Невольно усмехнувшись, Блейд попытался вспомнить, когда же он впервые попал в это помещение, сердце подземного лабиринта, скрывавшегося под древними башнями Тауэра. Июнь шестьдесят восьмого года... да, июнь шестьдесят восьмого, совершенно точно! Тогда он отправился в первое свое странствие, в Альбу... и с тех пор прошло четырнадцать с половиной лет... Ровно четырнадцать лет и шесть месяцев! Он не мог точно припомнить дату, когда первый раз сел в кресло, напоминавшее электрический стул, но это было в начале июня... третьего, или пятого, или седьмого числа... А сейчас начало декабря восемьдесят второго...

Многое изменилось за этот срок! Ушел Лейтон - навсегда; ушел Дж. - к счастью, пока что на пенсию; скоро уйдет и он сам... Не на тот свет и не в отставку, но, тем не менее, грядущую перемену в его судьбе правильней всего было бы обозначить именно этим словом. Все уходят рано или поздно; сначала - из молодости, потом - из жизни...

Он осмотрел зал, освещенный выпуклыми квадратными панелями, тянувшимися по периметру потолка. Раньше на их месте были длинные цилиндрики ламп дневного света... и почти все помещение ряд за рядом заполняли массивные металлические шкафы с блоками памяти и громоздкие стойки магнитофонов... Теперь здесь стало гораздо просторнее: посреди зала остался лишь пульт, дальнюю же стену от пола до потолка скрывали лицевые панели компьютерных модулей, каждый - размером с ладонь, но способный хранить больше информации, чем шкаф шестифутовой высоты.

Переменился не только этот зал, подумал странник. Год от года подземный центр рос, расширялся, к нему добавлялись новые камеры, вырубались коридоры, лестницы, тоннели, вертикальные шахты лифтов тянулись вниз, в генераторный отсек, и наверх, к поверхности. Чего стоил один только комплекс помещений, связанных с телепортатором! А кроме него была увеличена площадь госпитального блока, создан производственный сектор, где монтировали самые тонкие устройства, оборудована лаборатория психодинамических исследований... Теперь в лейтоновском центре трудилось не меньше полутора сотен специалистов, и еще столько же народа охраняло их: целая рота отборных парней из морской пехоты.

Хейдж кончил возиться с настройкой и обернулся; сейчас, сосредоточенным выражением лица и поворотом головы, он до боли напоминал старого Лейтона. Блейд моргнул, и наваждение рассеялось. Нет, разумеется, нет! Там, у пульта гигантского компьютера, находился совсем другой человек, на пять десятилетий моложе, бодрый и энергичный, с блестящими темными глазами. У Лейтона зрачки были желто-золотистые, редкостного янтарного цвета...

- Что-то вы невеселы, Ричард, - Джек Хейдж поднялся и сделал шаг к помосту, на котором стояло кресло странника. - О чем вы задумались?

- О бренности всего земного. О вечном, мой дорогой!

- Оставьте эти мысли. Лучше вспомните, что мы наконец-то добились своего.

- А именно?

Американец пожал плечами.

- Ну, я имею в виду, что на этот раз вы с гарантией попадете в мир высочайшей культуры... то, о чем мечтал Лейтон... Там будет что взять! Вы возвратитесь с небывалой добычей, Дик. Возможно, вы получите ответ и на свой вопрос - о бренности и вечном... Ха! - он резко взмахнул рукой. - Почему бы и нет? Вдруг перед вами раскроется тайна бессмертия?

- А вы хотели бы стать бессмертным, Джек?

Хейдж поднял глаза к потолку, потеребил пуговицу на халате и покачал головой.

- Не знаю, Ричард. Бессмертие, как и вечность, слишком неопределенная категория, не поддающаяся логическому анализу... Но, разумеется, я желал бы жить долго, очень долго - ровно столько, сколько мне захочется. А потом, потом... потом либо исчезнуть, либо стать чем-то большим, чем человек.

- Богом?

- Фи! Это так скучно! Будь моя воля, я бы через много-много лет пожелал превратиться в чистый разум... в нечто, не связанное этой жалкой плотью, в могучее и свободное существо. И я бы странствовал среди галактик и звезд, изучая устройство Мироздания, опускался на планеты, проникал в разумы их обитателей, чтобы на краткий миг вкусить от их жизни...

- А затем? Когда вам все это надоест?

По губам Хейджа скользнула улыбка.

- Я же сказал, что не знаю. Дик. В этом-то и заключается неопределенность бессмертия и вечности! После каждого "затем" следует новое "потом", и так - без конца. Человеку это не осмыслить, не понять. Но, быть может, те создания, среди которых вы скоро окажетесь, разобрались с этим вопросом?

Он вернулся к пульту и положил ладонь на большой красный рубильник.

- Я надеюсь, что так, - произнес Блейд. - Но должен вас разочаровать: скорее всего, их ответы на подобные вопросы покажутся нам непонятными.

- Что ж, это тоже полезная информация. Я полагаю, земное человечество еще слишком молодо, и то, что непонятно сегодня, станет ясным завтра... Не тревожьтесь на этот счет, Дик! Возможно, вы не сумеете осмыслить всех мудрых истин суперцивилизации, но в одном я уверен совершенно точно: вы попадете в прелестное местечко!

Рубильник опустился, и Ричард Блейд взмыл в небеса.

* * *

- Какое прелестное местечко!

Миклана, ухватившись за широкий пояс Блейда, вытянула руку вперед.

Местечко и в самом деле было прелестным. Маленькое озерцо среди трех холмов, чистое и прозрачное, как слеза; оно казалось хрустальным глазом, глядевшим в небесную синеву. Оба солнца еще стояли высоко, и до вечера можно было бы одолеть не меньше сорока миль, но тихое уединенное озеро и песчаный пляж неудержимо влекли путников; после жаркого дня оба жаждали искупаться. Кроме того, Миклана собиралась привести в порядок шкуру Блейда - с помощью щетки, напоминавшей лошадиную скребницу.

- Остановимся тут на ночлег?

- Да, пожалуй...

Девушка соскользнула в траву и бросилась к воде, на ходу стаскивая свой комбинезончик.

- Эй! - окрикнул ее Блейд. - Сначала надо бы позаботиться о своем животном!

Она вернулась - уже нагая, с распущенными волосами, улыбаясь во весь рот.

- Ах, бедный мой зверь! - Быстрые пальцы нашарили пряжку под конским брюхом. - Бедный мой зверь! - Седло и вьюк полетели в траву. - Ты совершенно прав! И сейчас я тебя искупаю! - Из вьюка на свет Божий появилась щетка.