. Против ожидания Сабрины в постели не оказалось. С растерянным лицом она стояла посреди комнаты, и мокрое платье липло к ее обозначившимся под тканью ногам.
Она медленно повернула голову и, вдруг схватившись за живот, широко раскрыла глаза. Родные черты исказила гримаса боли.
— Иен, — прошептала она, — твой сын идет.
Несколько мгновений он стоял как вкопанный. Казалось, даже сердце стало биться медленнее. Сказанное доходило с трудом: роды начались, ребенок вот-вот должен появиться на свет…
Он рванулся в коридор.
— Эдна! — раздался его громовой крик. — Пошли за повитухой!
Иен тут же вернулся к Сабрине. Выражение ее испуганного лица пронзило его до самой глубины души. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, в спальню ворвалась Эдна и сообщила: — Маркус уже побежал! — И вот она уже распоряжалась: — Ну-ка, миледи, дайте-ка я вам надену сухую рубашку. А потом ложитесь обратно в постель.
Иен стоял поодаль и испытывал странные, тревожные чувства. Когда Сабрина легла, подошел, взял ее за руку и удивился, какими ледяными показались ему пальцы жены. Стараясь подбодрить, спросил, не хочет ли она, чтобы он остался, — Останься. Нет. Уходи! Пожалуйста, уйди! Его улыбка померкла.
— Как хочешь, — грустно ответил он и спустился в зал. Сев там, на прежнее место и как бы застыв, приказал принести еще эля.
К нему присоединились Аласдэр и еще несколько мужчин, но Иен не был склонен разговаривать. Он сидел в мрачном расположении духа и молчал.
В Сабрине он нашел все, что искал, все, о чем только мечтал и о чем даже никогда не подозревал. И теперь приходилось терять ее из-за Джеми. Да, соглашался он, она к нему хорошо относилась. Но любила всегда только Мак-Дугала.
Но ребенок, которого она носила под сердцем, — его!
В ярости Иен стукнул рогом с элем по столу. Гнев подогрел в жилах кровь, и он упрямо выпятил челюсть. «Клянусь Богом, им не удастся выпроводить меня! — яростно подумал он. — В конце концов, это и мой ребенок!» И он решительно, перепрыгивая через две ступени, помчался по лестнице.
Дверь с треском распахнулась. Иена слегка покачивало, и, чтобы удержаться на ногах, он взялся рукой за косяк. Эдна разинула рот, но ничего не сказала.
Розовощекая опытная повитуха Мередит уперла кулаки в круглые, как кочаны капусты, бока и, нисколько не робея, сказала: — Комната роженицы — не место, для мужчины, будь он хоть глава клана или кто другой. Так что извольте выйти отсюда.
Надменная черная бровь упрямо изогнулась.
— Это мой замок, и никто не смеет меня из него выгонять!
Мередит нахмурилась.
Тогда сядьте и не мешайте, Иен сердито посмотрел на нее и даже не вздумал послушаться. В четыре шага оказался у постели. Но то, что он увидел, чуть не повергло его на колени.
Сабрина лежала, привалившись к подушкам, и выглядела маленькой и хрупкой, кожа побледнела, словно выцветшее полотно. Грудь вздымалась и опадала частыми несильными толчками. Когда Иен пододвигал к кровати стул, ее веки дрогнули и открылись.
— Иен, — прошептала она, — тебе не надо здесь находиться.
Его сердце сжалось: зеленые изумрудные глаза были единственными цветными пятнами на бледном лице.
— Да, — мрачно ответил он. — Но я тебе обещал. А раз дал обещание — держи! Помнишь?
Сабрина попыталась улыбнуться, но улыбка превратилась в гримасу боли. Ее снова скрутили схватки, и начавшийся было выдох обернулся низким, утробным стоном. Иен подался вперед, взял из тазика тряпочку и принялся вытирать ей со лба пот.
— Не задерживай дыхание, дорогая, — прошептал он. — Это только усилит боль. — Он знал это по собственному опыту и со слов раненых, за которыми приходилось ухаживать на поле брани. Иен протянул роженице руки и погладил запястья. — Возьмись, любимая, — ободряюще говорил он, — и когда в следующий раз накатит, сожми крепко, как только сможешь.
Мередит с удивлением взглянула на Эдну. Надо же, оказывается, этот мужчина и не такая уж помеха.
Не успел он закончить говорить, как снова начались схватки. Теперь они следовали почти без перерыва. И хотя Сабрина не кричала, ее губы были искусаны в кровь — такая сильная внутри была боль. Иен чувствовал себя потрясенным до глубины души: он впервые осознал, что может потерять жену, — казалось, что человек не в состоянии перенести подобные мучения.
Он побледнел, но продолжал шептать ободряющие слова. Сабрина слабела, силы уходили из нее и уносили дыхание. Схватки становились все сильнее, все болезненнее. Ее скрутил новый спазм, мучительнее и продолжительнее всех предыдущих. Когда он отпустил, потная роженица в изнеможении откинулась на подушки.
Стараясь скрыть от Сабрины страх, Иен с волнением посмотрел на Мередит.
— Это когда-нибудь кончится? — взмолился он. Стоящая в ногах кровати акушерка заглянула под простыню и, к его удивлению, хрипло рассмеялась: — Вы напрасно беспокоитесь, милорд. Уже показалась головка. — Она повернулась к Сабрине: — Ну же, милая. Все почти позади. В следующий раз поднатужься покрепче — ребеночек ждет не дождется появиться на свет!
Ждет не дождется? Вряд ли кто-нибудь может ждать этого больше, чем он, разве что Сабрина. Это они оба ждут не дождутся, чтобы боль поскорее прошла.
Иен и понятия не имел, какая колоссальная сила давила у нее между ног. Раздирающая боль повергла мир в темноту, и, как ни старалась Сабрина, она не могла сдержать крика.
Изо всех сил стиснув ей руки, Иен побелел как полотно.
— Сабрина! — запинаясь, начал он, но его перебил громкий и властный голос Мередит:
— Ну же, девочка, еще немного. Ребенок почти вышел. Роженица собрала остатки сил и наклонила голову.
Она почти не сознавала, что рядом находится растерянный и мрачный муж. Зажмурившись и изогнувшись, Сабрина сильно натужилась. Ногти глубоко вошли в ладони Иена.
Ребенок выскользнул в мир, и в следующее мгновение комнату огласил его пронзительный крик. Сабрина откинулась на спину. Она была в таком изнеможении, что от слабости дрожала.
Потрясенный Иен поднялся. Он понимал лишь одно: теперь все позади. Сабрина жива — он ее не потерял.
Кто-то тронул его за плечо. Рядом стояла вся светящаяся Эдна.
— Взгляните, милорд, какая красотка.
Девушка судорожно всхлипнула. — Настоящая красотка!
На согнутую руку Иена лег запеленатый сверток.
Иен в недоумении посмотрел вниз и разглядел маленькое личико с миниатюрными бровками и крошечным носиком. Волос было не много, но они были черными, как смоль. Его волосы!
Иен проглотил откуда-то появившийся в горле ком. Нахлынувшие чувства заставили его задрожать. Боже праведный! Как ему могло прийти в голову, что у Сабрины родится не его ребенок!
