Бедный, бедный Фабрис! Он до сих пор не восстановился после злостного нападения с применением магии. И только недавно с его шеи сошли страшные следы гнева месье Орма.

Всё время его речи мне хотелось встать и прервать этот поток страшного бреда. Зато Фабрис вполне умело изобразил вид страдающего, сокрушённого невзгодами и хворью человека. Вот же позёр, каких поискать!

Перетт становился всё мрачнее, то и дело поглядывал то на адвоката, который, к его чести, хранил полнейшую невозмутимость, то на меня. А мне нечем было его обнадёжить.

Но вот наконец в центр зала вышел месье Вобер. И даже при знании того, что в его бумагах не хватает оригиналов едва ли не самых важных документов, я не могла не проникнуться его профессионализмом. Нет, всё же не зря Эдгар поддерживал с ним хорошие отношения!

Но первая заминка случилась в тот миг, когда пришло время переходить к самому главному аргументу в деле защиты. Месье Вобер слегка потянул время, перебирая бумаги и раскладывая их так, чтобы судье якобы было более понятно содержание этих замысловатых бумажек. Я, наблюдая за ним, так нещадно мяла ткань юбки, что Ксавье начал поглядывать на меня с удивлённым недоумением.

Увлечённый делом адвокат даже вздрогнул, как и половина людей в зале, когда двери снова распахнулись. По полу пронёсся вихрь принесённой с улицы пыли. Стражники кивнули, подтверждая, что всё в порядке, когда к ним обратился вопросительный взгляд судьи. И в тот же миг в зал вошёл Ренельд ле Ламьер. А за ним вальяжной рысцой вбежал и Лабьет. Пёс походя глянул на кого-то из зрителей – и тот заметно отпрянул.

А вот все дамы, что были здесь, кажется, резко стали близкими к восхищённому экстазу. В меня сразу вонзилось несколько неодобрительных взглядов, как будто это я позвала герцога, да ещё и успела его прилюдно присвоить!

Месье дознаватель степенно прошествовал между рядами скамей, держа под мышкой не слишком толстую кожаную папку. Остановился перед судьёй и уважительно наклонил голову. Лабьет плюхнулся задом на пол и повёл носом. После чего повернулся к Фабрису и глухо зарычал, обнажая невероятно внушительные клыки.

– Ваша честь, – проговорил Ренельд, и пёс тут же смолк. – Разрешите присоединиться к слушанию.

– Ваша светлость, – слегка озадаченно ответил тот. – А какое вы имеете к тому отношение? Вы свидетель?

– Скорее независимый эксперт.

– Независимый… – скептически хмыкнул кто-то у меня за спиной. – Ну как же.

Я подавила желание обернуться и выяснить, кто же это такой прозорливый и начисто лишённый чувства самосохранения! Я ведь и порчу могу навести. Если захочу.

– Я предоставил некоторые документы к этому делу. Но хотел бы высказаться лично, – продолжил месье сегодня-я-особенно-неотразим дознаватель. – Вот, прошу вас ознакомиться.

– Вы видели эти документы, месье Вобер? Понимаете, о чём говорит его светлость? – Судья подвинул папку к себе ближе.

– Естественно, ваша честь! – с заметным облегчением на лице подтвердил адвокат. – Это документы по исследованию ауры месье Орма. Которые подтверждают, что им не использовались вредоносные заклинания в тот день, когда, по словам месье д’Амрана, тот на него напал.

– Прошу прикрепить к делу, – громко провозгласил судья. – Если на этом подача документов со стороны ответчика окончена, суд переходит к опросу свидетелей.

Ренельд ещё раз кивнул и таким же размеренным шагом прошествовал к соответствующему ряду скамей. Как все, кто там сидел, не разбежались в стороны от шинакорна – неизвестно. Но они заёрзали, заохали, спешно расчищая место для герцога и его мохнатого напарника. Но возня быстро стихла, и через миг Ренельд сел позади. Тихо ответив на довольно холодное приветствие брата, он склонился к моему плечу с противоположной от него стороны.

– Эта шляпка вам невероятно идёт, миледи. – Его дыхание шевельнуло локон за ухом. – Но, боюсь, она заслоняет обзор той даме в третьем ряду.

Вот уж полнейшая ложь! Сегодня я нарочно выбрала как можно более сдержанный фасон. Но всё равно от шёпота герцога во мне всё так и подпрыгнуло. Нутро рассыпалось на ворох горячих искр и покалыванием разнеслось до самых кончиков пальцев.

Так, Мари! Это просто заклинание привязки даёт о себе знать!

– Та дама в третьем ряду сейчас всё равно смотрит исключительно на вас. Весьма плотоядно. Так что моя шляпка вряд ли ей мешает, – ответила я, чуть повернув к нему голову.

Но лицо герцога оказалось так вопиюще близко, что щекой я едва не ткнулась в его губы.

Клянусь, если он скажет ещё хоть слово, я за себя не отвечаю!

Но если Ренельд и хотел что-то сказать, то не успел, потому что вместо его головы перед моими глазами вдруг появилась огромная чёрная морда Лабьета. Он совершенно по-свойски отпихнул напарника и уставился на меня ужасающе осмысленно, если не сказать – въедливо. Даже почудилось лёгкое напряжение в висках, как будто он попытался пробиться ко мне в мысли.

А вдруг и правда умеет их читать? Это была бы большая неловкость.

– Прости, – буркнула я, – знала бы, что ты придёшь, захватила бы с собой баранью ногу.

Но, похоже, шинакорну было нужно вовсе не то. Он возмущённо фыркнул, подался вперёд и вдруг шумно обнюхал мои волосы, коснулся мокрым носом уха. Но прежде чем я успела вскинуть руку, чтобы оттолкнуть нахальную пёсью морду, он отстранился сам с вполне невинным видом.

– Лабьет, – укоризненно одёрнул его Ренельд. – Вряд ли мадам д’Амран будет рада умыванию твоим языком.

Я только дёрнула плечом и отвернулась. Но чувство, что Лабьет не просто решил проявить ко мне особое расположение, но при этом ещё и что-то выяснить, меня не оставило. И вообще – поведение шинакорна немало взбудоражило зевак в зале. Они тихо забубнили, загомонили, посмеиваясь, – до меня даже донеслось несколько предположений насчёт того, когда же Лабьет успел так меня полюбить.

Сказала бы я им, да станет только хуже.

– Похоже, вы способны свести с ума любого мужчину, даже если он не человек, – с усмешкой на губах заметил Ксавье.

– Кто вас, мужчин, поймёт. – Я поправила и без того идеально обтягивающие руки перчатки.

Судья ударил молотком – и резкий стук вмиг заставил всех умолкнуть.

Начался опрос свидетелей.

Первыми один за другим выходили свидетели обвинения – и только оставалось удивляться, откуда их вообще столько взялось. Ведь в тот миг, когда Перетт слегка придушил Фабриса, поблизости были только двое охранников, которые, впрочем, предпочли не выступать ни на одной из сторон. Зато те, кто и в глаза ничего не видел, со всем пылом рассказывали о неоднократных конфликтах месье д’Амрана и управляющего винодельней.

И мне становилось всё гаже и гаже на душе от этой страшной несправедливости.

Да убереги меня Первородные ещё хоть раз столкнуться с судом! До конца жизни не отмоешься.

Но наконец весь этот скверный спектакль закончился, и дело дошло до свидетелей защиты. Тут всё прошло гораздо быстрее – я и глазом не успела моргнуть, как вызвали меня.

Месье Вобер задавал очень правильные вопросы, которые мы не раз обсуждали раньше. И даже пристрастный разговор с обвинителем следом за этим я вынесла весьма спокойно. Хоть некоторые вопросы не слишком деликатно намекали на то, что меня с Переттом могли связывать отношения не только рабочего плана.

Но вот и меня отпустили – немало измотанная, я направилась обратно. А навстречу мне уже шёл Ренельд. Я заметила, какой тяжёлый взгляд поднял на него Ксавье. И как лицо Фабриса из довольно-розоватого вдруг стало пепельно-серым. Герцог махнул рукой, веля Лабьету остаться на месте. А проходя мимо меня, он лишь приподнял подбородок чуть выше, словно и вовсе не заметил.

Подлое заклятие царапнуло внутри, словно засевший под кожей крючок. На мгновение мне захотелось хотя бы ответного взгляда месье дознавателя. Но не оборачиваться же ему вслед!

Ренельд сел на изрядно помятый другими свидетелями стул и с лёгким снисхождением посмотрел на обвинителя, который как раз что-то тихо говорил Фабрису.