Наше священное ремесло
Существует тысячи лет…
С ним и без света миру светло.
Но еще ни один не сказал поэт,
Что мудрости нет, и старости нет,
А может, и смерти нет.
Что войны, что чума? – конец им виден скорый,
Их приговор почти произнесен.
Но кто нас защитит от ужаса, который
Был бегом времени когда-то наречен?
И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
Жить – так на воле,
Умирать – так дома.
…все, кого ты вправду любила,
Живыми останутся для тебя.
…изгнания воздух горький —
Как отравленное вино.
Не давай мне ничего на память:
Знаю я, как память коротка.
Любовь всех раньше станет смертным прахом,
Смирится гордость, и умолкнет лесть.
Отчаянье, приправленное страхом,
Почти что невозможно перенесть.
А та, кого мы музыкой зовем
За неименьем лучшего названья,
Спасет ли нас?
Смерти нет – это всем известно,
Повторять это стало пресно,
А что есть – пусть расскажут мне.
БАЙРОН
ДЖОРДЖ ГОРДОН БАЙРОН (1788–1824) – АНГЛИЙСКИЙ ПОЭТ-РОМАНТИК. СОЧЕТАНИЕ СКОРБИ, ИРОНИИ, ВОЛИ К БОРЬБЕ, ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ ГЕРОИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ БУРЖУАЗНОМУ МИРУ ОПРЕДЕЛИЛИ ТВОРЧЕСТВО БАЙРОНА КАК ВАЖНЫЙ ЭТАП В ДУХОВНОМ РАЗВИТИИ ЕВРОПЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА.
Слезу страданья осушить с любовью славнее, чем весь мир забрызгать кровью.
Тот, кто не любит свою страну, ничего любить не может.
Любовь – глубокой нежности полна,
В соблазнах, в горестях закалена.
Крепка в разлуке, вдалеке горда,
Все та же – чудо – долгие года.
Раны от любви если не всегда убивают, то никогда не заживают.
Где любят нас – лишь там очаг родимый.
Благодатны дни юности. Старость любит возвращаться к ним сквозь туман времени. Старец вспоминает в сумерках о солнечных часах утра.
И насекомых рой кусает, защищая свои права на жизнь.
Если бы Лаура была женой Петрарки, разве он писал бы ей сонеты всю свою жизнь?
В одиночестве человек часто чувствует себя менее одиноким.
Слезы женские трогают, у мужчин они бывают настоящим растопленным свинцом; потому что для женщины слезы бывают облегчением, для нас же пыткою.
Искренна скорбь того, кто плачет втайне. В колчане дьявола нет лучшей стрелы для сердца, чем мягкий голос.
Дружба – это любовь без крыльев.
Поцелуй между женщинами означает только, что им в эту минуту больше нечего делать.
Из всех тропинок, ведущих к сердцу женщины, жалость – самая короткая.
Ночь придает блеск звездам и женщинам.
Любовь тщеславна и самолюбива от начала и до конца.
Правда, что в пятьдесят лет редко можно рассчитывать на взаимность в любви, но не менее верно, что в этом возрасте ее можно иметь очень много за пятьдесят золотых.
БАЛЬЗАК
ОНОРЕ ДЕ БАЛЬЗАК (1799–1850) – ФРАНЦУЗСКИЙ ПИСАТЕЛЬ. АВТОР ВКЛЮЧАЮЩЕЙ 90 РОМАНОВ И РАССКАЗОВ ЭПОПЕИ «ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ» – ГРАНДИОЗНОЙ ПО ШИРОТЕ ОХВАТА РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ КАРТИНЫ ФРАНЦУЗСКОГО ОБЩЕСТВА. РИЛЬКЕ ПИСАЛ О БАЛЬЗАКЕ: «РОДИТЕЛЬ ЦЕЛЫХ ПОКОЛЕНИЙ, РАСТОЧИТЕЛЬ СУДЕБ… ЧЕЛОВЕК, ГЛАЗА КОТОРОГО, КАЗАЛОСЬ, НЕ НУЖДАЮТСЯ В ПРЕДМЕТАХ. ЕСЛИ БЫ МИР БЫЛ ПУСТОЙ – ЕГО ВЗОРЫ РОДИЛИ БЫ В НЕМ ВСЕЛЕННУЮ».
Любовь для высоконравственной натуры – то же, что Солнце для Земли.
Идеи могут быть обезврежены только идеями.
Слава – это яд, полезный только в небольших дозах. Два человека могут спасти друг друга там, где один погибает.
Идеальная красота, самая восхитительная наружность ничего не стоят, если ими никто не восхищается.
Все человеческое умение не что иное, как смесь терпения и времени.
Пристрастие к коллекционированию – первая ступень умственного расстройства.
Горе – самое стойкое из всех наших чувств.
Постоянный труд есть закон как искусства, так и жизни.
Никто не станет разыскивать скрытые добродетели.
Усомниться – значит утратить силу.
Женщина, смеющаяся над своим мужем, не может более его любить. Все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать.
Свои убеждения не вывешивают на стенку.
Обстоятельства переменчивы, принципы – никогда.
Клевета равнодушна к ничтожествам.
У ума, как у проселочной дороги, есть своя проторенная колея.
Смехом исправляют нравы.
Насмешник всегда существо поверхностное.
Подле дурака всегда найдется жулик.
Глупость настолько непроходима, что ее невозможно исследовать до дна, в ней не рождается никакого отзвука, она все поглощает без возврата.
Глупость бывает двух родов: молчаливая и болтливая. Страшную, непрестанную борьбу ведет посредственность с теми, кто ее превосходит.
Поле битвы, на котором сражается разум, страшнее, чем поле битвы, где умирают, его труднее возделывать, чем пашню.
Общественное мнение не терпит резких изменений.
Общество живет признанными истинами.
Бывают люди, похожие на нули: им всегда необходимо, чтобы впереди них были цифры.
Дружба двух святош делает более зла, чем открытая вражда десяти негодяев.
Ключом ко всякой науке является вопросительный знак.
Истинный ученый – это мечтатель, а кто им не является, тот называет себя практиком.
Идея выше факта.
Ничто так плохо не знаем, как то, что каждый должен знать: закон.
Нравы – это люди, законы – разум страны. Нравы нередко более жестоки, чем законы. Нравы, часто неразумные, берут верх над законами.
Гражданское мужество и мужество военное проистекают из одного начала.
Жестокость и страх пожимают руки друг другу.
Сомневаться в Боге – значит верить в Него.
Наша совесть – судья непогрешимый, пока мы не убили ее.
Благородное сердце не может быть неверным.
Себялюбие – яд для дружбы.
Любовь – это удивительный фальшивомонетчик, постоянно превращающий не только медяки в золото, но нередко и золото в медяки.
Кто бывает всюду, тот нигде не встречает интереса к своей особе.
Как сладки критические замечания, исходящие из дружеских уст; в них веришь; от них становится грустно, ибо нет сомнения в том, что они правильны, но они не причиняют боли.
Страсть плохо рассуждает.
Талант в мужчине то же, что красота в женщине, – всего лишь обещание. Для того, чтобы быть подлинно великим, его сердце и характер должны быть равны его таланту.
Равнодушие к прекрасному полу в старости – наказание за то, что слишком умел нравиться в молодости.
Поиски разнообразия в любви – признак бессилия.
Мы признаем человеком только того, чья душа мечтает в любви настолько же о духовном наслаждении, как и о телесном удовольствии.
Состояние холостяка – противообщественное. Ревность у мужчины складывается из эгоизма, доведенного до чертиков, из самолюбия, захваченного врасплох, и раздраженного ложного тщеславия.
